Часть 1. Холодный порог
— Пока ты рожала, я решил, что сто́ит развестись, поэтому не раздевайся, вещи твои я уже собрал. Уходи, — заявил Игорь растерянной жене.
Изольда замерла. В одной руке у неё была тяжелая сумка с вещами из роддома, в другой — драгоценный свёрток, укутанный в розовое пуховое одеяло. Дочка спала, не подозревая, что её первый визит домой обернётся катастрофой. В носу всё ещё стоял стерильный запах больничных коридоров, смешанный с ароматом хлорки и лекарств, а здесь, в прихожей их съёмной квартиры, пахло Игорем — его одеколоном, кожей его новой куртки и душком предательства.
Игорь стоял, прислонившись плечом к косяку двери в гостиную, и смотрел на неё не как на женщину, только что подарившую ему ребёнка, а как на досадную помеху, доставку, которую он передумал принимать.
— Что ты сказал? — переспросила Изольда. Голос её был тихим, сиплым от пережитого стресса.
— То, что слышала. Я не готов. Я понял это ещё месяц назад, но не хотел тебя волновать перед родами. Благородно, правда? — он усмехнулся, но глаза его остались холодными, как шляпки гвоздей. — Жить с тобой и слушать детский плач я не намерен. Мы с тобой, Изольда, разные люди. Твой гнездовой инстинкт меня душит.
Книги автора на ЛитРес
Изольда медленно опустила сумку на пол. Она смотрела на мужа, пытаясь найти в его чертах того человека, за которого выходила замуж два года назад. Но того человека не было. Был этот — лощёный администратор салона стройматериалов, уверенный в своём превосходстве.
— Ты выгоняешь нас? Сейчас? — Обычно женщины в таких ситуациях падают на колени, умоляют, плачут. Но Изольда вдруг ощутила, как гормоны, бушевавшие в крови, трансформируются в чистую, концентрированную злость.
— Не драматизируй, — поморщился Игорь, поправляя идеально уложенные волосы. — Я не зверь. Я снял для вас квартиру. Однушку в районе старого завода. Оплатил на три месяца вперёд. Ключи вот, на тумбочке. Адрес там же. Вещи твои и детские я уже перевёз туда вчера. Так что здесь тебе делать нечего.
— Три месяца... — повторила она, пробуя слова на вкус. Они горчили.
— Да. Считай это моими отступными. Деньги на дочь буду переводить, но не надейся шиковать. Мне самому нужно жить, а ты, как товаровед, должна уметь сводить дебет с кредитом. Всё, Иза. Такси ждёт у подъезда. Я и это оплатил. Видишь, какой я заботливый?
Изольда перевела взгляд на ключи, лежащие на тумбочке. Одинокая связка с дешёвым брелоком. Она посмотрела на закрытую дверь в спальню, где они когда-то были счастливы, потом на Игоря. Он ждал слёз. Он ждал истерики. Он подготовился к скандалу.
Но Изольда не заплакала. Она медленно выпрямилась, насколько позволяла ноющая спина. В её глазах, обычно мягких и карих, зажёгся злой огонёк.
— Хорошо, — сказала она твёрдо.
Улыбка сползла с лица Игоря. Он моргнул.
— Что «хорошо»?
— Хорошо, что ты сделал это сейчас. Хуже было бы, если бы я потратила на тебя ещё хоть день своей жизни, — она взяла ключи с тумбочки, сунула их в карман пальто. — Ты думаешь, ты избавился от проблемы, Игорь? Ты думаешь, что откупился тремя месяцами аренды в трущобах?
— Это не трущобы, а эконом-класс... — начал было он.
— Не перебивай, когда я говорю, — её голос хлестнул его, как пощёчина. — Запомни этот момент. Ты сейчас стоишь на вершине своей наглости. Но спускаться будет больно.
Она подхватила сумку, не позволив ему даже изобразить помощь, развернулась и вышла в подъезд. Игорь остался стоять в коридоре, чувствуя странное беспокойство.
Часть 2. Тени на обоях
Спартанская обстановка — это был слишком мягкий эпитет для того места, куда Игорь сослал свою семью. Однокомнатная квартира встречала гостей запахом пыли. Мебель здесь была собрана, казалось, со всех помоек района: продавленный диван, колченогий стол и шкаф, дверца которого жалобно скрипела при каждой попытке её открыть.
Изольда сидела на диване, кормила маленькую Алису и осматривала свои новые владения. Обои в цветочек местами отклеились, обнажая серый бетон. Из окна дуло.
— Ничего, доченька, — шептала она, глядя в крошечное личико. — Это временно. Это наше дно, от которого мы оттолкнёмся.
Первая неделя прошла как в тумане. Бессонные ночи, колики, бесконечная стирка в старой машинке, которая ревела как взлетающий истребитель. Изольда не плакала. Слёзы — это вода, а вода нужна организму для выработки молока. Она запретила себе жалеть себя. Она вспоминала лицо Игоря, его самодовольную ухмылку, и это давало ей силы вставать в три часа ночи.
В один из дождливых вторников в дверь позвонили. Изольда вздрогнула. Она никого не ждала. Игорь ясно дал понять, что визитов не будет — он перевел на карту мизерную сумму с припиской «На памперсы» и замолчал.
На пороге стояла Галина Петровна, мать Игоря. Женщина выглядела растерянной. В руках она держала большой торт и пакет с подарками.
— Изольда? — свекровь окинула взглядом обшарпанный коридор, тусклую лампочку под потолком и узкий проход, где стояла коляска. — А я... я звонила Игорю, он сказал, что вы переехали, но я думала... Я думала, это будет другое место. Где Игорь?
Изольда криво усмехнулась, пропуская женщину внутрь.
— Проходите, Галина Петровна. Только не снимайте обувь, пол холодный, ковра нет. А Игоря нет. И не будет.
— Как не будет? Он на работе?
Изольда положила спящую Алису в кроватку — единственную новую вещь в этой квартире — и повернулась к свекрови.
— Игорь выгнал нас. Как только я приехала из роддома. Сказал, что хочет развестись. Вот, снял нам эти хоромы на три месяца и велел не отсвечивать.
Галина Петровна побледнела. Она медленно опустилась на край продавленного дивана, всё ещё держа торт на весу, словно щит.
— Это какая-то шутка? Он сказал мне, что вы решили пожить отдельно, потому что там, в старой квартире, ремонт затеяли... Что он снял вам люкс...
— Посмотрите вокруг, — Изольда развела руками. — Это люкс? Он просто избавился от нас. Сказал, что детский плач мешает ему жить.
Свекровь поставила торт на стол. Она смотрела на внучку, потом на невестку. В её глазах читался ужас. Она знала, что её сын эгоистичен, она сама его таким воспитала, потакая всем капризам, но это... Это было за гранью.
— Боже мой... — прошептала она. — Как же так? Погоди, у меня есть деньги...
Она суетливо начала рыться в сумке, достала кошелёк и вытащила все наличные, что там были. Пятитысячные купюры веером легли на потёртую клеёнку стола.
— Возьми. Пожалуйста. Я... я поговорю с ним. Это какое-то безумие.
— Не надо с ним говорить, — голос Изольды был стальным. — Эти деньги я возьму. Алисе нужны массажи и нормальная смесь, если у меня пропадёт молоко. Но не думайте, что это отменяет то, что он сделал.
— Я понимаю, — Галина Петровна шмыгнула носом. — Я приду ещё. Можно?
— Приходите. К внучке, — отрезала Изольда.
Когда свекровь ушла, Изольда аккуратно собрала купюры. Она не чувствовала унижения от подачки. Это был ресурс. Ресурс для её плана. Она достала ноутбук, открыла файл, над которым работала последние ночи, пока Алиса спала. Изольда не просто так была одним из лучших товароведов города до декрета. Она умела видеть структуры, потоки и слабые места. И сейчас она составляла бизнес-план своей новой жизни, в которой Игорю было отведено особое место. Место в углу.
Часть 3. Запах древесной пыли
Салон стройматериалов «Монолит» сиял чистотой витрин и запахом свежей древесины. Игорь шёл по торговому залу как хозяин. Он был лишь старшим администратором, но вёл себя так, словно владел всей сетью.
— Сергей! — рявкнул он на молодого стажёра. — Почему ценники на ламинат криво висят? Исправить немедленно!
Ему нравилась эта власть. Нравилось, что его боятся. Жизнь налаживалась. Прошло полтора месяца с тех пор, как он «сбросил балласт». В квартире было тихо, чисто и никто не требовал внимания. Денег стало больше — те гроши, что он кидал Изольде, были насмешкой, основную сумму он тратил на себя: кафе, новая одежда, бильярд с друзьями.
Вечером он заехал к матери. Галина Петровна встретила его сухо, без привычных объятий и расспросов о том, не голоден ли её «мальчик».
— Привет, мам, — Игорь плюхнулся в кресло, вытягивая ноги. — Есть что поесть? Устал как собака. Клиенты тупые пошли, кошмар.
Мать молча поставила перед ним тарелку с супом. Она не садилась рядом, как обычно, чтобы смотреть, как он ест. Она стояла у окна, глядя на улицу.
— Ты была у них? — спросил Игорь с набитым ртом, даже не называя имён.
— Была, — коротко ответила мать.
— Ну и как там? Небось, грязь развела? Изольда вечно не умела порядок поддерживать так, как ты.
— Там чисто, Игорь. Бедно, но чисто. Алиса выросла. Улыбается.
Игорь поморщился.
— Не начинай. Я ей перевел деньги на этой неделе. Пусть скажет спасибо, что я вообще помогаю. Другой бы на моём месте послал подальше. Я, между прочим, о тебе думаю. Чтобы ты внучку могла видеть, а не по судам бегать.
— Обо мне ты думаешь? — Галина Петровна повернулась. В её глазах стояли слёзы, но сын их не заметил, увлечённый котлетой. — Если бы ты думал, ты бы не поступил так подло.
— Это не подлость, это рационализм! — вспылил Игорь. — Мам, не будь ханжой. Я не люблю её. Зачем мучиться? Я освободил её для новой жизни.
— Ты освободил её от жилья и средств к существованию, — тихо сказала мать. — Ладно. Ешь. Я не хочу об этом говорить.
Игорь доел, чувствуя смутное раздражение. Мать всегда была на его стороне. Всегда! А теперь этот немой укор. Ничего, подумал он, побухтит и успокоится. Главное, что его жизнь комфортна. Он планировал к лету купить машину. Свою, хорошую, а не кредитную развалюху.
— Кстати, мам, — сказал он, вытирая рот салфеткой. — Я тут подумал. Аренда моей квартиры съедает кучу денег. Может, я к тебе перееду через месяцок? Комната отца всё равно пустует. Деньги целее будут, ремонт тебе помогу сделать.
— Посмотрим, Игорь. Посмотрим.
Он не услышал в её голосе отказа, приняв это за согласие. Он вышел от матери, насвистывая. Всё шло по плану.
Часть 4. Две крепости
Прошло три месяца. Солнечный свет заливал просторную кухню двухкомнатной квартиры в новом районе. Здесь пахло выпечкой и детским кремом.
За столом сидели две женщины. Изольда, похудевшая, но с ясным, цепким взглядом, работала за ноутбуком. Напротив неё, помешивая чай, сидела Марина — родная сестра Игоря, золовка.
Марина ушла от мужа полгода назад, оставшись с пятилетним сыном Гришей на руках. Сначала она пыталась жить с матерью, Галиной Петровной, но их отношения всегда были натянутыми. Мать боготворила Игоря, а Марину считала «неудачницей, развалившей семью». Постоянные упрёки сделали жизнь в родительском доме невыносимой.
— Ты уверена, что этот отчёт готов? — спросила Марина, заглядывая в экран.
— Абсолютно, — кивнула Изольда, закрывая крышку ноутбука. — Я перепроверила цифры трижды. Это бомба, Марин.
В дверь позвонили. Женщины переглянулись.
— Это мама, — вздохнула Марина. — Я сказала ей адрес. Не могла больше скрывать, она психовала, что не видит внуков.
Галина Петровна вошла в квартиру с опаской. Она ожидала увидеть очередной «притон», куда жизнь загнала её непутевых, по мнению Игоря, женщин. Но увидела светлый коридор, современную мебель (пусть и недорогую), услышала смех детей из комнаты — Гриша строил башню, а Алиса наблюдала за ним из манежа.
— Вы... вы живете вместе? — изумлённо спросила свекровь, ставя пакеты с продуктами на пол.
— Да, — Изольда вышла ей навстречу, спокойная и уверенная. — Мы решили, что так будет выгоднее и проще. Марина помогает мне с Алисой, я помогаю ей с арендой и Гришей.
Галина Петровна прошла на кухню, села на стул. Она смотрела на дочь и невестку. Они не выглядели жертвами. Они выглядели командой.
— А Игорь... он знает? — спросила она.
— Нет, — жестко ответила Марина. — И не узнает, пока не придет время. Мама, пойми, он болен жадностью. Ты его таким сделала, извини за прямоту. Но мы не собираемся тонуть вместе с ним.
Свекровь вдруг расплакалась. Тихо, закрыв лицо руками. Она поняла, что осталась одна. В своей трёшке, наполненной старой мебелью и воспоминаниями. Её дочь и внук здесь. Её невестка и внучка здесь. Они создали свой мир, где тепло и безопасно. А она? Она лишь откупалась деньгами, боясь сказать слово поперек любимому сыночку.
— Я... я такая же, как он, да? — всхлипнула она.
— Нет, — Изольда положила руку ей на плечо. Прикосновение было прохладным, но не отталкивающим. — Просто не мешайте нам.
Галина Петровна подняла заплаканные глаза.
— Он собирается переехать ко мне. Сказал, что отказывается от аренды своей квартиры. Сказал, что хочет экономить.
Изольда и Марина переглянулись. Уголки губ Изольды дрогнули в едва заметной улыбке.
— Прекрасно, — сказала она. — Значит, ловушка захлопнется даже раньше, чем я планировала.
Часть 5. Стеклянный тупик
Игорь был в превосходном настроении. Он тащил два огромных чемодана по лестничной клетке материнского дома. Лифт не работал, но даже это не могло испортить его триумфа. Он гордился собой: бросил платить за съёмную хату, теперь будет жить на полном пансионе у матери. Еда, стирка, уборка — всё бесплатно. А деньги... деньги он пустит в оборот. Или купит ту машину.
Он открыл дверь своим ключом.
— Мам! Встречай блудного сына! — крикнул он с порога, втаскивая чемоданы.
В квартире было тихо. Пахло корвалолом и чем-то старым. Галина Петровна сидела на кухне за столом. Она не вышла встречать его.
— Ты чего, оглохла? — Игорь прошел на кухню. — Я говорю, приехал! Где ужин?
Мать подняла на него глаза. В них не было радости. Только какая-то странная жалость.
— Ужина нет, Игорь. Садись.
— В смысле нет? — он нахмурился. — Ладно, закажу пиццу. Ты чего такая кислая? Опять про Изольду думаешь? Забудь ты про неё, она небось уже нашла себе какого-нибудь грузчика.
— Сядь, — твёрже сказала мать и кивнула на стол.
Там лежал плотный конверт и папка с документами.
Игорь фыркнул, выдвинул стул и сел.
— Что это? Завещание решила переписать? Рано, мамуль, ты ещё нас всех переживёшь.
Он небрежно подвинул к себе бумаги. Сверху лежал лист с гербовой печатью. Заявление о расторжении брака. Подпись: Изольда Викторовна...
— Ну, развод. Я же говорил. Сама подала? Молодец, сэкономила мне время, — усмехнулся Игорь. — Я подпишу.
— Читай дальше, — тихо сказала Галина Петровна.
Игорь перевернул страницу. Следующий документ был не из суда. Это был официальный приказ по группе компаний «Строй-Холдинг», владельцу сети салонов «Монолит», где работал Игорь.
«О назначении на должность»
«Назначить ... Изольду Викторовну на должность Регионального Директора по развитию сети с [дата]...»
Глаза Игоря округлились.
— Что за бред? — пробормотал он. — Она же товаровед... Она в декрете...
— Читай дальше, — повторила мать.
Следующий лист был уведомлением о кадровых перестановках.
«В связи с реорганизацией штата и выявленной служебной некомпетентностью, выразившейся в систематическом нарушении правил выкладки товара и работы с персоналом, а также на основании внутренней проверки, проведенной новым руководством...»
Ниже шёл список увольняемых сотрудников. Фамилия Игоря была первой.
— Она... Она не могла, — прошептал он. — Как?
— Она не сидела сложа руки в той "конуре", куда ты её отправил, — голос матери дрогнул, но она продолжала. — Она написала проект оптимизации для владельца сети. Напрямую. Вышла на генерального. Доказала, что ты и твои дружки воруете время и ресурсы компании. Она показала, как можно работать. Её взяли, Игорь. Сразу на топ-позицию. Она умная. Гораздо умнее тебя.
Игорь схватил телефон, пытаясь набрать номер начальника, но руки тряслись.
— И вот это, — мать пододвинула последний лист.
Это было соглашение об уплате алиментов. Сумма была фиксированной и огромной. Она базировалась не на его «белой» копеечной зарплате, а на реальных доходах, которые Изольда, зная всю кухню изнутри, смогла подтвердить документально для налоговой, если он откажется платить добровольно. Там была приписка от руки: «Либо ты платишь это, либо я даю ход папке с доказательствами твоих махинаций с накладными за прошлый год. Выбор за тобой».
Игорь отшвырнул бумаги.
— Стерва! — взревел он, вскакивая. — Я её уничтожу! Я к ней поеду! Где она?!
— Не ори на меня, — Галина Петровна вдруг ударила ладонью по столу. Звук вышел жалким, но Игорь замер. — Она не скажет тебе адрес. И я не скажу.
— Ты... ты знала? — он посмотрел на мать с ужасом. — Ты знала и молчала?
— Знала. Сегодня утром она прислала курьера с этими бумагами. Игорь, ты уволен. Ты без денег. Ты должен огромные алименты. И ты живешь в моей квартире, а не в своей.
Игорь осел на стул. Ярость сменялась животным страхом. Вся его спесь, всё его «благородство» и уверенность рассыпались в прах. Он думал, что Изольда — это мягкий пластилин, из которого можно лепить что угодно, а потом выбросить. А она оказалась бетоном. Армированным бетоном, который застыл и раздавил его.
Он вспомнил её взгляд в прихожей три месяца назад. «Ты сейчас стоишь на вершине своей наглости. Но спускаться будет больно».
Он посмотрел на свои руки. Администратор салона? Нет. Безработный должник, живущий с мамой.
— Мам, — голос его сорвался на визг. — Мам, что мне делать? Позвони ей! Скажи, что я всё прощу! Что мы можем начать сначала!
Галина Петровна покачала головой и, встав из-за стола, пошла в свою комнату.
— Поздно, сынок. Она тебя уже не простит. Вещи не разбирай. Завтра пойдешь искать работу. Грузчики, говорят, сейчас везде нужны. И ищи квартиру, у меня жить не будешь.
Дверь в комнату матери закрылась. Игорь остался один на кухне, среди запаха корвалола и бумаг, которые стали приговором его прошлой жизни. Он посмотрел в темное окно. Там, где-то в огнях большого города, две женщины и двое детей пили чай и смеялись, навсегда отрезав его от своего тепла.
Автор: Вика Трель ©
Рекомендуем Канал «Семейный омут | Истории, о которых молчат»