— Слушай, хватит уже этих твоих намеков! Я прекрасно понял, что ты имеешь в виду, — Егор резко развернулся от окна, его лицо было напряженным, скулы сжаты. — И вообще, какое тебе дело, с кем я созваниваюсь?
Светлана стояла у холодильника, держа в руках форму с запеканкой. Она поставила её на стол медленно, будто боялась, что любое резкое движение разорвёт ту тонкую плёнку притворства, которой они окружили себя за последние месяцы.
— Егор, я просто спросила, кто звонил. Это нормальный вопрос между людьми, которые...
— Которые что? — он усмехнулся, и в этой усмешке было столько яда, что Светлана почувствовала, как внутри что-то сжимается. — Которые живут вместе? Которые делят квартиру? Ну да, делим. И что с того?
Она молчала. Егор подошёл к столу, схватил куртку со спинки стула. Движения его были резкими, нервными — он явно торопился куда-то, и эта спешка выдавала его с головой.
— Да я только по бумагам твой муж! — выпалил он, застёгивая молнию. — И мне надоели твои пирожки и супчики! Надоело это всё! Понимаешь?
Светлана опустилась на стул. Руки её легли на столешницу, пальцы переплелись — старая привычка, которая помогала удерживать контроль. Она смотрела на Егора и думала о том, что всё это было предсказуемо. Слишком предсказуемо. Ещё два месяца назад он начал задерживаться на работе, потом появились эти таинственные звонки, взгляд, скользящий мимо неё...
— Ты идёшь к ней? — спросила она тихо.
Егор замер у двери. Повернул голову.
— К кому «к ней»?
— К той, с которой ты переписываешься последние три недели. К той, ради которой ты купил новый одеколон и начал ходить в спортзал.
Он хмыкнул, но в глазах мелькнуло что-то — удивление, может быть. Или раздражение от того, что его раскусили.
— Светка, ты совсем... — он покачал головой. — Ладно. Да, иду к ней. К Веронике. Ей двадцать пять, она смеётся над моими шутками и не смотрит на меня, как на должника. Вот так вот.
Дверь хлопнула. Светлана осталась сидеть на кухне, глядя на запеканку, которую так старательно готовила с утра. Декабрьский вечер за окном сгущался, а в квартире становилось всё тише.
Она не плакала. Странно, но слёз не было. Было другое — холодное, почти безразличное понимание того, что всё идёт по плану. По её плану.
Светлана достала телефон, открыла мессенджер. Написала коротко: «Он ушёл. Можешь приезжать».
Ответ пришёл мгновенно: «Еду. Двадцать минут».
Она встала, прошла в спальню, открыла шкаф. На верхней полке, за стопкой старых свитеров, лежала папка с документами. Светлана вытащила её, положила на кровать и начала раскладывать бумаги. Договор аренды квартиры на имя Егора. Расписки о долгах. Переписка с его бывшим партнёром по бизнесу — тем самым, которого Егор кинул три года назад на крупную сумму.
Всё это она собирала месяцами. Незаметно, по крупицам.
Звонок в дверь прозвучал ровно через двадцать минут.
Светлана открыла. На пороге она увидела брюнетку. Веронику. Ту самую.
— Заходи, — сказала Светлана.
Вероника вошла, оглядываясь.
— Значит, ты его жена… А Егор говорил, что вы не вместе! — произнесла она, снимая куртку.
— Говорил? — Светлана усмехнулась. — Конечно, говорил. А ещё что рассказывал?
Вероника пожала плечами.
— Что ты его не понимаешь. Что между вами давно всё кончено. Что он хочет развестись, но ты не даёшь.
— Я не даю? — Светлана прошла на кухню, достала из холодильника бутылку белого вина, налила два бокала. Протянула один Веронике. — Садись. Нам есть о чём поговорить.
Девушка села за стол, взяла бокал. Её уверенность начала таять.
— Слушай, я не хочу никаких разборок, — сказала Вероника. — Мне Егор нравится, он... он классный. Заботливый. Мы хорошо проводим время.
— Заботливый, — повторила Светлана, отхлебнув вина. — На какие деньги он тебя развлекает, интересно? На мои? На те, что я зарабатываю, пока он сидит без работы уже полгода?
Вероника моргнула.
— Что? Он говорил, что у него свой бизнес. Консалтинг.
— Консалтинг, — Светлана рассмеялась. — Да у него нет никакого бизнеса. Он прожигает деньги, которые я ему даю на «проекты». И знаешь, меня это устраивало. До определённого момента.
Вероника поставила бокал.
— Зачем ты меня позвала?
Светлана встала, взяла со стола папку с документами, положила перед девушкой.
— Потому что мне нужен свидетель. И помощник.
Вероника открыла папку, начала листать. Её лицо менялось — от недоумения к шоку.
— Это что... документы на квартиру? Но здесь написано, что квартира в ипотеке на его имя...
— Квартира моя, — сказала Светлана. — Я купила её до брака. Он только прописан. Но оформил на себя кредит под залог этой квартиры. Без моего ведома. Подделал мою подпись. И теперь, если я подам на развод, он попытается отсудить половину. А если не получится — просто сдаст квартиру за долги.
Вероника медленно подняла глаза.
— И что ты хочешь от меня?
— Хочу, чтобы ты продолжала с ним встречаться. Хочу, чтобы ты записывала ваши разговоры. Хочу, чтобы он проговорился — о том, как обманул меня, о том, куда дел деньги. Он тебе доверяет. Он влюблён. Такие всегда проговариваются.
Вероника откинулась на спинку стула. В её глазах загорелся интерес — тот самый, хищный блеск, который появляется у людей, чувствующих выгоду.
— А что я получу?
Светлана улыбнулась.
— Двадцать процентов от суммы, которую я верну. Это около трёх миллионов. Плюс — он весь твой, если захочешь. Я от него откажусь с удовольствием.
Девушка задумалась. Потом медленно кивнула.
— Договорились.
Они чокнулись бокалами.
За окном декабрьская ночь укутывала город, а в квартире разворачивался спектакль, который Егор даже не мог себе представить. Он думал, что управляет ситуацией. Что он — режиссёр этой драмы. Но на самом деле он был всего лишь марионеткой в руках двух женщин, которые решили переписать сценарий.
И в этом спектакле главную роль играла месть — холодная, расчётливая, терпеливая.
Следующие две недели Вероника работала как профессиональная актриса. Она встречалась с Егором, смеялась над его шутками, слушала бесконечные рассказы о том, какая у него неблагодарная жена. И записывала всё на диктофон телефона.
— Представляешь, я три года вкалывал на эту квартиру! — говорил Егор в одну из встреч, развалившись на диване в съёмной студии, которую Вероника сняла специально для их свиданий. — А она теперь делает вид, что это её собственность. Ну ничего, я уже нашёл лазейку. Мой адвокат говорит, что можно через суд доказать, что я вложился в ремонт. Получу свою долю и пошлю её куда подальше.
— А сколько ты вложил? — спросила Вероника, наливая ему виски.
— Да тысяч пятьсот, не меньше. Документов, правда, нет, но я свидетелей найду.
Вероника улыбнулась. В кармане её халата диктофон продолжал работать.
Каждый вечер после встреч с Егором она приходила к Светлане. Они садились на той же кухне, включали записи и слушали. Светлана молча делала пометки в блокноте.
— Он совсем охотно болтает, — заметила как-то Вероника, закуривая у открытого окна. — Даже не скрывает, что хочет тебя обчистить.
— Конечно, — ответила Светлана, не отрывая взгляда от записей. — Он же считает себя гением. Думает, что все вокруг идиоты.
Вероника затянулась.
— А знаешь, что самое смешное? Он мне вчера признался, что собирается жениться на мне после развода. Сказал, что у него будет много денег и мы заживём.
Светлана подняла глаза.
— И что ты ответила?
— Что я счастлива, конечно, — Вероника усмехнулась. — А сама думаю: бедняга даже не представляет, что его ждёт.
Двадцать третьего декабря, когда весь город готовился к праздникам, Светлана подала заявление в полицию. Вместе с заявлением она передала все документы: доказательства подделки подписи, записи разговоров Егора, где он сам признавался в мошенничестве, выписки из банка, показывающие, куда ушли деньги с кредита.
Егора задержали прямо в квартире Вероники. Он пришёл к ней с бутылкой шампанского и букетом роз — хотел отметить предстоящий Новый год. Открыл дверь ключом, который она ему дала, и увидел двух полицейских.
— Егор Николаевич Крымов? — спросил старший.
Егор застыл с бутылкой в руках. Вероника стояла у окна, отвернувшись. Ей было почти жаль его — почти, но не совсем.
— Вы задержаны по подозрению в мошенничестве и подделке документов.
Егор начал что-то говорить, оправдываться, но его голос тонул в стандартных фразах про права и адвоката. Когда его уводили, он обернулся к Веронике.
— Ты... ты же не... — он не мог закончить фразу.
Вероника наконец посмотрела на него. Холодно. Отстранённо.
— Прости, — сказала она. — Но бизнес есть бизнес.
Тридцать первого декабря Светлана сидела на той же кухне. Перед ней лежали документы о снятии ареста с квартиры, подтверждение возврата денег со счетов Егора. Банк пошёл навстречу — слишком очевидным было мошенничество.
В дверь позвонили. Светлана открыла — на пороге стояла Вероника с бутылкой просекко и двумя бокалами.
— Ну что, отметим? — спросила она.
Они сели за стол. Разлили вино.
— Егору дали два года условно, — сказала Светлана. — Плюс обязательство выплатить компенсацию. Квартира осталась за мной. Кредит аннулирован.
— А я получила свои двадцать процентов, — Вероника подняла бокал. — И опыт, который дорогого стоит.
Они чокнулись.
— Знаешь, — сказала Вероника задумчиво, — я сначала правда думала, что влюбилась в него. Он казался таким... значительным. А потом поняла, что он просто хороший актёр.
— Мы все хорошие актёры, — ответила Светлана. — Когда нужно.
За окном начался салют. Город встречал Новый год. А в маленькой кухне две женщины, которых судьба свела странным образом, сидели и смотрели на огни за окном. Они победили. Не друг друга — общего врага. И в этой победе было что-то правильное, справедливое.
Егор думал, что играет ими. Но в итоге сам стал фигурой в чужой партии. И проиграл — красиво, безоговорочно.
— С Новым годом, — сказала Светлана.
— С Новым годом, — ответила Вероника.
И обе улыбнулись.
Январь принёс с собой не только морозы, но и неожиданные новости. Егор вышел на связь через общих знакомых — просил о встрече.
Они все-таки встретились в кофейне. Егор выглядел потрёпанным — помятая куртка, небритое лицо, усталые глаза. Он сидел за столиком у окна и нервно теребил салфетку.
— Спасибо, что пришла, — сказал он, когда Светлана села напротив.
— У меня десять минут, — ответила она сухо.
Егор кивнул, облизнул губы.
— Я хотел... извиниться. Знаю, звучит глупо после всего, но... я действительно облажался. По полной программе.
Светлана молчала, изучая его лицо. Раньше она видела в нём уверенность, даже наглость. Сейчас перед ней сидел сломленный человек.
— Я потерял всё, — продолжал он. — Работу, репутацию, деньги. Даже друзья отвернулись. И это правильно, наверное. Я сам виноват.
— Наверное? — переспросила Светлана. — Ты украл деньги, подделал документы, врал мне три года. И говоришь «наверное»?
Егор опустил голову.
— Я не прошу прощения. Понимаю, что не заслуживаю. Просто хотел сказать... что ты была права. Во всём. Я правда был только мужем на бумаге. Я не ценил тебя, не видел, сколько ты делала для нас. Думал только о себе.
Светлана откинулась на спинку стула. Странное чувство — она ждала этого момента, мечтала услышать эти слова. Но сейчас, когда он наконец их произнёс, они ничего не значили. Совсем ничего.
— Знаешь, Егор, — сказала она спокойно, — два года назад я бы расплакалась от счастья, услышав это. Я бы простила тебя, дала второй шанс. Но сейчас... мне всё равно. Совершенно.
Он поднял на неё глаза — в них мелькнула боль.
— Я понимаю.
— Нет, не понимаешь, — она наклонилась вперёд. — Ты не понимаешь, каково это — каждый день жить с человеком, который тебя не замечает. Который считает тебя прислугой, банкоматом, декорацией в собственной жизни. Ты убил во мне всё, что было. И теперь удивляешься, что я тебя не жалею?
Егор сжал кулаки.
— Я изменился...
— Нет, — оборвала его Светлана. — Ты просто наконец получил по заслугам. Это не значит, что ты изменился. Это значит, что тебя поставили на место.
Она встала, взяла сумку.
— Удачи тебе, Егор. Серьёзно. Надеюсь, ты найдёшь себя и станешь лучше. Но это уже не моя забота.
Егор посмотрел ей вслед.
Вечером того же дня Светлана сидела дома в гостиной, смотрела свой любимый сериал.
Телефон завибрировал — сообщение от Вероники: «Как встреча? Он сильно канючил?»
Светлана улыбнулась, набрала ответ: «Канючил. Но уже не важно. Хочешь кофе завтра?»
«Давай. Мне есть что рассказать».
На следующий день они встретились в новой кофейне в центре. Вероника выглядела отдохнувшей, даже счастливой.
— Знаешь, — начала она, размешивая капучино, — после всей этой истории я поняла кое-что важное. Я всегда выбирала не тех мужчин. Думала, что мне нужен кто-то яркий, харизматичный. А на деле это были просто красивые обёртки с пустотой внутри.
— И что теперь? — спросила Светлана.
— Теперь я учусь жить для себя. Записалась на курсы, начала заниматься тем, что мне нравится. И знаешь... мне хорошо. Спокойно.
Светлана кивнула.
— Я тебя понимаю. У меня то же самое. Впервые за много лет я чувствую, что моя жизнь принадлежит мне. Не мужу, не обязательствам, не чужим ожиданиям. Мне.
Они помолчали, глядя в окно. За стеклом мелькали прохожие, спешащие по своим делам. Город жил своей жизнью, не обращая внимания на маленькие человеческие драмы.
— Слушай, — вдруг сказала Вероника, — а давай съездим куда-нибудь? В отпуск. Вдвоём. Море, солнце, коктейли на пляже.
Светлана задумалась, потом рассмеялась.
— Знаешь что? Давай. Почему бы и нет?
Они достали телефоны и начали смотреть варианты. Мальдивы, Бали, Таиланд... Столько мест, где они ещё не были. Столько возможностей.
А где-то в другом конце города Егор сидел в съёмной комнате и смотрел в потолок. Он думал о том, как всё изменилось. Как быстро рухнул его мир, построенный на лжи и эгоизме. И главное — как две женщины, которых он считал слабыми, оказались сильнее его.
Но это уже была не их история. Их история закончилась в ту новогоднюю ночь, когда они чокнулись бокалами и поняли: иногда месть — это не разрушение. Иногда это освобождение.
И начало чего-то нового.