Друзья, эта история написана полностью! Выкладки регулярные. Спасибо всем, кто со мной!
Николаев уснул еще до того, как машина выехала за пределы Москвы. Маша хоть и нервничала, но старалась не выжимать газ, опасаясь, что ее остановят за превышение скорости и помешают осуществить задуманное.
Она обеспокоенно покосилась в зеркало заднего вида. Невозмутимый Егор смотрел в окно, постукивая подушечками пальцев по спинке переднего сидения. Почувствовав, что Маша на него смотрит, он наклонился вперед, осторожно дотронулся до плеча Николаева. Тот не отреагировал. Его голова склонилась на бок, а когда Маша резко затормозила на светофоре, она упала на грудь, стянутую ремнем безопасности. Егор вернул телу Николаева позу безмятежно спящего пассажира и перевел взгляд на Машу.
Обычно Маша выглядела неплохо. Ухоженная, загоревшая, волосы хорошо прокрашены, «уши» над джинсами не висят. Не плохо выглядела Маша. Но не головокружительно. Встречал Егор в своей жизни девок, от которых ком в горле — схватить бы такую, по башке дубиной бухнуть и в пещеру унести. Слишком много Егор таких встречал, что уж говорить. Всех в пещеру не перетаскаешь. Егор усмехнулся по себя. Не говоря уже об уголовной ответственности.
Сейчас Машка явно была не в себе. Даже тушь на верхнем веке отпечаталась — как будто граблями по верхнему веку прошлись. Взмокла что ли? Ну тут удивляться нечему. Придумала себе приключение. К счастью, это не его проблема. Он-то следов точно не оставил.
— Чего он так быстро отрубился? — Егор кивнул на Николаева. — Ты сколько ему таблеток закинула?
Маша тоже посмотрела на Николаева. Виновато. Черт его знает, может, и переборщила. Что она каждый день хороших людей снотворным травит?
В том, что Николаев хороший человек, Маша не сомневалась. Чуть-чуть высокомерный, но хороший. И воспитанный. Таблетки Маша кое-как у себя в кабинете на столе мобильником расколотила. Надо было в порошок, а там большие куски остались. Но Маша рукой махнула, а как только Николаев с непроницаемым, как всегда, лицом вошел в ее кабинет и замер на пороге, она лучезарно улыбнулась, надеясь скрыть за оскалом свои темные мыслишки:
— А не выпить ли нам чаю, Андрей?
Николаев удивленно поднял бровь. Маша и на работе-то редко появлялась, а уж чай/кофе с подчиненными и вовсе никогда не распивала.
— Спасибо, я воздержусь.
Если бы Маше тогда не удалось настоять, то ехал бы сейчас Николаев на своей дешевой KIA в свою маленькую квартирку на окраине Москвы. Но Маша, опешив в первую минуту, быстро нашлась.
— Николаев, не выкаблучивайтесь. Я даже сама его заварю. Будет, что внукам рассказать.
Николаев поморщился, но промолчал. Маша догадывалась, что ее, как бы он сам сказал, «манера выражаться» с его точки зрения заслуживает всяческого порицания. Тоже мне граф наследный. Или принц? Черт с ним. В отместку Маша высыпала таблетки в чашку буквально на его глазах. Отвернулась, конечно, для приличия к окну. Внизу у стоянки возле машины уже дежурил верный Егор. Не ей верный.
— Вам с ядом или без? — улыбнулась Маша еще раз, оборачиваясь и яростно размешивая лекарство, которое никак не желало растворятся. — Да что же вы стоите-то, Николаев? Сядьте.
Все его чертово воспитание. Они уже два года работали вместе, и он ни разу без дозволения (это слово Николаевское Маша произнесла мысленно и причмокнула) не сел в ее присутствии, а стоило ей приподняться в кресле, как он немедленно вскакивал тоже. Такой абсурд. Как в кино, честное слово. Из позапрошлого века.
— Если вы, Мария Игоревна, имеете ввиду сахар, — спокойно уточнил Николаев, проявив как всегда свою знаменитую прозорливость, — то я предпочитаю обычный черный чай. Без добавок.
Никто на свете, даже Егор, не называл ее по имени отчеству. Когда Николаев так к ней обращался, Маше казалось, что он дополнительно подчеркивает свое к ней пренебрежение.
— Ок, — Маша чуть ли не с разбега плюхнулась в кресло. — А чай — огонь! Попробуйте.
То ли из вежливости, то ли еще из-за чего, но Николаев больше не спорил и выпил все.
— Значит, не передумали? — без плавного перехода от предыдущей темы в лоб спросила Маша.
Но он в этот момент как раз добрался до не растворившихся, острых, как крошечные зубки маленькой кошечки, осколков снотворного и, с удивлением покручивая в руках чашку, рассматривал осадок.
Но и тут ничего не сказал. Браво! Какая выдержка, Николаев!
Но вырубился он и правда быстро.
— Сколько ты ему всыпала? — спросил Егор, откидываясь на сиденье.
Маша на секунду отняла руки от руля, чтобы демонстративно развести их в стороны.
— Не знаю. Не считала. А что будет, если я переборщила?
Егор пожал плечами и отвернулся. Маше уже за тридцать, а ведет себя хуже ребенка. О последствиях она не подумала. Может, на Егора рассчитывала? А зря. В конце концов, он работает на ее зятя, а помочь согласился, скорее, по дружбе. Ну еще потому, что Маша слишком много знает о его похождениях в нерабочее время, в которых и сама активно принимает участие. Но она — член семьи. Хоть и та самая паршивая овца в стаде.
Маша обеспокоенно поглядывала на Егора, пытаясь угадать, что он думает и поможет ли, в случае чего, избавиться от тела. Тьфу, тьфу, тьфу, конечно.
— Я своим сказала, что на эти выхи в Стокгольм лечу, — сообщила она не то Егору, не то сама себе, чтобы убедиться, ничего ли не забыла.
Егор про себя хмыкнул, а вслух спросил, не поворачивая головы — они выехали за город, и машина, наконец, заметно прибавила в скорости, хотя по дороге тянулся хвост, уезжающих в область дачников.
— А этого... твоего никто не хватится?
Николаева Егор знал поверхностно. Тот, хоть и работал в галерее почти восемь лет, ни с кем близко не сходился, на корпоративы не ходил, с вернисажей сбегал сразу после официальных речей, бокала с алкоголем в руки не брал. Закодированный что ли?
Маша включила поворотник, пропустила пару встречных машин, улыбнулась водителю третьей и свернула на проселочную дорогу. Другого места, где спрятать Николаева, кроме как старая дача, оставшаяся в семье с тех времен, как Маша была ребенком, а ее сестра еще не вышла замуж за богатого Толю Кравцова, пожалуй, что и не было. После удачного, мягко говоря, замужества Машиной сестры вся родня постепенно обзавелась симпатичными квартирами в хороших московских районах, а на выходные, если оставались в России, собирались в большом загородном доме Кравцовых. О старой даче, естественно, все давно забыли. Ключи, правда, были у всей Машиной семьи, но представить, что кому-то из них придет в голову именно в эти выходные заявиться в старый, почти заброшенный дом с удобствами на улице, было сложно.
Дорогу со времен Машиного детства, когда дедушкину «копейку» подбрасывало так, что все пассажиры дружно подлетали к потолку, несколько раз ремонтировали. Но грузовики со стройматериалами, шныряющие по ней, начиная с ранней весны, уже к середине июня убивали свежий асфальт. Что говорить о сейчас? В середине октября все было уже совсем плохо.
Бесчувственное тело Николаева мотало из стороны в сторону, что даже Егор сжалился над ним и стал придерживать, хотя и сам с трудом сохранял равновесие.
— Он дышит? — обеспокоенно поинтересовалась Маша, все еще обдумывая предыдущий вопрос Егора.
Егор пощупал пульс и кивнул.
— Живой. Пока. А что ты делать будешь, если твой спящий принц не проснется?
Маша нахмурилась.
— Позову гномов, и они его закопают.
— Безжалостная стерва.
— Спасибо.
Все будет в порядке. Ничего с Николаевым не случится. Если все получится, завтра он уже вернется к своей скучной жизни и будет с благодарностью вспоминать этот эпизод, как самое яркое пятно его биографии.
— Егор, у него в кармане заявление должно быть. Вытащи, пока мы не доехали.
Таблетки стали действовать довольно скоро. Еще до того, как она с помощью Егора довела его до машины. Николаев вдруг занервничал, начал тереть глаза и теребить манжету рубашки, точно прощупывая пульс. Маша поняла, что надо торопиться.
— Значит, Андрей, вы не передумали? — повторила она вопрос, из-под ресниц наблюдая, как он отчаянно борется с туманом, который уже навис над ним, открыв беззубую белую пасть.
— Нет, Мария Игоревна. Все решено. После двухнедельного отпуска я уже не выйду на работу. Все материалы по проекту я вам передал. Проблем быть не должно.
Ага, ни каких проблем. Вот с этого все и началось.