После обеда все разбрелись по своим делам. Марья отправилась в свое хранилище, Анна загремела посудой на кухне, Нина пошла к Зойке договориться, когда и как они завтра пойдут в школу. Лидочка уснула . Роман собрался в правление, а Саня увязался за ним. Было интересно посмотреть, чем занимается отец. У него еще была одна задумка. Хотелось поговорить с отцом наедине, чтоб никто их не слышал. Надеялся, что если в конторе никого не будет, то там он и поговорит.
Как Саня и думал, в правлении никого не было. Председатель еще с утра куда то уехал, да так и не появился больше. Отец сказал, что все дела решаются утром, пока начальство на месте. А потом уж тут тишина, никто и не приходит.
Роман показал сыну свой стол, заваленный какими то бумагами со столбиками цифр. Счеты да чернильница с ручкой. Еще в стакане стояло несколько карандашей и лежала линейка.
- Вот тут я и сижу целыми днями, считаю, гоняю костяшки на счетах туда сюда. Сейчас пока посевная не началась, работы то не больно много, потом больше будет. Надо все учесть. Уж больно начальство любит спрашивать, сколько чего сделали.
Они разговорились про дела колхозные, потом перешли на свое. Опять про корову разговор вели. Роман уж и председателю удочку закинул, чтоб похлопотал тот за него. Может узнает чего, так скажет. Он ведь и в городе чаще бывает, с другими разговаривает людьми.
Потом незаметно перешли к Саниным делам.
- Ты, Саня, покуда баб то тут нет, скажи по совести. Зазнобу то завел какую в Германии. Время то уж и жениться пора. Может присмотрел кого. Здесь то в деревне, гляжу, на девок то не больно глядишь. А они то мимо избы ходят да спотыкаются, глядючи на окошки. А тебе хоть бы хны.
- Нет, тятенька. - соврал, не моргнув глазом сынок. - Где там найдешь. Немцы кругом. У меня вон друг в немку влюбился. Теперь не знает что ему делать.
Саня начал рассказывать про свои отношения с Эльзой. Только героем этого романа был не он, а Фатиев. Даже о переживаниях своих рассказал.
Роман слушал, да кивал головой. Только когда Саня замолчал, он ответил.
- Не дело парень делает. Как не крути, она немецкого, фашистского племени. И кто знает, что у нее в голове то сидит. Жениться им нельзя, говоришь. А там остаться, это вовсе не дело. С фашистами.
Я вот чё подумал. Даже и женился бы он, да привез ее к себе домой, в деревню ли, в город ли. Им бы люди житья не дали. Бабе бы на волю не выйти, заклевали бы. И правильно сделали бы. Они вон чё творили на нашей то земле. А ребятишкам то каково бы было. Немчатам.
Ты ему скажи, как приедешь. Пусть одумается покуда время есть, да из головы девку эту выбросит. Разве мало девок своих. Вон у нас в деревне, одна другой краше ходят. А женихов нету. Если ехать ему некуда, так пусть к нам приезжает. Найдем ему невесту.
Саня выдавил из себя улыбку.
- Ладно, скажу. Только не поедет он сюда. Он городской. В городе родился и вырос. Ему в деревне то адом покажется. Не привык он к такой жизни.
А Роман уж перешел к вопросу, который его интересовал больше, чем неведомый ему Фатиев со своей любовью.
- А ты сам то чё думаешь дальше делать. Ведь не будут вас всю жизнь там держать, домой отпустят.
Роман посмотрел на сына, голос его дрогнул.
- Али думаешь в армии остаться. Там вон как хорошо. Деньги дают большие.
Саня понял, что отец боится, что останется сын служить и домой не приедет. И будут они только изредка видеться. Он ведь чувствует, что слабеет, хворь его донимает. Случись чего, как мать с Лидой останется. Она ведь привыкла, что Роман все решает, она за ним как за каменной стеной.
- Не бойся, тятя. - Саня обычно так отца никогда не называл. - Отслужу, сколько положено. А как демобилизуют, так сразу домой приеду. Фатиев то меня в город зовет. Говорит, что там возможностей больше. И работы. А мне что работу то искать. Она всегда есть. Буду в школе работать. После войны сколько ребятишек то народится. Всех их учить надо будет.
Саша увидел, что во взгляде отца что то изменилось. Возможно его ответ, что он вернется в деревню, успокоил Романа. Отец хотел начать работать, даже пододвинул к себе бумаги, но потом резко убрал их в стопочку.
- Пойдем ка, Саня, домой. Мне чё, больше всех что ли надо. Успею, сделаю потом. Сегодня хоть все вместе побудем. А то Нина завтра с утра в город уйдет. Жалко мне ее. Мается девка. Скорее бы уж школу кончила, да поступила.
Они собрались и вышли на улицу. Роман закрыл дверь на замок, ключ положил в карман.
- Вечером техничка зайдет, ключ то возьмет. Пол примоет. А завтра утром она же откроет контору.
Они пошли домой. Проходя по мостику через Лисинку, Роман остановился.
- Гляди, Саня. Вчера только березы то почти черные стояли, а седни гли ко.
Саня оглянулся на березовую рощицу на пригорке. И вправду. Словно тонкое нежно-зеленое кружево накинули на деревья. Такого вчера не было. А сегодня проступила эта первая робкая зелень. Еще не листья. Почки набухли и лопнули, пытаясь раскрыться. Только силы еще маловато. На каждой почке узенький гребешок зелени еще только пробивается.
Саня обратил внимания на розово-белые раны на стволах берез. Подсочка. Вспомнил, как они ребятней также подрубали березы. Через соломинку тянули чуть сладковатый березовый сок, потом переходили к другой, искали где слаще, где быстрее бежит. Не на минуту не задумывались о том, что дерево страдает. Раны, нанесенные их безжалостными руками начинали болеть, покрываться розовым налетом.
Только сейчас, глядя на это, у Сани сжалось сердце. Роман словно прочитал его мысли.
- Ребятня березовку подрубают. Вон, на всех березах отметины.
- Ведь и мы так же делали. И не сколько не жалко было. А вот сейчас думаю. Деревья то ведь живые. И жалко их.
Он повернулся и пошел к дому. Настроение из за этих берез испортилось. И с чего это он такой сентиментальный стал. А Роман шел за ним по протоптанной тропинке и думал, что не зря Саня разговор в конторе завел про друга своего да девку немецкую. Что бы ему про них рассказывать. Уж не про себя ли он говорил. Выпытывал, что отец скажет. Вон, в клуб ходит, а на девок и не глядит вроде как. Может про зазнобу немецкую думает.
От этих мыслей нехорошо Роману стало, попытался прочь гнать такое от себя. Хорошо, что до дома близко. Дошли, там Нина, Лида его затормошила. Дурные мысли ушли из головы. Не до них.
Дома Нина с Зойкой примеряли цацки, которые Саня привез, колечки, брошки, заколки.
- Саня, а можно я это все завтра с собой возьму?
- Бери, мне жалко что ли. Тебе ведь привез, форси.
Теперь то Саня понимал, что не дешевые безделушки блестящие надо было брать, а совсем другое. Но в свое время ему никто не подсказал. А теперь уж все. Разве что случайно какой схрон попадется.
Они пошли с отцом смотреть хлев, что там надо подремонтировать.
- Ты, тятенька, скажи, что надо делать. Я хоть и не плотник, но топор в руках приходилось держать.
Они с отцом слазили на сеновал, там все посмотрели, в хлеву. Благодаря тому, что Роман все же приглядывал за постройками, ремонта тут требовалось немного.
- Ну вот, завтра и начну.
А Роман нет-нет, да вспоминал разговор в конторе. Вечером за ужином, как бы между делом повернулся к Марье.
- Слышишь, мать, чё Саня то мне седни сказывал про своего дружка. Завел девку в Германии, будь она неладна, да и жить без нее не может. Жениться хочет, а жениться то нельзя.
У Марьи с Анной да и у Нины глаза округлились от такого. Не понять было им, как можно полюбить немецкую девку. Ведь она враг, пусть и побежденный.
- Ой, Саня, сдурел он что ли, - выдохнула Марья. - Как такое допустить то можно. Да мать его после этого и домой то не пустит.
- Нету у него матери, никого нету. Как в войну под немцами были и пропали, так и не знает он о них ничего.
От этого уточнения стало еще хуже. Все три любимых женщины заговорили разом. Порой даже невозможно было понять, что говорит каждая. Одно было ясно, что не при каких обстоятельствах родные не примут Эльзу, даже если случится чудо и он сможет на ней жениться.