Утренний свет едва пробивался сквозь плотные шторы, когда Ирина проснулась. Двадцать пять лет совместной жизни. Четверть века. Серебряная свадьба. Она лежала, глядя в потолок, и слушала храп Максима. Его широкая спина повёрнута к ней — как всегда последние годы.
На прикроватной тумбочке лежала открытка, которую она купила вчера — изящная, с серебряным тиснением. Внутри своей аккуратной рукой вывела: «Любимому мужу в день нашей серебряной свадьбы». Ирина усмехнулась. Любимому? Когда она в последний раз произносила это слово искренне?
Встала тихо, накинула халат. На кухне принялась готовить завтрак — яичница с беконом, как любит Максим. Кофе покрепче. Свежевыжатый апельсиновый сок. Всё как он любит. Всегда как он любит.
— Что за шум с утра пораньше? — Максим появился в дверях, растрёпанный, недовольный. — Могла бы и потише.
— Доброе утро, — Ирина поставила перед ним тарелку. — Завтрак готов.
— Яичница опять пережарена, — буркнул он, тыкая вилкой в желток. — Сколько раз говорить — я люблю жидкий желток. ЖИДКИЙ! Двадцать пять лет живём, а ты так и не научилась.
Ирина молча налила ему кофе. В груди поднималось знакомое чувство — смесь обиды и злости, которую она научилась глушить за эти годы.
— Сегодня особенный день, — начала она осторожно.
— А? — Максим уткнулся в телефон. — Что за день?
— Наша серебряная свадьба.
Он поднял голову, посмотрел на неё с раздражением:
— И что? Хочешь ресторан? Цветы? Подарки? Денег лишних нет, если что. Андрюха новую машину купил, мне тоже пора менять. А ты тут со своими праздниками.
— Я не прошу ресторан, — Ирина села напротив. — Просто думала, может, отметим как-то. Вдвоём.
— Вдвоём, — передразнил Максим. — Что мы, молодожёны? Взрослые люди, чего дурью маяться. Вечером Толян позвал на дачу, шашлыки будем делать.
— В день нашей годовщины ты собираешься к друзьям?
— Да КАКАЯ РАЗНИЦА! — он стукнул ладонью по столу. — Подумаешь, какой-то праздник. Выдумали тоже — серебряная свадьба. Что, серебра хочешь? Нет у меня серебра!
Ирина поднялась, начала убирать посуду. Руки дрожали.
— Куда торт поставить? — спросила она ровным голосом.
— Какой ещё торт?
— Я заказала. На годовщину.
— Твою мать! — Максим откинулся на спинку стула. — Деньги на ветер бросаешь! Сколько отдала?
— Три тысячи.
— ТРИ ТЫСЯЧИ?! За торт?! Да ты с ума сошла! Я тут копейки считаю, а она торты за три тысячи покупает!
— Это наши общие деньги, Максим. Я тоже работаю.
— Общие! — он засмеялся. — Да что ты там получаешь в своей конторе? Копейки! Я семью содержу, я! А ты транжиришь!
Ирина поставила чашку в раковину. Двадцать лет она работала учителем начальных классов. Да, зарплата небольшая, но она любила свою работу, детей. А Максим, менеджер среднего звена в строительной фирме, считал себя добытчиком и кормильцем.
— Ладно, — Максим встал. — Некогда мне тут с тобой препираться. На работу пора.
Он ушёл в спальню одеваться. Ирина осталась на кухне, глядя в окно. За стеклом начинался обычный сентябрьский день. Жёлтые листья кружились на ветру. Где-то лаяла собака. Жизнь шла своим чередом.
***
Вечером Ирина накрывала праздничный стол. Достала хорошую посуду — свадебный сервиз, который они получили в подарок двадцать пять лет назад. Расставила бокалы. В центре стола — тот самый торт за три тысячи, красивый, трёхъярусный, украшенный марципановыми розами.
Она надела платье — не новое, но любимое, синее, которое, как ей казалось, молодило. Сделала причёску. Даже накрасилась — впервые за долгое время.
В половине восьмого хлопнула входная дверь. Максим вернулся. Но не один — следом ввалились его приятели: Толян и Витёк.
— О, жена стол накрыла! — заорал Толян. — Вот это дело! Максимыч, а ты говорил, к тебе нельзя!
— Да я сам не знал, — Максим окинул взглядом накрытый стол. — Ирка, чего разошлась-то?
— У нас годовщина, — тихо сказала она.
— А, ну да, — махнул рукой Максим. — Ладно, мужики, давайте быстренько выпьем и на дачу. Толян, твоя машина?
— Моя, моя! — Толян уже тянулся к бутылке. — Ух ты, коньячок! Максимыч, не жалеешь!
— Это я купила, — вставила Ирина.
— Молодец, жена! — похлопал её по плечу Витёк. — Правильная! Знает, что мужикам нужно!
Они расселись за столом, не обращая внимания на сервировку, на торт. Толян сразу схватил кусок мяса руками, Витёк опрокинул солонку. Максим разливал коньяк.
— За тебя, Максимыч! — поднял тост Толян. — За то, что столько лет терпишь семейную жизнь!
Все засмеялись. Ирина сидела на своём месте, сжимая в руках салфетку.
— Кстати, — Максим полез в карман. — Раз уж такое дело, подарок тебе приготовил.
Ирина подняла глаза. Неужели он помнил? Неужели приготовил что-то?
Максим достал из кармана мятый конверт, швырнул его через стол.
— Держи. Особенный подарок на серебряную свадьбу.
Дрожащими руками она открыла конверт. Внутри была фотография. Молодая девушка, блондинка, в откровенном платье. Обнимает Максима. Оба улыбаются.
— Это... что это? — Ирина подняла глаза на мужа.
— Это Алёна, — спокойно сказал Максим. — Моя... ну, подруга. Полгода уже встречаемся. Решил тебе честно сказать. Подарок на годовщину — честность. Алёна беременна. От меня.
В комнате повисла тишина. Даже Толян и Витёк притихли.
— Ты... ты издеваешься? — голос Ирины дрожал.
— Какие издевательства? — Максим налил себе ещё коньяка. — Я же честно. Без обмана. Думаю развестись. Алёне квартира нужна, ребёнку. Так что готовься. Эту квартиру продадим, тебе что-нибудь поменьше снимем.
— ПРОДАДИМ?! — Ирина вскочила. — ЭТО МОЯ КВАРТИРА! Мне бабушка оставила!
— Мы в браке, дорогая. Общее имущество. Я консультировался.
— Максимыч, может, не надо при нас... — начал Витёк.
— А что такого? — Максим пожал плечами. — Нормально всё. Жизнь идёт. Ирка уже не молодая, поймёт. Правда, Ир?
Ирина смотрела на него. На этого чужого человека, с которым прожила четверть века. Родила ему дочь, которая сейчас училась в другом городе. Терпела его хамство, грубость, неуважение. А он вот так, за праздничным столом, в день их серебряной свадьбы...
— НУ ЧТО МОЛЧИШЬ? — рявкнул Максим. — Скажи что-нибудь! Или язык проглотила?
***
Что-то внутри Ирины сломалось. Годы накопленной обиды, злости, унижения — всё поднялось разом, как лава из вулкана.
— Да пошёл ты К ЧЁРТУ! — она швырнула в него салфеткой. — Ты, ничтожество! Полгода встречаешься?! ПОЛГОДА?! И молчал, врал, приходил домой, ел мою еду, спал в моей постели!
— Ирка, ты чего? — Максим опешил. За все годы она ни разу не повышала на него голос.
— НЕ СМЕЙ МЕНЯ ТАК НАЗЫВАТЬ! — Ирина схватила тарелку, запустила в стену. — Я тебе не Ирка! Я человек, ЧЕЛОВЕК, понимаешь?! А ты — подонок!
— Э, полегче! — Максим вскочил. — Ты чего творишь?!
— А я творю то, что давно надо было! — она схватила торт. — Видишь этот торт? ТРИ ТЫСЯЧИ! Для тебя, урода! На нашу годовщину! А ты привёл своих дружков-алкашей и фотографию любовницы!
Торт полетел прямо в Максима. Крем размазался по его рубашке, лицу.
— Да ты охренела! — заорал он, вытирая лицо. — Совсем с ума сошла!
— НЕТ! — Ирина схватила бутылку. — Это я наконец-то В УМЕ! Двадцать пять лет я терпела твоё хамство! Твоё презрение! «Яичница переварена», «копейки получаешь», «я семью содержу»! ДА ПОШЁЛ ТЫ!
— Мужики, может, пойдём... — Толян потянул Витька к выходу.
— СТОЯТЬ! — рявкнула Ирина. — Вы тоже послушайте! Знаете, какой ваш Максимыч «добытчик»? Его зарплата — пятьдесят тысяч! А моя — тридцать! И что?! На эти восемьдесят мы и жили! А он всё твердил, что содержит меня!
— Заткнись! — Максим шагнул к ней. — Не позорь меня!
— ПОЗОРЬ?! — она засмеялась. — Да ты сам себя опозорил! Беременная любовница! В твои-то пятьдесят лет! Думаешь, она тебя любит? Да она на квартиру мою позарилась!
— Не смей так говорить об Алёне!
— ДА ПОДАВИСЬ ТЫ своей Алёной! — Ирина швырнула в него вазу. — И квартиры не получишь! Это ДОБРАЧНОЕ имущество! Я специально к юристу ходила на прошлой неделе! Знала я, ЗНАЛА, что ты что-то задумал!
— Откуда ты... — Максим побледнел.
— А то! Думал, я дура? Слепая? Полгода от меня шифровался! Рубашки в губной помаде, запах чужих духов, постоянные задержки! Я всё знала! Но надеялась... ДУРА! Надеялась, что одумаешься!
Она схватила его телефон со стола:
— А это что? Переписки с ней? «Зайка моя», «котёнок»?! Да чтоб тебе икота напала! В твои годы — котёнок!
Телефон полетел в стену, разбился.
— Мой телефон! — взвыл Максим. — Ты совсем сошла сума!
— НЕТ! — Ирина подошла к нему вплотную. — Это ты охренел! Думал, я буду молчать? Терпеть? Соглашусь на развод, отдам квартиру? ЧТО, НЕ ОЖИДАЛ?! Думал, серая мышь, учительница, будет покорно сносить всё?!
— Да я тебя... — Максим замахнулся.
— ТРОНЬ МЕНЯ! — она схватила кухонный нож. — Только попробуй! Двадцать пять лет унижений — ХВАТИТ! Убирайся отсюда! ВОН! К своей беременной! И чтоб я тебя здесь больше не видела!
***
— Ты не имеешь права меня выгонять! — Максим попятился. — Я здесь прописан!
— Да? — Ирина размахивала ножом. — ПРОПИСАН он! А то, что изменял, что унижал, что гадил мне в душу каждый день — это нормально?!
Она повернулась к застывшим Толяну и Витьку:
— А вы что встали? Тоже хороши! «Терпишь семейную жизнь»! Да вы все такие же! Небось и ваши жёны дома сидят, ждут, а вы по любовницам шастаете!
— Мы это... пойдём, наверное, — пробормотал Толян.
— ИДИТЕ! — крикнула Ирина. — И этого заберите! Пусть у тебя на даче живёт!
— Ирин, давай поговорим спокойно, — Максим сменил тактику. — Ты не так всё поняла...
— Да ну тебя в пень! — она швырнула нож в раковину. — НЕ ТАК ПОНЯЛА! Фотографию беременной любовницы сложно не так понять!
— Она не беременна, — вдруг сказал Витёк. — Максимыч, извини, но... Я же говорил тебе. Алёнка эта твоя с тремя мужиками встречается. Видел её на прошлой неделе с каким-то хмырём в ресторане.
— Что?! — Максим повернулся к приятелю. — Врёшь!
— Да какое мне дело, — пожал плечами Витёк. — Толян тоже видел. Она тебя разводит, Максимыч. На квартиру. Рога ставит. Олень.
Ирина расхохоталась. Смеялась до слёз, держась за живот.
— Вот это подарок! — выдавила она сквозь смех. — ЛУЧШИЙ подарок на серебряную свадьбу! Старый дурак влюбился в проститутку!
— Не может быть, — Максим опустился на стул. — Она сказала... ребёнок...
— Да НЕТ никакого ребёнка! — Ирина вытирала слёзы. — Обвела тебя вокруг пальца! Думал, самый умный? Молоденькую подцепил? А она тебя как лоха развела!
— Заткнись!
— НЕ ЗАТКНУСЬ! — она снова начала швырять в него всё, что попадалось под руку. — Из-за этой шалавы ты готов был семью разрушить! Квартиру отнять! А она перед другими ноги раздвигает, пока ты тут передо мной выпендриваешься!
В дверь позвонили. Несколько раз, настойчиво.
— Это Алёна, — пробормотал Максим. — Я ей адрес дал. Сказал, приезжай, познакомлю с женой.
— ЧТО?! — Ирина бросилась к двери. — Ещё и сюда приперлась?!
Она распахнула дверь. На пороге стояла молодая девушка — та самая, с фотографии. Только вживую выглядела она иначе — дешёвая косметика, вульгарная одежда.
— Вы Ирина? — нагло спросила девушка. — Я Алёна. Пришла поговорить о разводе.
— Да?! — Ирина преградила ей путь. — Какой развод?! УБИРАЙСЯ отсюда!
— Максик! — Алёна увидела Максима. — Максик, что происходит? Ты обещал всё решить!
— Максик! — передразнила Ирина. — Максик! А ты знаешь, дорогая, что твой Максик — нищий неудачник? Что квартира — МОЯ? Что денег у него НЕТ?
— Как это нет? — Алёна растерялась. — Он сказал...
— Он НАВРАЛ! — Ирина схватила девушку за плечи, развернула к выходу. — Всё наврал! Нет у него ничего! Пятьдесят тысяч зарплата! Машина — в кредите! Обманул он тебя!
— Максим! — взвизгнула Алёна. — Это правда?!
Максим молчал.
— Да будь вы оба прокляты! — Ирина вытолкнула девушку за дверь. — И чтоб я вас тут больше не видела!
***
Алёна ушла, громко хлопнув дверью. Толян и Витёк тихо исчезли следом. В разгромленной кухне остались только Ирина и Максим.
— Что теперь? — глухо спросил он, не поднимая головы.
— А теперь — УБИРАЙСЯ! — Ирина была непреклонна. — Собирай вещи и уходи! Не хочу тебя больше видеть!
— Куда я пойду?
— Да хоть к чертям собачьим! Не моё дело!
— Ирин, прости, — он поднял на неё глаза. — Я был дураком...
— БЫЛ?! — она снова завелась. — Да ты и ЕСТЬ дурак! И подонок! И ничтожество! Думал, на молоденькую променять можно? А она тебя как идиота кинула!
— Я могу всё исправить...
Ирина схватила мусорный пакет, начала швырять в него его вещи.
— НИЧЕГО ты не исправишь! Двадцать пять лет я терпела! Хватит!
Она выбежала в спальню, выгребла из шкафа его одежду, запихнула в пакеты.
— Вот! — швырнула пакеты ему под ноги. — И документы свои забери! Завтра же подаю на развод!
— Но...
— НИКАКИХ НО! — она вытолкала его к двери. — Пошёл вон! И ключи оставь!
Максим стоял в дверях, растерянный, с пакетами в руках.
— Ирина, давай поговорим...
— Да сгинь уже! — она захлопнула дверь перед его носом, повернула замок.
За дверью было слышно, как он топчется, вздыхает. Потом шаги стихли.
Адреналин схлынул, накатила усталость. Но вместе с ней пришло странное чувство — свобода.
Поднялась, прошла в разгромленную кухню. Торт размазан по полу, осколки посуды, перевёрнутые стулья. Но ей было всё равно. Налила себе коньяка — из той самой бутылки, что купила на годовщину. Выпила залпом.
Телефон завибрировал — пришло сообщение от дочери: «Мама, поздравляю с годовщиной! Как отмечаете?»
Ирина усмехнулась, набрала ответ: «Спасибо, доченька. Отмечаю прекрасно. Лучший праздник в моей жизни. Кстати, папа больше с нами не живёт».
Телефон тут же зазвонил.
— Мам?! Что случилось?!
— Всё хорошо, Катюш, — Ирина улыбалась. — Всё прекрасно. Папа ушёл к другой женщине. А я наконец-то свободна.
— Как это ушёл?! Мам, ты в порядке?
— В полном! Первый раз за двадцать пять лет — в полном порядке!
Они проговорили час. Катя сначала возмущалась, потом плакала, потом злилась на отца. А под конец сказала:
— Мам, а знаешь... я рада. Он тебя не ценил.
— Спасибо, доченька.
— Приезжай ко мне! На недельку, отдохнёшь.
— Обязательно приеду.
Повесив трубку, Ирина огляделась. Надо убирать. Но не сегодня. Сегодня — праздник. Настоящий праздник освобождения.
***
Через три месяца развод был оформлен. Квартира осталась Ирине — добрачное имущество. Алименты Максим платить не должен — Катя совершеннолетняя. Алёна исчезла из его жизни так же внезапно, как появилась — нашла жертву побогаче.
Максим снимал комнату. Иногда звонил Кате, жаловался, что жизнь не удалась. Та только фыркала в трубку.
А Ирина... Ирина расцвела. Записалась на танцы — давняя мечта. Встречалась с подругами, которых Максим называл «курицами». Ездила в театр, на концерты. Жила.
На работе коллеги удивлялись — помолодела лет на десять. И правда — исчезли морщинки озабоченности, потухший взгляд сменился искорками азарта.
— Ирина Сергеевна, вы прямо светитесь! — говорила молоденькая учительница Леночка.
— Это потому что я наконец-то живу, — отвечала Ирина. — По-настоящему живу.
Однажды, полгода спустя, она встретила Максима в магазине. Постаревший, осунувшийся, в мятой куртке.
— Ирина, — он попытался улыбнуться. — Как ты?
— Прекрасно, — она прошла мимо.
— Подожди! — он догнал её. — Может, кофе выпьем? Поговорим?
— О чём?
— Ну... может, попробуем ещё раз? Начнём сначала?
Ирина остановилась, посмотрела на него. На этого жалкого человека, который когда-то был её мужем.
— Максим, — сказала спокойно. — Иди... Навсегда.
И ушла, не оборачиваясь. А он остался стоять посреди магазина — одинокий, никому не нужный. Получил то, что заслужил.
Дома Ирину ждал накрытый стол — подруги пришли отмечать её день рождения. Пятьдесят один год. Новая жизнь только начинается.
— За тебя! — подняла бокал подруга Марина. — За твою смелость! Не каждая решится в пятьдесят начать заново!
— Знаете что, — Ирина подняла свой бокал. — Я благодарна Максиму. Если бы не его предательство, я бы так и прозябала в том болоте. А теперь — я свободна! И счастлива!
Они выпили. За окном светило весеннее солнце. Жизнь продолжалась. Настоящая жизнь.
Автор: Елена Стриж ©
Рекомендуем Канал «Семейный омут | Истории, о которых молчат»