За окном светило неяркое осеннее солнце, но у Елены на душе пели птицы. Она стояла посреди пустой гостиной, вдыхая ни с чем не сравнимый запах свежей штукатурки, дешевого ламината и больших надежд. Эхо от её шагов гулко разносилось по бетонной коробке, которая теперь официально должна была стать их семейным гнездышком. Пять лет. Ровно пять лет они с Олегом шли к этому моменту, отказывая себе буквально во всём.
Елена провела ладонью по шероховатой стене. Вспомнились бесконечные смены на работе, подработки по выходным, отпуск, проведенный на даче у свекрови вместо моря, и та старенькая куртка, которую она носила пять зим подряд, чтобы отложить лишнюю копейку. Олег, конечно, тоже работал, но его зарплата менеджера среднего звена была величиной нестабильной: то премия, то штраф, то «сложный месяц». Основной финансовый локомотив в их паре тянула именно она, но никогда не попрекала этим мужа. Семья же. Общее дело.
В замке заскрежетал ключ. Дверь распахнулась, и на пороге появился Олег, а следом за ним, к удивлению Елены, в квартиру торжественно вплыла Тамара Петровна. Свекровь держала в руках огромный фикус в горшке, словно знамя полка, одержавшего победу.
— Ну, с новосельем, дети мои! — громогласно объявила она, ставя цветок прямо на пол в центре комнаты. — Вот, принесла вам жильца. Говорят, фикусы поглощают негативную энергию. А у вас тут аура пока пустая, необжитая.
Елена натянуто улыбнулась. Визита свекрови в первый же день, когда они только получили ключи, она не планировала. Хотелось побыть вдвоем, открыть бутылку шампанского, сидя на полу, и помечтать, где будет стоять диван, а где детская кроватка.
— Спасибо, Тамара Петровна, — вежливо отозвалась Лена. — Мы как раз собирались отметить.
— Отметить — это дело хорошее, — подхватила свекровь, по-хозяйски прохаживаясь по комнате и постукивая костяшками пальцев по стенам. — Слышимость, конечно, будет дай боже. Ну ничего, ковры повесите. Олег, сынок, ты чего мнешься у порога? Проходи, ты теперь тут хозяин.
Олег выглядел как-то странно. Обычно говорливый и веселый, сегодня он прятал глаза и нервно теребил молнию на куртке. Елена списала это на волнение. Все-таки такой шаг — ипотека на двадцать лет, огромная ответственность.
— Лен, нам надо поговорить, — тихо сказал муж, когда Тамара Петровна ушла на кухню инспектировать качество труб.
— О чем? О ремонте? Я уже присмотрела обои в спальню, скидки сейчас отличные, — воодушевленно начала Елена, подходя к мужу, чтобы обнять.
Олег мягко отстранился, сделав вид, что снимает ботинки.
— Не совсем о ремонте. Точнее, и о нем тоже. Понимаешь... тут такое дело с документами вышло.
Елена напряглась. Внутри сработала какая-то тревожная пружина. Вся сделка проходила в спешке. Олег вызвался заниматься бумажной волокитой сам, аргументируя тем, что он может отпрашиваться с работы проще, а Елене с её загруженностью в банке это сложнее. Она доверилась. Выписала доверенность на определенные действия, перевела накопленный первоначальный взнос — все свои сбережения и деньги, вырученные от продажи бабушкиной квартиры.
— Что с документами? Процентная ставка выше? Страховка?
Из кухни выглянула Тамара Петровна. Лицо её светилось елейной, какой-то приторной добротой, которая обычно не сулила ничего хорошего.
— Да скажи ты ей уже, чего тянешь кота за хвост! — подбодрила она сына. — Леночка у нас женщина умная, все поймет. Это же для блага семьи.
Олег выдохнул, глядя куда-то в район левого уха жены.
— Мама стала созаемщиком по ипотеке, — сказал муж. — И квартира оформлена на неё. На маму.
Елена почувствовала, как внутри всё оборвалось. Сначала мозг просто отказался воспринимать информацию.
— Что ты сделал? — переспросила она шепотом. Голос предательски дрогнул.
— Оформил на маму, — уже тверже повторил Олег, видимо, решив, что самое страшное позади. — Понимаешь, так безопаснее. У тебя работа нервная, мало ли что с кредитной историей... А у мамы стаж, пенсия, льготы ветерана труда, налог меньше будет. Да и вообще, времена сейчас нестабильные. Так надежнее. Актив должен быть защищен.
Елена почувствовала, как земля уходит из-под ног. Кровь прилила к вискам, в ушах зашумело.
— Подожди, — медленно, стараясь дышать ровно, произнесла она. — Мы платим ипотеку. Мы внесли огромный первоначальный взнос. Мои деньги. Деньги, которые я копила, продав квартиру бабушки. И теперь по документам эта квартира принадлежит твоей маме?
— Ну... формально она собственник и основной заемщик, — замялся Олег. — Но жить-то здесь будем мы! Это же очевидно!
— Юридически квартира моя, — вмешалась Тамара Петровна, выходя в коридор и вставая рядом с сыном, словно живой щит. — Но жить-то здесь будете вы! Кто вас выгонит? Мы же родные люди! Леночка, ну что ты смотришь волком? Это мы с отцом посоветовали. Знаем мы эти современные браки. Сегодня любовь-морковь, а завтра разбежались и пилят ложки-вилки. А так — имущество в сохранности, в семье останется.
— В чьей семье? — тихо спросила Елена.
— В нашей, общей! — всплеснула руками свекровь. — Ты же жена Олега, значит, наша. Пока вы вместе — живите, радуйтесь, делайте ремонт. Никто слова не скажет.
В голове Елены словно сложился пазл. Вот почему Олег так настойчиво просил перевести деньги на его счет перед сделкой. Вот почему он так суетился с нотариусом, к которому они ходили якобы просто «заверить согласие». Она, опытный банковский работник, позволила себя обвести вокруг пальца, как наивную школьницу, просто потому, что любила и доверяла.
— То есть, если мы разведемся, я останусь ни с чем, а мои деньги останутся в этих стенах? — прямо спросила она.
Олег поморщился, как от зубной боли.
— Ну вот, ты опять начинаешь! Мы еще даже вещи не распаковали, а ты уже о разводе думаешь. Это и доказывает, что мама была права! Ты меркантильная, тебе бумажка важнее отношений. Я думал, мы партнеры, а ты...
— Партнеры оформляют имущество в долевую собственность, Олег. Или хотя бы включают обоих в договор ипотеки, — отрезала Елена. Эмоции схлынули, оставив место ледяной ясности. Кричать не хотелось. Плакать — тоже. Хотелось действовать, но очень осторожно.
— Ладно, — сказала она неожиданно спокойно. — Оформили так оформили. Давайте праздновать.
Тамара Петровна победно переглянулась с сыном. Она явно ожидала скандала, истерики, битья посуды, но такая покорность невестки её полностью устроила.
— Вот и умница! — засияла свекровь. — Золотая жена. Я всегда говорила. Ну, давайте шампанское открывать!
Следующие три недели прошли в странном тумане. Елена вела себя как обычно: готовила ужины, обсуждала с Олегом цвет плитки в ванной, кивала, когда он рассказывал о трудностях на работе. Но внутри неё словно выключили рубильник, отвечающий за эмпатию к этому человеку. Она наблюдала за ним, как за насекомым под стеклом.
При этом Елена действовала. Она тихо, не привлекая внимания, скопировала все документы по квартире, когда Олег оставил папку на столе. Изучила договор ипотеки, свидетельство о собственности. Взяла отгул и сходила на консультацию к юристу. Тот был безжалостен: раз она сама добровольно передала деньги мужу, доказать что-либо практически невозможно. Квартира оформлена на свекровь как на основного заемщика и собственника. Елена даже не созаемщик. По закону она имеет право только на долю в совместно нажитом имуществе при разводе, но если докажут, что первоначальный взнос внесла свекровь из своих средств — а они это легко сделают — то и требовать нечего.
«Вы попали в классическую схему, — сказал юрист. — Называется "семейное мошенничество". К сожалению, очень распространено».
Елена вернулась домой с чётким планом. Она больше не вкладывала ни копейки в ремонт, ссылаясь на задержку зарплаты. Открыла новый счет в другом банке и начала переводить туда деньги. Олег, окрыленный тем, что «пронесло», ничего не замечал.
На четвертую неделю он вечером небрежно бросил:
— Лен, там платеж по ипотеке послезавтра, — напомнил он, лениво переключая каналы телевизора (старого, привезенного с дачи). — Переведи мне на карту, как обычно, я закину на мамин счет.
— Конечно, — ответила Елена, не отрываясь от книги. — Я помню.
Но когда наступил день платежа, денег она не перевела.
Утром, собираясь на работу, она надела свое лучшее платье, тщательно накрасилась и, глядя на спящего мужа, почувствовала лишь брезгливость. В обед ей пришло сообщение от Олега: «Ленусь, денег нет. Ты забыла?»
Елена не ответила. Вечером она задержалась в офисе, потом зашла в любимую кофейню, заказала самый дорогой десерт и долго смотрела на улицу. К съемной квартире, где они до сих пор жили, она вернулась к девяти.
Олег встретил её в коридоре, нервный и взъерошенный.
— Ты где ходишь? Я тебе звонил десять раз! Мама уже обрывает телефон, банк прислал уведомление о просрочке! Ты почему деньги не скинула?
Елена спокойно сняла пальто, аккуратно повесила его на вешалку и прошла на кухню налить воды. Олег семенил следом.
— Лена! Я с тобой разговариваю!
Она повернулась к нему, сделала глоток воды и с легкой улыбкой произнесла:
— Олег, а почему я должна платить за квартиру твоей мамы?
Муж застыл с открытым ртом.
— В смысле? Мы же там будем жить! Это наш дом!
— Нет, дорогой, — покачала головой Елена. — По документам — это дом Тамары Петровны. Я посмотрела договор ипотеки, который ты так небрежно оставил на столе. Собственник и основной заемщик — она. Созаемщиков нет. Я там даже не упомянута. Так с какой стати я должна вкладывать свои заработанные деньги в чужую недвижимость?
— Но мы же договорились! — взвизгнул Олег, голос его сорвался на фальцет. — Ты же сказала «ладно»!
— Я сказала «ладно», чтобы не портить новоселье. Но я не подписывалась оплачивать кредиты твоих родителей. У твоей мамы, как ты сказал, пенсия, льготы. Вот пусть она и платит. Или ты. Ты же сын. Помогай маме.
— Ты издеваешься? — Олег покраснел. — Ты же знаешь, какая у меня зарплата! Мне не хватит на платеж, на жизнь и на бензин! Вся твоя зарплата уходила на погашение!
— Уходила. Пока я думала, что это наша квартира. Теперь это чужая собственность. Чужие проблемы.
Скандал разразился грандиозный. Через полчаса примчалась Тамара Петровна, видимо, вызванная по экстренной связи. Она влетела в квартиру, даже не сняв сапоги, и сразу пошла в атаку.
— Ты что себе позволяешь, дрянь такая?! — завопила она с порога. — Мы тебя приютили, пустили жить в новую квартиру, а ты нас шантажировать вздумала?
Елена сидела за кухонным столом и спокойно пила чай. Эта сцена казалась ей плохо поставленным спектаклем в провинциальном театре.
— Тамара Петровна, пожалуйста, не кричите. Вы меня не приютили. Мы с Олегом живем на съемной квартире, которую оплачиваем пополам. А новую квартиру купили вы. Поздравляю. Отличное приобретение. Но причем тут я?
— Да как у тебя язык поворачивается! — задыхалась от возмущения свекровь. — Ты собиралась там жить! Пользоваться!
— Собиралась. Пока не узнала, что у меня нет на это никаких прав. А пользоваться чужим имуществом бесплатно как-то неудобно. И платить за чужое — тоже.
— Но первоначальный взнос! — выпалил Олег. — Ты же внесла первый взнос!
— Я перевела деньги тебе, — холодно ответила Елена. — Ты их передал маме. По документам взнос внесла она. Я консультировалась с юристом, Олег. Доказать, что это были мои деньги, почти невозможно. Вы очень хорошо все продумали.
Тамара Петровна схватилась за сердце и картинно опустилась на табуретку.
— Сынок, ты видишь? Видишь, змею пригрели! Я же говорила! Только о деньгах и думает! Никакой любви, никакого уважения к старшим! Мы хотели как лучше, подстраховаться, а она нам нож в спину!
— Подстраховаться от чего? — холодно спросила Елена, глядя свекрови прямо в глаза. — От того, что я буду иметь права на свои же вложения? Вы украли у меня первоначальный взнос, Тамара Петровна. Украли по закону, но украли.
— Не смей так говорить! Это семейный бюджет!
— Был семейный. Пока вы не решили, что семья — это только вы и ваш сын, а я — кошелек на ножках.
Олег попытался зайти с другой стороны. Он подошел к жене, попытался взять её за руку, но Елена отдернула ладонь.
— Лен, ну хватит. Ну погорячились, ну давай все исправим. Давай я попрошу маму переоформить хотя бы долю на тебя...
— Зачем? — спокойно спросила Елена. — Чтобы через год вы придумали новую схему? Нет, спасибо. Знаешь, я проконсультировалась с юристом. Вернуть первоначальный взнос практически невозможно. Вы это знали. Вы все это спланировали.
В кухне повисла тишина. Тяжелая, липкая. Олег опустил глаза. Это было признание.
— Значит так, — Елена встала. — Завтра я подаю на развод. Вещи свои заберу в выходные. Сегодня ночую у подруги.
— Ты не посмеешь! — взвизгнула Тамара Петровна. — А ипотека? Кто будет платить ипотеку?! Там платеж сорок пять тысяч! У Олега зарплата пятьдесят!
— Это ваша проблема. Продавайте квартиру, сдавайте её, живите сами. Вы же хотели актив в собственность? Владейте.
Елена вышла в прихожую. Олег побежал за ней, хватая за рукав.
— Лена, постой! Ты не можешь так уйти! Мы же семья! Ну, хочешь, я маму уговорю переписать половину на тебя? Мам, скажи ей!
Тамара Петровна молчала, злобно поджав губы. Делиться собственностью, даже ради спасения ситуации, в её планы не входило. Жадность боролась со страхом перед банком, и жадность пока побеждала.
— Не надо, Олег. Поздно, — Елена надела плащ. — Знаешь, я даже благодарна вам. Правда.
— Благодарна? — опешил муж.
— Да. Вы показали мне свое истинное лицо сейчас, пока у нас нет детей. Представляешь, если бы я узнала об этом, когда была бы беременна или в декрете, полностью зависимая? Это был бы кошмар. А сейчас... я потеряла деньги, да. Очень большие деньги. Но я заработаю еще. Я умею работать, в отличие от вас. Я покупаю свою свободу за эти деньги. Дорого, но оно того стоит.
Она открыла дверь.
— Ключи оставлю на тумбочке, — бросила она, не оборачиваясь. — Фикус поливайте. Говорят, он негатив впитывает. Боюсь, он у вас засохнет через неделю от передозировки.
Дверь захлопнулась.
Елена вышла из подъезда и остановилась на мгновение, глубоко вдыхая свежий воздух. Было больно. Обидно до тошноты за потерянные годы и деньги. Хотелось развернуться, вернуться, закричать, ударить. Но она заставила себя сделать шаг вперед. Потом еще один. И еще.
Она шла к такси, не оглядываясь на окна третьего этажа, где сейчас метались две фигуры, пытаясь понять, как им жить дальше с их «защищенным активом», который внезапно превратился в каменный мешок с долгами.
Жизнь продолжалась. И теперь она принадлежала только ей.
Прошло восемь месяцев.
Елена сидела в кафе неподалеку от своей работы, просматривая документы на ипотеку. На этот раз — на крошечную студию в спальном районе, но исключительно свою. Её имя стояло единственным собственником и заемщиком. Никаких созаемщиков, доверенностей, «семейных схем».
За эти месяцы она изменилась. Похудела, но не от горя — просто начала ходить на йогу, чтобы справиться со стрессом. Получила повышение на работе. Начальник оценил её собранность и холодную голову в работе с проблемными кредитами. Ирония судьбы.
Развод прошел быстро и почти без проблем. Делить было нечего. Олег даже не пытался требовать что-то — видимо, совесть не позволила. Или страх, что она все-таки попробует доказать мошенничество.
Телефон тихо звякнул. Сообщение от неизвестного номера. Елена открыла его и сразу поняла — Олег. Должно быть, сменил номер.
«Лен, привет. Как дела? Слушай, мы квартиру продаем. Совсем не тянем платежи. Мама плачет каждый день, отец на неё орет, у него давление. Банк грозится суд подать. Плюс налог на продажу огромный получается, меньше года прошло. Покупателей нет. Может, встретимся? Поговорим? Я был неправ. Правда был. Я скучаю».
Елена перечитала сообщение дважды. Ждала ли она этого? Да, где-то в глубине души. Хотела ли торжествовать? Странно, но нет. Она чувствовала только усталость и легкое презрение.
Она заблокировала номер, не ответив.
— Ну что, Елена Викторовна, — улыбнулась ей риелтор, приятная женщина средних лет, протягивая договор. — Подписываем? Здесь все чисто, я проверила лично. Собственник один, заемщик один. Вы.
— Да, — твердо сказала Елена, беря ручку. — Подписываем. Теперь только так.
Она расписалась четким почерком. Поставила дату. Выдохнула.
Студия была маленькой. Первый этаж, окна во двор, не самый престижный район. Но она была её. Полностью, безраздельно, юридически чисто её.
Елена знала, что больше никогда не позволит никому решать за неё. Не позволит втянуть себя в «семейные схемы» и «для вашего же блага». Она заплатила за этот урок слишком дорого, чтобы забыть его.
Выходя из кафе, она поймала себя на мысли, что впервые за долгие месяцы думает не о потерянных деньгах, а о будущем. О том, какие обои выбрать в студию. О том, что в следующем году, может быть, она поедет в отпуск. Настоящий, к морю, который они с Олегом откладывали пять лет.
Одна. Но свободная.
И это было бесценно.