Тяжелая входная дверь подъезда с трудом поддалась, жалобно скрипнув ржавыми петлями. Елена перехватила поудобнее пакеты из супермаркета, ручки которых уже успели оставить на ладонях красные, ноющие полосы, и шагнула в полумрак парадной. Лифт, как это часто бывало по четвергам, не работал. Женщина обреченно выдохнула, глядя на темное табло, и начала подъем на пятый этаж.
Каждая ступенька отдавалась глухой усталостью в ногах. Елене было сорок два, но в такие вечера она чувствовала себя на все шестьдесят. Работа главным бухгалтером в крупной строительной фирме выжимала все соки, особенно в отчетный период, а дома ждала «вторая смена» — готовка, уборка и бесконечное обслуживание двух взрослых мужчин. Точнее, одного мужчины — мужа Игоря, и ментальное обслуживание его матери, Галины Петровны, которая незримо присутствовала в их жизни каждый божий день.
Щелкнул замок. В квартире пахло жареной картошкой и чем-то пригоревшим.
— Лена, ты? — раздался голос из гостиной. Игорь даже не встал с дивана. — А чего так долго? Я уже пельмени себе сварил, не дождался.
Елена поставила пакеты на пол в прихожей, стянула сапоги, чувствуя, как гудят отекшие лодыжки.
— Отчеты сдавали, Игорь. Я же писала тебе, — тихо ответила она, проходя в комнату.
Муж лежал перед телевизором, вытянув ноги в шерстяных носках на журнальный столик. Рядом стояла пустая тарелка с остатками сметаны. Он работал сутки через трое охранником на складе, и эти «трое» дома были для Елены настоящим испытанием.
— Там мама звонила, — сказал он, не отрываясь от экрана, где шли какие-то политические дебаты. — У нее опять спину прихватило. Говорит, лекарства закончились, и кран на кухне капает. Надо бы заехать завтра.
— Завтра пятница, я работаю до семи, — Елена устало опустилась в кресло. — А ты чем сегодня занимался? Мог бы съездить.
— Лен, ну ты же знаешь, я машину боюсь брать, когда гололед. Да и бензин нынче дорогой, у меня карта пустая. Кстати, насчет карты... Там квитанции пришли.
Елена прикрыла глаза. Квитанции. Это слово вызывало у нее нервный тик. В их семье бюджет распределялся странным образом: зарплата Игоря была его «карманными деньгами» на бензин, сигареты и мелкие радости, а зарплата Елены была «общим котлом», из которого оплачивалось абсолютно всё. Ипотека, еда, одежда, отпуск и... полное содержание квартиры свекрови.
Это началось плавно, почти незаметно. Сначала Галина Петровна пожаловалась на маленькую пенсию. Потом заболела, и понадобились дорогие уколы. Потом Елена «временно» оплатила коммуналку за её трешку в сталинском доме, потому что свекровь забыла отложить деньги. И вот уже пять лет это «временно» было железным правилом.
Елена достала телефон и открыла банковское приложение. Палец привычно скользнул по строкам расходов.
— Игорь, — голос жены дрогнул. — А почему счет за электричество у твоей мамы пять тысяч? Она там что, мартеновскую печь запускает?
— Ой, не начинай, — поморщился муж. — Ей холодно, она обогреватель включает. Старый человек, кровообращение плохое. Тебе жалко что ли? Ты вон сколько получаешь.
— Я получаю за то, что пашу как лошадь, — Елена почувствовала, как внутри закипает глухое раздражение. — А у нас, между прочим, ипотека не закрыта. И мне сапоги зимние нужны, у старых подошва треснула.
— Купишь свои сапоги, — отмахнулся Игорь. — Мама — это святое. Не будь мелочной, тебе не идет.
Мелочной. Это слово больно кольнуло. Елена встала и молча пошла на кухню разбирать пакеты. Она вспомнила прошлые выходные. Они приехали к Галине Петровне с полными сумками деликатесов — красная рыба, сыры, дорогие фрукты. Свекровь встретила их в новом халате, с идеальной укладкой.
«Леночка, — сказала она тогда, поджимая губы, глядя на принесенную колбасу. — Ты опять взяла эту марку? Я же говорила, у нее привкус бумаги. Ну ладно, съем, раз уж привезли. Денег-то у пенсионерки нет на разносолы».
При этом Елена заметила на тумбочке новый флакон дорогих французских духов. На вопрос Игоря мама кокетливо ответила: «Подарок от старой подруги». Ага, конечно. Подруги у Галины Петровны были такими же «бедными пенсионерками». Скорее всего, это было куплено на те деньги, которые Елена давала ей наличными «на лекарства».
А еще Елена вспомнила день рождения Игоря два месяца назад. Галина Петровна пришла в гости, окинула взглядом накрытый стол и громко, на всю кухню, сказала: «Леночка, милая, а салат оливье у тебя какой-то жидкий получился. Надо меньше майонеза класть, я тебя учила». Гости неловко замолчали. Игорь промолчал. А Елена тогда сжала кулаки под столом и улыбнулась.
Вечер прошел в привычном молчании. Игорь храпел, а Елена долго ворочалась, глядя в потолок, где от света уличных фонарей плясали тени веток.
Утро началось не с кофе, а со звонка.
— Лена! — голос свекрови в трубке звенел требовательно и звонко. — Ты почему вчера не перевела мне на телефон? У меня баланс в минусе!
— Доброе утро, Галина Петровна. Я забыла, замоталась. Сейчас переведу.
— Замоталась она... О матери мужа нужно помнить в первую очередь. Кстати, квитанции за квартиру я положила на комод, Игорь заберет. Оплати до десятого, а то пени начислят. И еще, там в графе «капремонт» сумму подняли, не пугайся.
Елена положила трубку и посмотрела на свое отражение в зеркале. Уставшее лицо, темные круги под глазами, морщинка между бровей стала глубже. Она вспомнила, как десять лет назад, в первые годы брака, они с Игорем мечтали о ребенке. Но сначала «нужно встать на ноги», потом «маме нужно помочь с ремонтом», потом «давай закроем кредит за машину». Машина, на которой ездил Игорь. Потом прошло еще пять лет в бесконечной гонке за выживание и обслуживание чужих потребностей. И вот ей уже сорок два.
— Лен, где мои носки? — крикнул муж из спальни.
Внутри что-то щелкнуло. Тихо, но отчетливо. Будто лопнула перетянутая струна.
Весь день на работе Елена была сама не своя. Цифры плыли перед глазами, но в голове крутилась одна мысль. Она взяла калькулятор и начала считать. Коммуналка за трешку свекрови — около десяти тысяч зимой. Плюс свет, телефон, интернет. Продукты, которые они возят еженедельно — еще тысяч пятнадцать-двадцать в месяц. Лекарства, подарки, мелкие просьбы... Выходило, что почти половина ее зарплаты уходила на содержание женщины, которая ни разу за эти годы не сказала простого человеческого «спасибо».
Вечером Елена задержалась на работе специально. Ей не хотелось идти домой. Когда она вернулась, Игорь уже спал, а на кухонном столе лежала та самая пачка квитанций, которую он привез от матери.
Елена взяла верхнюю бумажку. Сумма была внушительной. Она достала телефон, открыла приложение банка... и замерла. Палец завис над кнопкой «Оплатить».
Вспомнились треснувшие сапоги. Вспомнилось, как она прошлым летом отказалась от путевки в санаторий, потому что Галине Петровне нужно было менять окна на балконе («дует же, Леночка, сил нет»). Вспомнилось пренебрежительное лицо свекрови и её замечание про салат. Вспомнилось равнодушие Игоря.
Елена свернула приложение. Затем открыла настройки автоплатежей и медленно, с каким-то мстительным наслаждением, удалила шаблоны с именем «Г.П. Квартплата», «Г.П. Свет», «Г.П. Телефон».
В этот месяц она купила себе новые сапоги. Итальянские, из мягкой кожи, о которых мечтала два года. А еще записалась на приём к косметологу и на массаж.
Гром грянул в середине следующего месяца.
Был субботний вечер. Елена сидела на кухне, наслаждаясь чашкой травяного чая и книгой. Тишину разорвал звук открываемой двери — Игорь вернулся от матери. Он влетел на кухню, красный, взъерошенный, с трясущимися руками.
— Ты что натворила?! — заорал он так, что Елена вздрогнула и чуть не пролила чай.
— Ты о чем? Не кричи, соседи услышат.
— О чем?! Маме пришло долговое уведомление! Ты не оплатила квартиру! Ни копейки за прошлый месяц! Там пени! Ей звонили из управляющей компании! У нее давление двести!
Елена аккуратно закрыла книгу и посмотрела мужу прямо в глаза. Спокойствие, накрывшее её, было ледяным и твердым.
— Я знаю, Игорь. Я перестала платить за коммуналку твоей матери.
На секунду повисла звенящая тишина. Игорь хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.
— Ты... ты с ума сошла? — просипел он. — Ты же знаешь, какая у нее пенсия! Как она будет жить?!
— У нее прекрасная пенсия, Игорь. Выше средней, так как у нее стаж и надбавки. Плюс она сдает гараж покойного свекра, о чем вы оба думаете, что я не знаю. Этих денег вполне хватит на коммуналку и еду. А если не хватит на французские духи — ну что ж, придется потерпеть.
— Ты считаешь деньги моей матери?! — взвизгнул муж. — Ты, которая живет в квартире, где...
— Где что? — перебила Елена. — Эту квартиру мы взяли в ипотеку, когда были в браке. Первоначальный взнос — деньги от продажи бабушкиной дачи. Моей бабушки. Плачу ипотеку я. Ремонт делали на мои премии. Ты здесь, Игорь, по сути, только прописан и диван продавливаешь.
— Ах ты стерва... — прошипел он, подходя ближе. — Да как у тебя язык поворачивается? Мама для нас все делала! Она нас... она...
— Что она делала? Критиковала мою стряпню? Указывала, как мне одеваться? Или, может, она помогала, когда я с гриппом лежала пластом, а ты на рыбалку уехал? Нет, она тогда позвонила и спросила, почему я тебе рубашки не погладила.
— Замолчи! — Игорь ударил кулаком по столу. Чашка подпрыгнула. — Я не позволю так относиться к матери! Ты сейчас же оплатишь долг и переведешь ей деньги сверху за моральный ущерб!
— Нет.
Это короткое слово подействовало на него как красная тряпка на быка.
— Ах нет? Тогда... тогда пошла вон отсюда! — выплюнул он.
Елена удивленно подняла брови.
— Что, прости?
— Выметайся! Я не собираюсь жить с жадной, бессердечной эгоисткой! Это мой дом тоже! Убирайся, пока не научишься уважать семью! Чтобы духу твоего здесь не было, пока не извинишься перед мамой!
Игорь, видимо, ожидал слез, истерики, мольбы о прощении. Он привык, что Елена сглаживает углы, что она боится скандалов. Но годы терпения кончились. Её больше не пугали угрозы. Она поняла: когда тебя доводят до предела, ты либо ломаешься окончательно, либо наконец сбрасываешь с себя чужую ношу.
Елена медленно встала.
— Хорошо.
Она прошла в спальню, достала чемодан. Игорь бегал за ней следом, продолжая выкрикивать оскорбления, но в его голосе уже проскальзывали нотки паники. Он не верил, что она реально уйдет. Это был блеф, глупый мужской шантаж.
— Ты куда собралась? На ночь глядя? Кому ты нужна?
Елена молча кидала вещи в чемодан. Белье, костюмы для работы, любимый плед, ноутбук. Паспорт, свидетельство о браке, банковские выписки — всё, что может пригодиться. Шкатулку с золотом.
— Да постой ты! — голос Игоря сорвался на визг. — Я не то хотел сказать! Лен, ну не дури!
Елена застегнула чемодан и прошла в прихожую. Она надела те самые новые сапоги, закуталась в пальто.
— Ну и уходи! — заорал Игорь, когда понял, что блеф не сработал. — Только назад не возвращайся!
— Не собираюсь, — бросила она, открывая дверь.
Когда дверь захлопнулась, Елена оказалась на лестничной клетке. Сердце колотилось как бешеное, но странное дело — ей было легко. Будто с плеч сняли мешок с цементом, который она таскала годами.
Она вызвала такси и поехала к подруге Марине, разведенной женщине, которая давно твердила, что Игорь — это «чемодан без ручки».
— Господи, Ленка! — всплеснула руками Марина, увидев подругу с чемоданом на пороге. — Неужели свершилось? Я уж думала, ты до пенсии будешь этого паразита кормить. Заходи, сейчас винишка откроем.
Первую неделю Игорь молчал. Гордо выдерживал паузу, уверенный, что жена одумается, приползет на коленях, оплатит все счета и еще подарок маме купит. Елена же за эту неделю сняла небольшую двухкомнатную квартиру недалеко от работы. Без ремонта, зато свою, временную, тихую крепость.
Ей никто не звонил с претензиями. Никто не требовал ужина из трех блюд. Никто не бубнил под ухо телевизором. Она приходила с работы, принимала ванну с пеной, заказывала суши и смотрела любимые сериалы. И с удивлением обнаружила, что денег на карте остается неприлично много. Оказывается, жизнь одной стоит в три раза дешевле, чем жизнь с «экономным» мужем и его мамой.
На десятый день позвонила Галина Петровна.
— Лена, здравствуй, — голос был елейным, но с нотками стали. — Игорек сказал, вы повздорили. Ну, милые бранятся — только тешатся. Но ты палку-то не перегибай. У меня тут квитанция за свет пришла, и интернет отключили за неуплату. Ты когда планируешь вопрос решать?
Елена чуть не рассмеялась в трубку.
— Галина Петровна, я же ясно сказала Игорю. Я больше ничего оплачивать не буду. Разбирайтесь сами. Пусть ваш сын платит. Или сдавайте вторую комнату студентам.
— Что?! Да как ты смеешь! Да я на тебя в суд подам! На алименты! Ты обязана нас содержать, мы семья!
— Ничего я не обязана. Всего доброго, Галина Петровна.
Елена заблокировала номер свекрови. Через минуту в черный список отправился и номер Игоря, который тут же начал названивать.
Прошел месяц. Жизнь Елены начала играть новыми красками. Она сменила прическу, купила абонемент в фитнес-клуб (на который раньше «не было денег»). Коллеги заметили, что она помолодела, глаза заблестели. Начальник отдела, Виктор Сергеевич, даже пригласил её на обед — просто поболтать, без служебных тем. Елена согласилась и вдруг поняла, что умеет улыбаться. По-настоящему.
Однажды вечером, выходя из офиса, она увидела Игоря. Он стоял у проходной с букетом пожухлых хризантем. Выглядел он неважно: щетина, мятая куртка, бегающий взгляд.
— Леночка, — кинулся он к ней. — Ну хватит дуться. Пошутили и хватит. Поехали домой.
Елена остановилась, глядя на него как на постороннего человека. Как она могла жить с ним столько лет? Любить его?
— Домой? — переспросила она. — В ту квартиру, из которой ты меня выгнал?
— Ну, я же погорячился! Нервы, сама понимаешь. Мама плачет, у нее давление. Интернет так и не включили, она сериалы смотреть не может. Да и холодильник пустой.
Елена отступила на шаг назад.
— Игорь, слушай меня внимательно. Я подала на развод три дня назад. Уведомление тебе придет по почте. Квартира у нас в ипотеке, и платила за нее я. У меня есть все чеки и выписки со счетов. Я буду добиваться через суд раздела имущества, но учитывая, что ты ни копейки туда не вложил, а первоначальный взнос мой документально подтвержден... Скорее всего, тебе достанется лишь малая часть, которую я тебе выплачу, чтобы ты исчез из моей жизни.
— Ты... ты не посмеешь! — лицо Игоря перекосилось. — Мы же венчаны! Ты жена, должна слушать мужа!
— Я слушала. Семнадцать лет слушала. Хватит. А насчет твоей мамы... Игорь, ты взрослый мужик. Тебе сорок пять лет. Иди работай. В две смены. И плати за свою маму сам.
Она обошла его и направилась к своей машине. Не к той старой развалюхе Игоря, а к такси, которое уже ждало её.
— Лена! Ты пожалеешь! Ты никому не нужна в своем возрасте! — кричал он ей вслед, размахивая веником из хризантем.
Елена села в машину и улыбнулась водителю.
— Поехали.
Она знала, что впереди будут суды, дележка имущества, грязь и сплетни, которые Галина Петровна распустит по всем родственникам. Будут звонки с незнакомых номеров и попытки давить на жалость. Сестра Игоря уже успела написать гневное сообщение о «бессердечной эгоистке, бросившей семью». Но всё это было за стеклом, за пределами её новой, ещё хрупкой, но своей жизни.
Главное она сделала — перестала быть кормушкой и вспомнила, что она — живой человек.
Через полгода суд развел их. Квартиру Елене удалось оставить себе, выплатив Игорю небольшую компенсацию. Жить ему пришлось переехать к маме.
Говорят, теперь в квартире Галины Петровны часто слышны крики. Свекровь пилит сына за то, что он мало зарабатывает и не может купить ей нормального сыра, а Игорь орет на мать, обвиняя её в том, что она разрушила его брак своими запросами.
Елена иногда встречает общих знакомых, которые рассказывают эти новости. Она слушает их с вежливой улыбкой, кивает и переводит тему.
У нее теперь другие заботы.
В воскресенье утром она лежит на диване с книгой и никуда не торопится. Вечером встречается с подругами в том самом кафе на набережной, куда с Игорем они так и не дошли за семнадцать лет. Она планирует отпуск — первый раз за много лет поедет на море не в «бюджетный сезон», а в хороший отель.
Одна.
И этот факт радует ее больше всего.
А за коммуналку она теперь платит ровно столько, сколько нажгла сама. И ни копейкой больше.
Спасибо за прочтение 👍