Катя, юная и испуганная, поднималась по ступеням подъезда сама не своя. Ехала и шла сюда по инерции. Всё смешалось в душе: страх, стыд, позор, обида, а ещё клокотала внутри жалость. Жаль было, что все произошло именно так, что теперь пострадает не только она, но и зародившаяся внутри ее жизнь.
Она хотела бы закончить всё одним махом. Она уже собралась это сделать – купила таблетки ... Но потом позвонил Он и предложил выход. И она почувствовала в его голосе страх – он боялся, понимал, что она может покончить с собой, а ещё очень боялся за себя. Он говорил о бабушке, о ее горе, если Катя наложит на себя руки и ... предлагал выход.
– Кать, не будь дурой. Ну, вышло так. Ты просто сходи. Всё под наркозом. Ты поспишь и проснешься, а денег я найду. Хочешь, я приеду и сам тебя отвезу?
Ее чуть не вырвало от этих слов – меньше всего она хотела видеть его. Слышать – и то страшно, а сидеть, видеть его, чувствовать рядом его мерзкое дыхание. Нет!
– Нет! – она отключила трубку и больше не брала. Отключалась, когда слышала его голос, говорящий с другого номера.
Тот вечер вспоминать было невыносимо. Вечеринку, куда ее позвала Дианка. Они танцевали. Катя любила танцевать.
Он подошёл незаметно, тронул ее за локоть. Она обернулась, посмотрела сердито. Ведь уже дала понять, что ни капли он ей не нравится.
– Боже мой, твоя кожа, как шелк. Как у ребенка.
– Не надо. Будешь клеиться, я уйду. Дай потанцевать.
Он давно на нее поглядывал, ходил по пятам, дежурил у дома, но вызывал только антипатию. Об этом она ему и сказала недавно. Честно сказала, стараясь не обидеть.
– А я чё? Я просто так. Танцуй.
А потом этот коктейль, им принес его Гера. Головокружение. Очнулась она уже в объятиях Игоря Зубова на втором этаже дома. Она даже не помнила, как пришла сюда. Там, в этой комнате, она сопротивлялась, как могла. Пыталась кричать, кусалась, расцарапала ему щеку. Он целовал ее, держал крепко. И почему-то силы ее и координация, всегда отменная, отказали. Зубов двоился и троился, комната плыла, боль, которая пронзила и та была тупой и далёкой.
Она его ненавидела. Вышла с вечеринки, как пьяная, побрела домой. Не плакала. В душе грязно и пусто. Он какое-то время шел следом, что-то говорил, а она не слышала. Перед тем, как войти в подъезд, собралась с силами, оправилась – бабушка ничего не должна узнать. Долго отмокала в ванной.
А потом... Потом она поняла, что беременна. Целомудрие до брака — краеугольный камень воспитания бабушки. Она мало говорила о маме, как раз по этой причине. Смерть мамы рассматривала, как наказание за грех. А грех – это как раз она – Катя, рождённая мамой вне брака.
Покойная мама никогда не говорила об отце. Катя ждала, что может быть, когда она станет старше, мама расскажет ей свою историю, но мамы не стало, когда Кате исполнилось двенадцать. Вот тогда с Кавказа сюда и приехала бабушка.
А теперь и она, как мама ... Одна в своей беде. Кого ей было слушать? Вот и послушала она Зубова. Пошла туда, куда он велел. Только вот представляла на своем месте маму. А внутри – как будто бы нерожденную себя.
Сюда она пришла – убивать саму себя.
Сомневалась... Оттого и зашла в бар. Но всё же решилась, пошла стремительно, сцепив зубы. А тут эта девушка во дворе упала, но она не могла дать себе слабину, задержаться, слишком тяжело далось ей это решение.
Дверь открыла пожилая женщина, вид ее совсем не подбодрил. Суровая, смотрит исподлобья.
– Заходи. Ела сегодня?
Катя мотала головой – нет.
– Это хорошо. Раздевайся. Вон в комнату иди. Подождешь немного. Ты бритая?
– Чего?
– Чего-чего... Подготовилась, спрашиваю?
– Нет, наверное.
– Ладно. Сама я тогда. Не дрожи ты так. Обезболю. Вычистим.
"Вычистим" – Катя закрыла глаза. Это слово само за себя говорило о грязи. Она не чистая, ее теперь можно только вычистить. Но вычистит ли эта процедура боль, засевшую в сердце?
– Выпей вот.
Три таблетки и стакан воды. Катя проглотила их без проблем.
А потом всё, как в тумане. Но не от таблеток, а от страха, наверное. Женщина кинула ей майку, велела надеть ее на голое тело. Катя разделась, натянула эту майку. Майка оказалась широкая, но совсем короткая. Практически, она была обнажена. Было совсем не по себе – находиться в чужом месте, в чужой квартире в таком вот виде.
В соседней комнате гремело железо. Краем глаза она увидела инструменты, таз, накрытый клеёнкой стол... Катю мутило, голова кружилась.
И тут вдруг раздался стук. Стучали внизу, где-то у подъезда, казалось, ломали дверь.
– Чего это? – с каким-то инструментом в руках хозяйка пробежала к двери. Открыла, а потом закрыла ее, – Чего это такое там?
И тут застучали к ним в дверь. Да ещё и как застучали.
– Ах ты, сучка! Так это ты что ль привела? Или... Одевайся быстро! – крикнула акушерка.
Но Катя растерялась. Сначала схватила одежду, а потом бросила ее, забралась на диван, подобрала ноги, обхватила коленки и оцепенела.
Что происходит?
Акушерка не открыла бы, если б дверь не начали ломать.
– С ума сошли! – хозяйка отомкнула замок.
Ее тут же отпихнули, в комнату влетели двое: мужик в сером костюме и следом девушка в грязном светлом плаще, придерживающая руку. Оба мимо нее промчались в комнату.
Увидев раздетую Катю, мужчина шарахнулся назад.
– Давай ты, – пустил вперёд Женю.
Женька тоже немного растерялась, на секунду остолбенела, прошиб пот. Ей самой ещё было хреново, рука распухала, голова кружилась, а тут ... Но было понятно – Кате ещё хуже.
– Это опять я, – присела она на диван, – Надоела тебе, наверное. Давай трусы найдем, где они, а? О, вот. Рука болит. Давай сама, Кать.
Женя ещё не могла понять, успели ли они? Она ничего не понимала в абортах. Но надеялась, что успели. Она колотилась в закрытую дверь подъезда, когда прилетел товарищ в сером – удар ногой, ещё удар, и замок сорван. Не так уж много времени прошло.
– Анатолий, а ты Евгения, да? – представился на ходу.
Женьке некогда было анализировать, она семенила вверх по ступеням за Анатолием.
– Теперь юбку. Надевай, надевай. Меня, кстати, Женя зовут. Я – твой друг.
– Друг? – в глазах недоумение.
– Ну да. Или ангел-хранитель. Называй, как хочешь. У каждого должен быть свой ангел. Я – твой. Меня назначили.
– Кто?
– Архангел. Это главный ангел, – она болтала чушь, но от этой болтовни Кате, кажется, стало лучше.
– Одевайся, во-от, давай, – здоровой рукой она стягивала с Кати майку, – Это твоя майка?
– Нет, – качала головой Катя, шептала, – Она дала.
– Вы ж не успели, да? Ребёночек цел? – как бы мимоходом спросила, стоя сзади и натягивая на нее блузку.
Катя кивнула, закусила губу и вдруг заплакала. А Женька отчего-то обрадовалась именно этим слезам. Хорошо, что плачет. Значит, оживает.
– Поплачь-поплачь. Поплакать, когда хочется, очень даже нужно, – Женька и сама хлюпнула носом, но надо было держаться, она же не имеет права расслабляться, она же спасительница, – У-ух! Здорово! А ребёночек – это замечательно. И бабушка твоя поймет. Я помогу тебе, поговорю с ней. Я же твой ангел, я рядом буду, – болтала, а в горле нарастал и нарастал ком, – Только вот ... Кать, я ангел без крыла. Болит зараза ..., – Женька всхлипнула. О-ох, на этот раз что-то плохо получалось держаться.
Катя уже стояла перед ней в пиджаке, юбке, а Женька бухнулась на диван и заревела, как маленькая.
– Ты чего? Больно да? – теперь уж всполошилась Катя.
– Не знаю. Наве-ерное. Просто мне всех вас та-ак жалко, та-ак жалко. Не могу-у, – выла Женька, – Не могу я бо-ольше. Чего-о ж вы дураки-то все такие? Господи! Сколько счастья вокруг, а вы – мимо. Я уста-ала ...
В прихожей хлопнула дверь, и в комнату влетел Андрей Ковалев, а за ним и друг его Анатолий.
– Мы не успели? – сделал вывод, глядя на ревущую Женьку, Андрей.
– Успели, – кивнула она и утерла нос.
– У нее с рукой что-то, – подсказал Анатолий.
– С рукой? – глаза его бегали с одной на другую, – Кать, а ты... Все нормально?
– Да, а Вы...
– Поехали. Надо в больницу. А с этой, – махнул он на хозяйку, – Мы ещё разберемся.
Хозяйка спряталась в маленькой комнате, наверняка скрывала там следы чуть было не свершившегося преступления.
Не прощались.
– Нам в травмпункт надо, – теперь уж Катя заботилась о расклеившейся Евгении.
– Сейчас в хорошую клинику отвезем. Тут неподалеку.
Немного возбуждённый и взволнованный Андрей Ковалев вел машину, Анатолий сидел с ним рядом, а девочки сзади. Женька обняла Катю здоровой рукой.
– Я грязная вся, – посмотрела на свой плащ, – Подруга меня убьет – плащ испорчен.
– Нет, не грязная. Чистая ты. А плащ – ерунда. Это не твой? – спросила Катя.
– Неа... И, кстати. Помоги -ка, а то одной рукой неудобно, – она взялась за парик, но он был приколот, – Волосы тоже не мои.
– Как это? Это что? Парик?
– Ага, – шмыгнула носом, – Это я вот от их гримировалась, между прочим. Пряталась.
– Пряталась? А почему пряталась?
Если честно, Катя вообще мало что поняла. Сначала она решила, что накрыли не ее, а тетку-акушерку. А она попала под раздел случайно. Но вот теперь совсем запуталась, да ещё и от таблеток тянуло в сон, наваливалась вялость, даже язык отяжелел.
– А давай у них спросим. Ребят, зачем вам Катя?
Оба не поворачивали головы. Ясно – не допросишься правды. Женька злилась.
И тут вдруг Ковалев слегка обернулся и сказал такое, отчего развеялась даже сонливость Кати.
– Ты сестра моя, Кать. У нас один отец. Мамы разные, а отец – один.
– Отец? – Катя открыла рот.
– Да. Ковалев Борис Романович – твой родной отец. Бабушка твоя в курсе, кстати.
– Бабушка? Я... я ничего не понима-аю.
– Да чего непонятного? Он очень любил твою маму, но женат был на моей. Связь эту скрывал. Там много всего было, так сразу не расскажешь. Я подростком узнал. Ненавидел его и маму твою ненавидел. А когда ее не стало... В общем, я ...
– Андрей, – его перебила Женя, – Андрей, Катя спит. Мне кажется ей дали снотворное.
– Да? – он посмотрел в зеркало, – Там подушка есть. А это для беременных не вредно? В больницу ее надо в нормальную.
И тут Женя увидела сладкую парочку: им навстречу шел со своей новой пассией бывший Аринкин Андрюшенька. Пассия висела у него на руке, ворковала, у него же вид был не слишком довольный.
– Андрей! Андрей! – стучала она по плечу Ковалева, – Надо окатить вон тех грязью. Давайте по луже. Пожалуйста, пожалуйста! Очень надо!
Он ничего не понял, но почему-то на полной скорости промчался по большой луже, окатив проходящую пару. Отпрыгнуть они отпрыгнули, но все равно им здорово досталось – обдало дорожной грязной водой. Смотрели вслед, ругались.
– Что это было? Как это я повелся? – сам с собой говорил Андрей, – Теперь жди неприятностей.
И тут он в зеркало увидел радостную и счастливую улыбку на лице Евгении.
– Да-а, я не ожидал от Вас, – протянул, – Да и от себя. Рука-то как?
– Не знаю. Хоть бы не перелом.
Но рентген показал перелом лучевой кости. Жене наложили гипс. Катя крепко спала в машине, пришлось будить, к ней уже шел врач. В общем, обеих развели по кабинетам.
Андрей ходил с Женей. Нервы ее совсем расшатались, она охала, плакала, держалась за него и ворчала.
– Не могли сразу что ли мне сказать, что сестра? Устроили тут спектакль! Это из-за вас всё, – кивала на руку.
– Не гундите, о себе ещё ничего не рассказала. Вы-то почему за ней следили?
– Да если б не я...
– Ну да. Толик ее у школы ждал, а она и не пришла. Потерял. Но как только я позвонил, вперед меня прилетел. Но откуда Вы знали о беременности? Жень, Вы что, правда не знали, что она моя сестра?
– Ни сном, ни духом.
– Тогда я вообще ничего не понимаю. Мы ж навели справки, поняли кто Вы. Статью ту нашли. Думали за увольнение мстите. Ну, выслеживаете компромат на отца.
– Что-о? О Господи! А я думала, что ты виновник беременности. Но сомневалась.
От удивления она перешла на "ты".
– А я честно не видел даже ту твою статью тогда, – перешёл на "ты" и он, – Это отец разборки устроил. А подчинённые его перестарались. Вот и всё. Знаешь ведь, как это бывает, – он пожал плечами, – Я вообще запутался. Зачем тогда ты за ней следила?
– Затем, чтоб от беды оградить! И вообще, не мучай больную девушку. Нам ещё к Катиной бабушке ехать. Я ей обещала. А обещания я привыкла выполнять.
***
Своим появлением в квартире они очень напугали Марьям Алиевну. Во-первых, Андрей никогда не приходил прямо на квартиру, во-вторых, девушка рядом с ним была в гипсе и грязном плаще.
– Что-то с Катей?
– Ну-у, как Вам сказать ...., – начал было он, но бабушка схватилась за грудь, начала оседать.
– Нормально все с ней! Жива-здорова. Вон опять спит в машине, – скорей затараторила Женька.
Андрей уже метался по кухне в поисках лекарства.
– Почему спит в машине? Что с ней? – Марьям, кажется, не дышала.
– Всё в порядке. 3аснула. Сейчас разбудим и прибежит. Не волнуйтесь Вы так. Сколько капель накапать?
С сообщением о беременности внучки пришлось подождать. Катю растолкали, она пришла домой. Из больницы пришлось звонить акушерке – она сначала отнекивалась, но ей пригрозили и она назвала лекарства. Угрозы для Кати и ребенка не было. Бабушка успокоилась, а Андрей начал долгий разговор. Они сидели на кухне, говорили о семейном. Рассказывали Кате историю ее рождения. Пора было открыть все тайны.
Вот только Женька очень устала, получила стресс от перелома, наплакалась. Да ещё и обезболили ее в больнице. Она ушла в комнату и прикорнула на диване. Проснулась уже вечером в чужой квартире, в темной комнате, от звонка собственного телефона.
Звонила Арина. Искала ее.
– Ты где, Жека? Че-то сердце не на месте. У тебя всё в порядке?
– У меня? – посмотрела на гипс, – Да-а, относительно.
– Ты где? Голос сонный почему? Женька, ты где?
– Господи! Да что ты заладила – где-где! Скоро буду дома. Жди.
В комнату зашла Марьям Алимовна.
– Вы простите. Уснули, а Катя велела Вас не будить. Она сказала, что у Вас был трудный день. А потом и сама уснула. Может мы Вас подвели? Вас уже ищут?
– Ну, что Вы. Спасибо, что позволили выспаться.
– Андрюша просил вызвать Вам такси, когда проснётесь. Ну, может сначала мы с Вами поужинаем? Катя спит.
– Вы знаете, а ведь я сегодня совсем-совсем не ела. Перекушу, если угостите.
А пока ужинали, Марьям немного рассказала о том, о чём сегодня шла беседа. Да, для неё история дочери была тяжёлой историей. Ее связь с женатым Борисом Ковалевым считала она позором. А у Андрея – своя беда и боль. Он очень любил мать, переживал за всю эту семейную ситуацию.
А после гибели дочери, Ковалев старший дочь Катю не оставил, всегда помогал. А Андрей... Андрей винил себя за то, что сестра его осталась без матери. Да и без отца по сути. Вот и приглядывал.
– Не пойму чего с парнем происходит. Опять себя винит, никак не успокоится.
Женя уже поняла – о беременности внучки женщине ещё не сказали.
– Теперь он считает, что не уследил за сестрой. С Катей случилась беда, Марьям Алимовна, ей трудно сейчас. Вы должны ее поддержать. Наверное, для того и существуют бабушки. Вы – ее ангел-хранитель.
– Беда? Ее... Ее ...
– Да. Андрей накажет обидчика. Уверяю Вас. А Ваша задача – поддержать ее в беременности. Вы очень сильная женщина. Вам многое по плечу. Прошу Вас, помогите ей.
– Я... я...
– Капли?
– Нет-нет. Я догадывалась. Да, догадывалась. Но... Но боялась даже подумать.
– У Вас замечательная внучка. Она жива, здорова. Она ждёт ребенка. Ковалевы помогут материально. А потом будет у Кати и любовь, и счастье семейное. Это придаст Вам сил и здоровья. И у вас будет настоящая большая семья. Это я Вам, как ангел говорю.
– Ангел?
– Ага. Ангел с перебитым крылом, уставший, но очень счастливый сегодня. За вас счастливый с Катей, Марьям Алимовна.
Женщина закрыла глаза, потом открыла их.
– Да я разве против? Пусть рожает. Вырастим. И выучится, успеет. Знаете, я так злилась на дочь. Не могла ей простить. Не общались даже. Видеть ее не хотела. А вот сейчас вернуть бы, я б всё ей простила. Лишь бы жила...
... Не хочу, чтоб также и с внучкой.
***
***
– Тебе как не позвонишь, ты такая занятая вечно, – Мишка ворчал.
Женька лежала на новом диване, созерцала потолок. Она на больничном. Получила сообщение от Шефанга:
"Выздоравливайте. Маме поклон."
Он что – мысли читает? Только подумала поехать к маме в Покровское. Она соскучилась, гипс делал ее немного беспомощной, да и вообще просто – хотелось к маме.
Денег за это время она заработала более, чем достаточно, а за последнее дело ей вообще прилетела кругленькая сумма. Да и нужно было подлечиться. Просто необходимо. Что-то Евгения совсем расклеилась. Ныло всё тело, к тому же поднялась температура и заболело горло.
Утром она заставила себя выползти из теплого гнёздышка, которое вечером для нее соорудила Арина из одеял и подушек, переоделась, сделала кое-какие лечебные процедуры, выпила кофе и легла опять.
Ей было о чем подумать. В последнее время столько всего произошло. И тут позвонил Миша.
– Тебе как не позвонишь, ты такая занятая вечно!
– Вот сейчас я абсолютно свободна. Говори, Миш.
– Слушай, а правда, что Арина со своим рассталась?
– Господь помиловал… Отвел от «милого»… У тебя виды на нее?
– Ну... А что? Ты против?
– Нет, Миш. Я как раз – за.
– Мне, если честно, она давно нравится.
– О Боже! Ты заговорил по-русски. Не "она краш", не "она скилл", как там у вас принято, а так просто и неинтересно – "нравится".
– Потому что она мне по-настоящему нравится. Как думаешь, куда ее пригласить? Ну, чтоб дураком не выглядеть. Фильмы идиотские какие-то в Киномаксе. А она же умная, вдруг не понравится.
– Ох, Миш. Не бойся умных девушек… Когда приходит любовь — мозги у них отключаются. А пригласить? – Женя задумалась, – Слушай, она заканчивает работу на своей заправке в десять. Я всегда волнуюсь, что она одна ходит так поздно ... Ты б встретил, а?
– О! Точно. Встречу.
– Она работает на...
– Обижаешь, подруга. Неужели я не узнаю, где она работает.
– О да! Прошу простить меня, о Великий из хакеров!
Жене Мишка очень даже был симпатичен. Хорошая пара будет, если получится у них. Вот бы получилось.
А Женька вдруг поняла, как она устала. Сейчас не было ни сил, ни желания что-либо предпринимать. Побаливала рука, горло, а главное – отчего-то все время хотелось плакать. Нервы что ли?
Она вспоминала своих подопечных, одного, потом другого ... Перед глазами шли картины происшествий. И эти воспоминания, где миг до беды, накручивали нервную систему ещё больше.
Она не теряла их. Периодически звонила, встречались. Женька как-то увидела в магазине симпатичного бегемота, вспомнила Веню, купила и подарила Милане.
– Похож?
– Похож, – обнимала Мила новую игрушку, – Спасибо. Я иногда ищу его, знаешь. Хожу по берегу, ищу. Как думаешь, найду?
– Не знаю, Мил. Я думаю, он спас тебя, пожертвовал собой. Кто знает, может он и есть твой ангел-хранитель.
У Миланы всё шло хорошо. Ну, или почти все – не так легко забыть произошедшее. Лето провела она не в Таиланде, а в Сочинском молодежном лагере. Молодцы родители. А там – новые друзья, новые впечатления и новые интересы.
Павел из клиники выписался. Людмила счастлива, но боится сглазить. Живут они вместе, машину водит Люда, навещают больного мальчику Колю в детском доме.
А Клавдия Антоновна и Борис Иванович звонят сами, зазывают в гости. В августе ездили они в тот санаторий, где впервые повстречались. Гуляли по аллеям первых встреч.
Были у Жени и другие воспоминания. В общем-то, она и сама удивлялась, как за такой короткий срок могло с ней произойти столько странного.
Однажды решила последить за Павлом с крыши, а там, на крыше, два пацана лет двенадцати. Готовятся сигануть на покатую крышу соседнего дома, которая чуть ниже. Сверху кажется, не так уж и высоко. Главное разбежаться, чтоб не пролететь мимо.
Она поздоровалась, подошла спокойно, расстояние оценила.
– Да-а. Физику учили плохо, сразу видно.
– А у нас ещё нет физики.
– А... Ну тогда прыгайте. Первый проверит, второй уж прыгать не станет точно.
– Почему?
А Женька, если честно, и сама мало что понимала в физике. Она – гуманитарий. Просто осознавала – мальчишки рискуют разбиться. Она что-то там вспомнила про ускорение свободного падения, напридумывала сложностей и устроила им прыжки в длину с разбега. На крыше было тесновато, поэтому прыжки у пацанов получались плохо.
– Вот, получается, как раз перед той крышей и пролетишь. Не хватит буквально десяток сантиметров. И соберут тебя совком с асфальта.
В общем, мальчишки прыгать не стали.
– А Вы чего тут делаете? – спросили уже уходя.
– Я-то? Так вас пришла спасать. Я, вообще-то, ангел. Вот сейчас вы уйдете, а я улечу.
Ей не поверили. И неудивительно, потому что никаким ангелом Женька не являлась. Обычная девушка, совсем не ангельского телосложения, крепенькая. Да и на крыше стало ей вскоре холодно, тут гулял ветер, и наблюдать отсюда было не так уж и удобно.
Принесло же ее сюда! А может и не просто так принесло? Жизнь состоит из случайностей и подсказок.
И кто нам только эти подсказки подбрасывает?
***
😇😇😇