И вот пусть извинят меня отставные морские офицеры, но главным недоразумением на этих ходовых испытаниях стал отставник, который представлял на судне военную приёмку. Не знаю, в каком он звании, но в его обязанность входило контролировать неукоснительное соблюдение выполнения программы испытаний систем двойного назначения. Дело в том, что все ледоколы имеют двойное назначение и состоят на учёте в военно-морском ведомстве, как потенциально военные на случай войны. Не знаю, как сейчас, но тогда мы проходили военно-морскую подготовку даже будучи сугубо гражданскими специалистами. И вот это военно-гражданское существо присутствовало на борту и постоянно лезло в управление судном, хотя никакого права на это не имело. Несколько раз он пытался отдавать мне приказы на моей ходовой вахте. Но на меня где сядешь там и слезешь. У меня на борту только один начальник – капитан. И только приказы капитана я обязан выполнять неукоснительно. В этом я сначала вежливо пытался убедить военное существо. Но когда он в очередной раз меня достал, послал я его в известном направлении прямо в присутствии заводских инженеров. Он побежал жаловаться капитану, но и тот его тактично отбрил.
Конечно, капитан и со мной имел беседу, в которой одобрил мои действия, но попросил более не употреблять крепких выражений в адрес военного приёмщика. А тому, естественно, никаких последствий. «А я что, я ничего! Я никому ничего не приказывал», - невинно заявлял тот в присутствии капитана и потом снова лез в управление, предлагая сменить, режим хода или вовсе перейти в другой район. Ну не выбрасывать же его за борт! Как-никак представитель! Так и терпели его молча до конца ходовых. А он потом накатал обширный гневный рапорт на весь экипаж, который, впрочем, действия не возымел. Вот такие иногда встречаются индивиды с погонами в самом мозгу.
Когда мы уже возвращались на завод после выполнения программы ходовых испытаний, на борт поднялся лоцман и повёл нас в порт. Лоцманская проводка обязательна в Санкт-Петербургском порту, но часто лоцмана знакомы лично с капитанами и уверены в их опыте, а потому не лезут в управление. Наш капитан мог бы и без лоцмана вполне управиться. Когда выходили на ходовые на борту был как раз такой лоцман и он предпочёл не давать рекомендации капитану, а спокойно попивал кофе в сторонке. На заход нам дали незнакомого лоцмана и, естественно, его команды выполнялись.
У пульта управления встал второй старпом. Мужик опытный и судном управлял дай бог каждому, но рулевых матросов нам не полагалось, потому и рулили командиры сами. Пока шли морским фарватером по прямой проблем не было, а вот когда пошла манёвренная часть фарватера около Кронштадта случилась неприятность. То ли лоцман ещё не очень опытный, то ли никогда не управлял судами с ВРК, то ли просто не приноровился к нашему ледоколу, а только его команды, рассчитанные на перо руля, не давали правильного эффекта. А у нас-то руля нет! Судно реагировало на перекладки мгновенно и с большой амплитудой, так что всякий раз не вписывалось в поворот и моталось из стороны в сторону. Лоцман начал немного нервничать и при очередном повороте чуть не столкнулся со встречным судном.
Но капитан, видя, что лоцман не справляется, шепнул старпому, чтобы тот управлял сам. И всё встало на свои места, ледокол послушно и плавно совершал повороты. Капитан вежливо предложил лоцману кофе с бутербродами и намекнул, что сами справимся. Лоцман не полез в амбиции и успокоился. Всё закончилось благополучно. И только военный приёмщик бегал по мостику с ворчанием: «Щас на мель сядем! Щас столкнёмся! Щас буй собьём!». Но на него уже никто не обращал внимания.
Пришли на завод и после устранения всех выявленных недостатков сдали судно заказчику. Получил я свои кровные и отправился домой. Но отдыхал я недолго.