Глава 1: Идеальная картина
Мир Алексея и Анны был выстроен из стекла – прозрачный, прочный и сверкающий на солнце. Десять лет брака, двое детей, уютный дом за городом, свой небольшой, но успешный бизнес по ландшафтному дизайну у Алексея. Они были той парой, на которую указывали пальцами: «Вот, смотри, как у них всё хорошо».
Анна занималась детьми, домом и иногда помогала Алексею с бухгалтерией. Ее мир вращался вокруг семьи. Алексей, сильный, надежный, с грубоватыми от работы руками, обожал ее. Его любовь была не крикливой, а тихой, как фундамент их дома. Каждое утро он приносил ей в постель кофе, а по вечерам, уставший, смотрел, как она читает детям сказки, и на его лице появлялось выражение абсолютного покоя.
Но внутри Анны, за безупречным фасадом, зрел тихий бунт. Ей было тридцать два, а она чувствовала себя будто восемьдесят. Дни сливались в череду школьных завтраков, родительских собраний, счетов и бесконечного «мытья-уборки-готовки». Она ловила себя на том, что с завистью смотрела на молодых девушек в городе, на их смех, легкие платья и беззаботные взгляды.
Однажды, помогая Алексею, она нашла в его электронной почте письмо от старого университетского друга, Дениса. Тот писал о своей новой галерее современного искусства в Москве, приглашал «заглянуть, если будете в столице». Анна знала Дениса давно, еще со студенческих времен. Он был полной противоположностью Алексею: ироничный, утонченный, живущий в мире эстетики и импрессий. Он когда-то даже пытался за ней ухаживать.
«Леша, смотри, Денис пишет. Открыл галерею», — сказала она за ужином.
Алексей, поглощенный отчетом на планшете, лишь кивнул: «Ага. Молодец. У него всегда к искусству тяга была».
«Может, съездим? В столицу? Хоть на выходные? Без детей?» — в голосе Анны прозвучала несвойственная ей носка надежды.
Алексей посмотрел на нее виновато: «Солнышко, ты же знаешь, у нас этот большой проект на носу. Я горы сверну, как сдадим – сразу куда хочешь. Обещаю».
Обещание повисло в воздухе, такое же эфемерное, как и многие предыдущие. В тот вечер Анна, укладывая спать дочь, увидела в зеркале свое отражение: махровый халат, волосы, собранные в небрежный пучок, тени под глазами. «Я увядаю», — прошептала она себе.
Идеальная картина дала первую, почти невидимую трещину.
Глава 2: Свидание с тенью
Проект Алексея затянулся. Анна погрузилась в рутину еще глубже. И тогда, в порыве отчаяния, она сделала то, что сама потом назвала бы «минутным безумием». Она написала Денису. Не Алексею от их имени, а себе. Просто так: «Привет, это Аня. Видела про твою галерею. Поздравляю. Очень круто».
Он ответил мгновенно. Завязалась легкая, игривая переписка. Он говорил с ней не как с «женой Алексея» или «мамой Маши и Петра», а как с Аней. Той самой, веселой, остроумной студенткой, которая когда-то могла спорить о картинах до рассвета. Его слова были комплиментом ее уму, ее чувственности, которую она давно в себе похоронила.
Через месяц он прислал приглашение на вернисаж молодого художника. «Будет много интересных людей. Освежишь впечатления», — написал он.
Алексей, как всегда, был завален работой. «Поезжай одна, отдохнешь», — сказал он, даже не глядя на нее, выписывая чек. «Вот, купи себе что-нибудь красивое».
Этот чек стал билетом в другую жизнь. Анна купила черное платье, которое обтягивало ее фигуру так, будто напоминало ей, что у нее все еще есть фигура. Подруги сделали ей стильную стрижку. Когда она вышла из поезда в Москве, ее встретил Денис. Он посмотрел на нее таким взглядом, от которого у нее перехватило дыхание.
Вернисаж был магией. Шампанское, умные разговоры, музыка. Денис не отходил от нее ни на шаг, представляя ее как «своего старого друга, тонкого ценителя прекрасного». Она ловила на себе восхищенные взгляды мужчин. Она снова чувствовала себя Женщиной.
После выставки они пошли в тихий бар. Говорили обо всем. И чем больше она говорила, тем больше жаловалась. Сначала осторожно, потом все откровеннее: на скуку, на невнимание Алексея, на ощущение, что жизнь проходит мимо.
Денис взял ее руку. Его прикосновение было обжигающим. «Аня, ты – произведение искусства. А произведения искусства не должны пылиться в запасниках. Их должны видеть, ими должны восхищаться».
Они оказались в его квартире-лофте над галереей. Вино, вид на ночные огни, его пальцы, развязывающие шнуровку на ее платье… Она не сопротивлялась. В этот момент она ненавидела Алексея за его самоуверенность, за то, что он считал ее своей неотъемлемой собственностью, как диван или холодильник. Это была месть. Месть за забытые обещания, за скуку, за свой же махровый халат.
Утром, в холодном свете дня, ее охватил ужас. Она смотрела на спящего Дениса и видела не романтического героя, а просто другого мужчину. «Что я наделала?» — стучало в висках. Она убежала, как вор, даже не попрощавшись.
Обратная дорога в поезде была адом. Она сотню раз проверяла телефон: ни одного сообщения от Алексея. Только милое фото от детей с бабушкой. Ее тошнило от стыда.
Глава 3: Ложь, вплетенная в быт
Анна вернулась домой, решив вычеркнуть тот вечер из памяти навсегда. Она засыпала Алексея лаской, старалась быть идеальной женой и матерью, как будто могла отмыть свой поступок трудолюбием. Алексей был счастлив, он даже заметил: «Что-то ты похорошела после поездки. Отдохнула, значит». Эта фраза резанула ее, как нож.
Но Денис не исчез. Он писал. Сначала извиняясь, потом – с тоской, с воспоминаниями, с вопросами. Он не давил, он просто был там. И в ее душе, разодранной чувством вины перед мужем и щемящей тоской по тому самому ощущению «быть живой», тоска победила.
Она начала врать. Сначала по мелочи: «Иду на йогу» (а сама часами говорила с Денисом по телефону в парке). Потом крупнее: «Встречаюсь со школьной подругой, она в городе проездом» (а сама мчалась на скоростном поезде в Москву на несколько часов).
Алексей верил. Он был погружен в свой мир, где цифры, чертежи и сроки сдачи объектов были важнее полутонов в глазах жены. Его доверие было слепым и абсолютным. И каждый раз, глядя в его честные, уставшие глаза, Анна умирала внутри. Но мысль вернуться в клетку своей прежней жизни была невыносимее.
Однажды, вернувшись из Москвы, она застала Алексея в гостиной. Он сидел не за компьютером, а просто смотрел в окно. Лицо его было серым.
«Леш? Что случилось?» — сердце упало в пятки.
Он вздрогнул, будто очнувшись. «Да так… Старый заказчик. Тот, с которым мы пять лет работали. Перешел к конкурентам. Подвел, гад». Он провел рукой по лицу. «Кажется, я где-то ошибся. Разучился людей чувствовать».
Он посмотрел на нее, и в его взгляде была такая незащищенность, такая потребность в поддержке, что Анне захотелось кричать. Она подошла, обняла его, прижалась к его груди, пахнущей древесиной и солнцем.
«Просто плохой день, — прошептала она в его рубашку. — Все наладится».
«Только ты у меня и есть, — голос его дрогнул. — Ты и дети. Вы — мой настоящий фундамент».
В тот миг она возненавидела себя так, как никогда в жизни. Она решила порвать с Денисом. Окончательно.
Глава 4: Провал в бездну
Она написала Денису длинное, тяжелое письмо. О том, что это конец, что она любит мужа, что это была ошибка. Он ответил смиренно: «Понимаю. Буду скучать. Если что — я всегда здесь».
Мир будто обрел краски. Она с головой ушла в семью, в проект ремонта детской, в планирование настоящего, честного отпуска с Алексеем. Она дышала полной грудью, прощенная самой собой.
А через две недели Алексей собрался в командировку в соседнюю область. «На три дня, не больше», — сказал он, целуя ее на прощание. В его глазах снова был огонь, он с энтузиазмом говорил о новых идеях.
Вечером второго дня его отсутствия Анна получила сообщение от Дениса. Не текстовое, а голосовое. Голос его был странным, прерывистым: «Аня, извини, что беспокою. Я в твоем городе, у галереи «Арт-Взгляд» переговоры. Мне плохо, кажется, давление или что-то такое. Голова раскалывается. Никого не знаю здесь… Не могла бы ты…»
Это был крик о помощи. Чистый, недвусмысленный. Игнорировать его было бы бесчеловечно. Так она убедила себя. «Я просто отвезу его в гостиницу, вызову врача, все сделаю как для старого друга Алексея», — думала она, лихорадочно одеваясь.
Денис действительно выглядел ужасно. Бледный, осунувшийся. Он еле держался на ногах. Она отвела его в номер престижной гостиницы (он, как всегда, выбрал лучшую), помогла лечь, вызвала дежурного терапевта. Врач сделал укол, сказал, что это сильное переутомление и нужно просто поспать.
«Спасибо, — слабо улыбнулся Денис, держа ее за руку. — Ты меня спасла. Останься, пока я не усну? Страшно как-то…»
Она осталась. Сидела в кресле, смотрела, как он засыпает, и думала, как скоро она уйдет и навсегда закроет эту дверь. И тут ее телефон завибрировал. Сообщение от Алексея: «Солнце, сорвались переговоры, еду домой, выехал уже, буду к полуночи. Соскучился».
Паника, холодная и тошнотворная, сковала ее. Полночь! Она в гостинице, в номере у другого мужчины! Если Алексей приедет и не найдет ее дома… Мысли путались. Нужно было немедленно уезжать. Она вскочила.
В этот момент Денис открыл глаза. И взгляд его был уже совсем другим — ясным, сосредоточенным. «Ты куда?»
«Леша неожиданно возвращается. Мне надо домой, сейчас же!»
Денис медленно сел на кровати. «А если я не хочу тебя отпускать?»
Это прозвучало как шутка, но в его тоне была сталь. «Денис, не надо глупостей! Это серьезно!»
«Для меня это тоже серьезно, — он встал и преградил ей путь к двери. — Я устал быть твоим тайным увлечением, Аня. Я хочу все. Тебя. Навсегда».
Она попыталась его обойти, но он схватил ее за запястье. Началась борьба — тихая, отчаянная. В пылу она толкнула его, он поскользнулся на разлитом стакане воды и ударился виском об угол тумбочки. На мгновение воцарилась тишина, а затем по полу растекалась алая, почти черная в тусклом свете лужа.
Крика не было. Был только тихий, прерывистый стон, а потом — ничего.
Глава 5: Истина, которая страшнее лжи
Анна не помнила, как добралась до дома. Она была в шоке, вся в крови Дениса. Она сожгла свою одежду в камине, отдраивала кожу до красноты. Она сидела в темноте, дрожа, когда за окном зажглись фары и во двор заехала машина Алексея.
Он вошел, усталый, но счастливый. Увидев ее бледное лицо в свете торшера, встревожился: «Аня? Ты больна?»
«Нет… Просто мигрень. Ждала тебя», — ее голос звучал чужим.
Он обнял ее, прижал к себе. И вдруг отстранился, принюхался. «Странный запах… И что это у тебя здесь?» Он провел пальцем по ее шее, где она могла не отмыть, и показал ей палец — с едва заметным розоватым оттенком.
В его глазах промелькнуло недоумение, которое начало медленно, неумолимо сменяться пониманием. Но не тем, каким должно было. В его голове, измученной предательством партнера по бизнесу, сложилась другая картина.
«Аня, — его голос стал тихим и опасным. — Что происходит? Ты вся дрожишь. На тебе… это кровь?»
Она молчала, не в силах вымолвить ни слова, глядя на него полными ужаса глазами.
«Боже правый… — он отшатнулся от нее, лицо исказила гримаса боли и гнева. — Ты… Ты что, связалась с кем-то? С какими-то отбросами? Тебя ударили? Или… Или ты сама?»
Он схватил ее за плечи: «Скажи мне! Кто это был? Я убью его!» В его крике была вся боль мира.
И тогда в ней что-то сломалось. Сломалось окончательно. Правда, которую она собиралась унести в могилу, вырвалась наружу, уродливая и необратимая.
«Тебя не было! — закричала она, впервые за много лет не сдерживаясь. — Тебя никогда не было! Ты был только со своим бизнесом, своими планами! А я задыхалась! А он… Денис… Он видел меня!»
Имя, вырвавшееся из ее уст, повисло в воздухе, как приговор. Алексей выпустил ее, будто обжегся. Его лицо стало каменным.
«Денис? — он повторил имя, словно пробуя его на вкус. — Мой… Денис?»
Она кивнула, рыдая, рассказывая обрывками фраз обо всем: о вернисаже, о переписке, о встрече сегодня. О том, как он упал. «Я не хотела! Это был несчастный случай! Он умер, Леша, он умер!»
Она ждала крика, проклятий, может быть, даже удара. Но Алексей просто стоял. Стоял и смотрел сквозь нее. Вся жизнь, все десять лет, рухнули в одну секунду. Предательство жены. Смерть друга. И его собственная слепота.
Через вечность он спокойно, с ледяным самообладанием, взял свой телефон.
«Что ты делаешь?» — испуганно прошептала она.
«Вызываю адвоката, — его голос был ровным и пустым. — А потом полицию. Ты расскажешь им все, что рассказала мне. Или я это сделаю за тебя».
«Леша, пожалуйста… Дети…»
При слове «дети» в его глазах вспыхнула настоящая агония. «Не смей говорить о них! — прорычал он. — Ты думала о них, когда это начинала? Ты подумала о них сегодня? Ты разрушила все. А теперь будешь жить с этим».
Он сделал шаг к двери, чтобы встретить полицию, которую уже набрал. И в последний раз обернулся. В его взгляде не было ни любви, ни ненависти. Только пустота. Бездонная, всепоглощающая пустота, в которую провалилась их общая жизнь.
«Я любил тебя, — сказал он просто. — А ты оказалась не тем человеком».
За окном замигал синий свет. История закончилась. И начиналась новая — долгая, холодная и одинокая для них обоих, в тени одной ночи, одного предательства и одной, самой страшной правды, которая всегда оказывается хуже любой лжи.