Я тебя так ненавижу, что, наверное, верну
Начинаем публикацию 2-й книги про Машу и Николаева
Неожиданные встречи и незапланированная ночевка, в конце концов, привели к тому, что компания, возглавляемая неутомляемой Еленой Дмитриевной Рогинской, прибыла в Санкт-Петербург, хоть и в полуживом состоянии, но все же раньше Маши и Николаева.
Больше остальных поездка измотала Настю, отданную в услужение активному призраку, о чем бедная девушка, конечно, и не подозревала. Елена Дмитриевна требовала почти круглосуточного присутствия крепостной несмотря на то, что той в отличие от зловещей барыни требовался сон и, хоть бы и не регулярный, но прием пищи.
В конце концов, в столицу Настя приехала, уверенная, что ее новая госпожа связана если не кровными, то крепкими узами с нечистой силой, потому как другого объяснения неизменной бодрости бледной барыни она не находила. Придя к такому выводу, Настя сделалась еще более задумчивой и тихой, размышляя о своей дальнейшей участи и не подозревая, что Елена Дмитриевна уже давно все за нее решила, и даже приступила к исполнению своего плана.
И объяснялось все просто.
Дело в том, что до рождения ребенка, который должен был прекратить конец ее двусмысленному существованию, Елена Дмитриевна сильно нуждалась в некотором количестве живой энергии для поддержания своей потусторонней активности, для чего она время от времени пользовалась донорской помощью окружающих ее молодых людей (у пожилых, конечно, энергии тоже бывает, хоть отбавляй, но качество ее частенько оставляет желать лучшего).
Возможно у внимательного читателя возникнет неприятная ассоциация с известным семейством вампиров из знаменитой Трансильвании, но мы от имени автора со всей ответственностью заявляем, что Елена Дмитриевна не только не имеет отношения к румынским бессмертным, но и слабо верит в их сверхспособности, списывая молву на человеческую слабость приукрашивать исторические фаты, а также искать чудеса там, где их нет и в помине. Рогинская еще при жизни была весьма образованной дамой и по своим философским воззрениям склонялась к материалистической картине мира.
И все мы отвлеклись.
Итак, обычно Елена Дмитриевна в поисках источника энергии присасывалась к молодежи, стараясь не привлекать их особого внимания (не то, что некоторые живые!), и те после подобных манипуляций ничего кроме легкой мигрени или обычной женской слабости не чувствовали.
Однако случай с Настей был особым.
С возрастающим напряжением наблюдала Елена Дмитриевна за развитием событий, оставаясь невидимой для ее активных участников, и все чаще ей приходилось вмешиваться в ход истории (да простят ее остальные особые, но ведь для общего блага все, для общего блага). В связи с чем, необходимость в дополнительных силах вынуждала Рогинскую пользоваться Настиной силой сверх меры, от чего та угасала на глазах, а Елена Дмитриевна могла, не покладая рук, трудиться, пытаясь отправить Марию Игоревну домой, а Николаева вернуть дочери для производства столь необходимого ей ребенка.
Изначально ее четкий и продуманный план дал трещину, когда Николаев сбежал в Москву за Машей. Но тут оставалось злиться только на собственную дочь Наташу. Уж не могла с ее-то внешними данными и молодостью мужика удержать! Если бы призраки имели обыкновение плеваться, Елена Дмитриевна именно так бы и поступила. Но как дама, воспитанная в высшей степени хорошо, она только фыркнула.
Ну ничего, тут еще не все потеряно — Рогинская с радостью и внутренним торжеством отмечала, как Мария Игоревна решительно отвергает честные предложения Николаева и рьяно настроена вернуться в двадцать первый век во что бы то ни стало. Особенно после встречи с парой, чьи имена прочитала в Хронографе Ольга Павловны Николаевой.
И вот тут Елене Дмитриевне было, чем гордиться.
Брак Зайцева и Милосердовой должен был состояться года на два позже, и Елене Дмитриевне вновь пришлось чуть-чуть подкрутить колесико истории. Правда, она планировала познакомить молодых людей в Москве, но Алексей Николаев спутал ей все карты, и пришлось импровизировать на ходу.
Пока ее нерасторопное семейство вяло собиралось в дорогу, Елена Дмитриевна отправилась в погоню за Милосердовыми, догнала их в Твери, что полностью соответствовало ее намерениям, с помощью небольшого подкупа (уж если ты становишься призраком, то лучше быть призраком богатым) местного конюха обеспечила ничего не подозревающим дамам небольшое приключение с далеко идущими последствиями.
Труднее всего было внушить Владимиру Зайцеву мысль, что в Петербург ему следует выезжать немедля ни секунды и почему-то не в коляске, а на коне (эта мысль его особенно удивляла своей нелепостью). Ах, да. Конь обязательно должен был быть белым. Ничто прекрасное Елене Дмитриевне было не чуждо.
Умоталась Рогинская порядочно и поэтому сразу же, получив в свое распоряжение Настю, уже не отпускала ее до самого Петербурга, высасывая из бедняжки все соки.
Лишь единожды оставила она своих, дабы удостовериться, что ее тщательно продуманная случайность уже дает ранние всходы.
И не сказать, чтобы увиденное ее обрадовало. Нет, между Милосердовой и Зайцевым загорелась искорка, и Алешка может кусать себе локти хоть до посинения.
Но вот тот господин…
Федор Николаев не понравился Елене Дмитриевне Рогинской с первого взгляда, и даже уже будучи дома, когда голова ее должна была быть забита предстоящим сражением с Марией Игоревной Глинской, она никак не могла перестать думать о загадочном спутнике будущего зятя.
Продолжение
Я тебя так ненавижу, что, наверное, влюблюсь - 1-я часть
Телеграм "С укропом на зубах"