— Андрюх, — голос Виктора Семёныча прозвучал как-то странно, приглушённо. — Тут такое дело… Неловко даже. Но надо.
Я только что зашёл в подъезд, сумку с продуктами на пол поставил. Сосед стоял на лестнице, в своей вечной телогрейке, и мял в руках телефон.
— Всё в порядке? — спросил я.
— Со мной-то в порядке, — он вздохнул. — А вот с тобой, похоже, нет. Смотри.
Он протянул мне смартфон. На экране — фотография. За столиком у окна, с бокалами, сидела моя Лена. На ней было чёрное платье с открытыми плечами, которого я отродясь не видел. Рядом — мужчина. Не старый, но и не молодой. Лицо сытое, уверенное. Рука Лены лежала на его рукаве. Она смеялась, запрокинув голову. Сзади угадывалась знакомая люстра и бархатные шторы. «Пушкин». Средний чек — пятнадцать на человека, если без вина.
— Это вчера было, — тихо сказал Виктор Семёныч. — У племянника день рождения. Я, понимаешь, для памяти снимал. А домой пришёл, разглядываю, а там… твоя на заднем плане.
Я продолжал смотреть на экран. В ушах зашумело.
— Может, работа? Клиент какой? — неуверенно пробормотал сосед.
— Нет, — сухо ответил я. — Она администратор в фитнес-клубе. Корпоративы в «Пушкине» им не по карману.
Я отдал телефон. Рука не дрогнула, и это меня удивило. Внутри всё сжалось в холодный, твёрдый ком.
— Спасибо, Виктор Семёныч. Честное слово, спасибо.
— Да ладно, — он заёрзал, потупился. — Может, зря я… Не хотел ссоры.
— Не зря. Вы поступили правильно.
Я взял сумку и пошёл наверх. Ноги стали ватными, но мысли, наоборот, прояснились и замедлились. Как в плохом фильме. Кадр за кадром.
---
До её прихода было три часа. Я сидел на кухне и пил воду стаканами. Горло пересохло. Вчера. Она сказала: «Иду с Машкой и Оксаной на тот новый фильм, с Гослингом». Я даже не спросил, какой именно. Зря. Потому что когда я позже глянул афишу, Гослинга в прокате не было. Вообще.
В половине восьмого защёлкнулся замок.
— Привет, я дома! — её голос прозвучал бодро, слишком бодро.
Я вышел в прихожую. Она снимала сапоги, лицо раскрасневшееся от мороза.
— Ну как кино? — спросил я ровным тоном.
— Ой, знаешь, так круто! — она загорелась, даже не глядя на меня. — Такой красивый, такой… атмосферный! И Гослинг, он вообще…
— А на чём ездил Гослинг в этом фильме? — перебил я.
Она замолчала на полуслове. Моргнула.
— Что?
— Какая машина у его героя? Забыла?
— Андрей, ты что, экзамен устраиваешь? — фальшивый смешок. — Не помню я, на какой машине. На какой-то дорогой.
— Понятно. А после кино где были?
— В кафешке около метро. Чай пили. Почему ты спрашиваешь?
Я посмотрел ей прямо в глаза. Она отвела взгляд первой, стала вешать куртку.
— Просто интересно. Машка как, всё ещё с тем архитектором встречается?
— Да… то есть нет. Они расстались недавно. Слушай, я устала, душ приму.
Она быстро прошла в ванную. Я остался стоять в прихожей. Каждое слово было грузом, который она бросала в бездну между нами. И бездна становилась шире.
На следующий день я взял отгул. Сказал, что зуб болит. В одиннадцать утра уже сидел в машине напротив её фитнес-клуба на Ленинском. Кофе из термоса был горьким и не грел.
Ровно в час она вышла. Не одна. Рядом с ней был Он. Тот самый с фото. Чёрное пальто, дорогие ботинки. Они сели в серебристый Lexus RX. Не «Мерседес», а Lexus. Важная деталь, почему-то.
Я вызвал такси.
— Куда едем? — спросил водитель, мужчина лет пятидесяти с усталым лицом.
— Видите тот Lexus? — показал я. — За ним, пожалуйста. Только, чтобы не заметили.
Он кивнул, без лишних вопросов. Видимо, бывало.
Они поехали не в «Европейский», а в ТЦ «Океания». Зашли не в бутик, а в салон какого-то итальянского бренда, названия которого я даже не знал. Я ждал у фонтана с надоедливой музыкой. Через сорок минут они вышли. Он нёс три больших брендовых пакета. Она шла рядом, чуть впереди, и что-то оживлённо рассказывала. На лице — выражение лёгкого, счастливого возбуждения. Таким я её не видел давно.
Потом был салон красоты на втором этаже. Потом — не ювелирный, а магазин часов. Они простояли у витрины минут десять. Он что-то показывал, она кивала. Покупать, вроде, не стали.
Я всё снимал на телефон. Кадр за кадром. Рука не дрожала. Была какая-то пустота, в которой чётко и ясно стучала одна мысль: «Всё. Конец».
Вечером она пришла с двумя пакетами.
— Смотри, что я нашла на распродаже в Zara! — вытащила она свитер и юбку. — Всё по тысяче штука, представляешь?
Я взял в руки свитер. Этикетка была наспех отрезана ножницами, но с изнанки торчал кусочек картона с логотипом. Не Zara. Совсем другой, готический шрифт. Я молча протянул вещь обратно.
— Что такое? — насторожилась она.
— Ничего. Красивый свитер.
— Ты какой-то странный сегодня.
— Зуб болит, — пожал я плечами.
---
Собирал информацию неделю. Его звали Олег Викторович Румянцев. Не «владелец сети автомоек», а совладелец сети каршеринга и нескольких автосервисов. Женат, двое детей-школьников, жил в ЖК «Золотые ключи». Все данные лежали на поверхности, в открытых источниках. Я даже фотографию его жены нашёл. Хрупкая женщина с грустными глазами.
В пятницу вечером, когда она разогревала ужин, я положил на стол распечатанные листы.
— Лена. Садись. Поговорить надо.
Она обернулась, улыбка сошла с лица.
— О чём?
— О твоей работе. Или о том, что ты называешь работой.
Она медленно подошла к столу, взглянула на верхний лист. Там была фотография из «Океании», где он целовал её в щёку.
Цвет сбежал с её лица, оставив сероватый, землистый оттенок.
— Ты… следил за мной?
— Ага. И что с того? Ты врала мне. Каждый день. В глаза. Про кино, про подруг, про распродажу в Zara. Сколько он тебе платит?
Она закрыла лицо руками. Плечи задрожали. Но я не верил этим слёзам.
— Я не знаю… То есть… Сто. Сто тысяч в месяц. Но, Андрей, это просто деньги! Ничего между нами нет!
— Тем хуже, — спокойно сказал я. — Если бы ты влюбилась, я бы ещё как-то понял. А так… ты просто продалась. И дешево.
— Мы не можем себе ничего позволить! — выкрикнула она, отнимая руки от лица. Глаза были сухие и злые. — Я устала от этой жизни! От копеек, от этих походов в «Ашан», от твоих вечных разговоров про кредит на машину! Я хочу жить сейчас!
— Понятно, — кивнул я. — Ну что ж. Живи. Но без меня.
Развод был быстрым и циничным. Она даже не претендовала на квартиру. Сказала: «Мне ничего от тебя не надо». Забрала свои вещи, половину из которых купил он. Квартиру мы всё равно продали — жить там я уже не мог. Встретились у нотариуса последний раз. Она была в новом пальто, с новой сумкой. Улыбалась. Я молча подписал бумаги и ушёл.
---
Жил один. Снимал квартиру в Бутово, ездил на работу полтора часа. Иногда видел Виктора Семёныча у мусорных баков.
— Как жизнь, сынок? — спрашивал он.
— Ничего, живём.
— Тоскуешь?
— Нет. Брезгую.
Он кивал, понимающе. Как-то раз позвал на рыбалку на Протву. Мы просидели с удочками весь день, почти не разговаривали. Было хорошо.
А потом, месяцев через восемь, он сам пришёл ко мне.
— Ты про своего сменщика не в курсе? — спросил он, присаживаясь на табурет в моей крохотной кухне.
— Чьего сменщика?
— Ну, того… Румянцева.
Я налил ему чаю.
— Нет. И знать не хочу.
— А я тебе расскажу, — сказал Виктор Семёныч, с наслаждением отпивая из кружки. — Разорился твой Олег Викторович. Полностью. Каршеринг его лопнул, как мыльный пузырь. Инвесторы сбежали, кредиторы обступили. Жил-поживал, да горя не знавал, а теперь, говорят, и на премиальную ипотеку пошли его «Золотые ключи».
Я молчал.
— И твоя экс, — продолжал сосед, прищурившись, — она теперь, говорят, в салоне сотовой связи работает. В том, что около метро. Видел её, куртку дорогую на ней, а сама сим-карты впаривает. Подошла, спрашивала про тебя. Сказала, мол, передай, что я… что она сожалеет.
— Передашь? — хмыкнул я.
— Я сказал: «Леночка, поздно сожаления собирать. Они, как окурки после пожара, — только тлеющий вид имеет, а толку ноль».
Я рассмеялся. Впервые за долгое время. Искренне.
---
С Аней я познакомился на курсах испанского. Она бухгалтер в маленькой фирме, учит язык для себя, потому что «мечтает когда-нибудь прочитать «Дон Кихота» в оригинале, хотя бы одну страницу». Она не спрашивала про прошлое. Говорила о книгах, о плохом кофе в автомате у них в офисе, о том, как смешно чихает её кот.
Привёл её как-то к Виктору Семёнычу — помочь ему телефон новый настроить. Он покрутил её, так, издали.
— Ну что? — спросил я потом, когда мы вышли.
— Нормальная, — буркнул он. — В глазах нет этой… алчности. Глаза спокойные. Таких и держать надо.
Я и держусь.
А на прошлой неделе пришло сообщение в WhatsApp. От Лены. «Андрей, привет. Как ты? Можно поговорить?»
Я открыл чат. Посмотрел на аватарку — она там была с какой-то подругой в кафе. Улыбалась. Я нажал на три точки, выбрал «Удалить чат». И подтвердил.
Нет, никаких разговоров больше не будет. Иногда сгоревший мост — это не трагедия, а единственно верный ландшафт.
А у Виктора Семёныча на днях юбилей — семьдесят пять. Дарю ему хороший спиннинг. И скажу тост: «За тех, кто вовремя показывает фотографию. И вовремя молчит».
---
А вам доводилось получать подобные «неудобные» правды от малознакомых людей? Как поступили — поблагодарили или злились, что в ваши дела лезут? Поделитесь в комментариях, если не секрет.
И если история задела — поддержите канал лайком и подпиской. Новые тексты выходят каждый день.