— Ты вообще понимаешь, что творишь? — голос Егора звенел так, будто он держал в руках не ручку, а что-то другое... — Мои родители отдали тебе всё! Всё! А ты... ты даже спасибо не можешь сказать!
Ксения стояла у окна, и свет гирлянд из соседней квартиры падал на её лицо неровными пятнами. Красный, зелёный, синий. Она молчала, и это молчание было тяжелее любых слов.
— Отвечай же! — Егор швырнул папку с документами на стол. Бумаги разлетелись веером. — Или тебе нечего сказать?
Она медленно обернулась. В её глазах плескалось что-то холодное, расчётливое. Что-то такое, чего Егор раньше не замечал — или не хотел замечать.
— Твои родители, — произнесла она тихо, почти нежно, — подарили нам дом. Нам, Егор. Не мне. Нам. Или ты уже забыл, как сам просил их об этом?
Он дёрнулся, словно она ударила его.
— Не смей! Не смей переворачивать всё с ног на голову!
— Я ничего не переворачиваю, — Ксения прошла к дивану, села, закинула ногу на ногу. Движения плавные, уверенные. — Я просто напоминаю. Ты тогда сказал: "Мама, папа, нам некуда идти. Ксюша беременна". Помнишь?
Беременна. Слово повисло в воздухе, тяжёлое и острое.
— Но ты же не была! — выдохнул он. — Ты соврала!
— Я ошиблась, — пожала она плечами. — Тест показал две полоски, а потом... Бывает. Организм женщины — сложная штука.
Егор схватился за спинку стула. Пальцы побелели... нет, сжались так сильно, что дерево заскрипело под его хваткой.
— Ты всё спланировала, да? — пробормотал он, больше себе, чем ей. — С самого начала. Ты знала, что родители не откажут, если я скажу про ребёнка.
Ксения усмехнулась. Уголок её губ дрогнул, но не от сожаления — от торжества.
— А ты хорош, Егор, — сказала она, вставая. — Три года мы в этом доме живём. Три года я твою мать терплю, которая каждый день звонит и спрашивает, почему я ещё не забеременела по-настоящему. Три года твой отец заходит без стука и указывает, как правильно вешать шторы. В моём доме! Или уже не в моём?
— Они помогали! — голос Егора сорвался. — Они хотели, чтобы нам было хорошо!
— Они хотели контролировать, — отрезала Ксения. — И ты им позволял. Каждый раз. Потому что ты маменькин сынок, который не может принять ни одного решения без одобрения. Даже жениться на мне ты не решился, пока мама не сказала: "Ну что ж, Ксюша вполне подойдёт".
Эти слова ударили точно в цель. Егор вспомнил тот разговор на кухне, полгода до свадьбы. Мама стояла у плиты, помешивала что-то в кастрюле, и именно так и сказала: "Вполне подойдёт". Не "она чудесная", не "ты её любишь". Вполне подойдёт.
— Неправда, — слабо возразил он.
— Правда, — Ксения подошла к столу, взяла ручку. Ту самую, которой через минуту они должны были расписаться. — И знаешь что? Я устала притворяться благодарной овечкой. Устала кланяться твоей семейке, которая думает, что купила меня вместе с этим домом.
За окном кто-то включил музыку — новогодняя песня, фальшивая и назойливая. "В лесу родилась ёлочка..."
— Да как ты смеешь унижать моих родителей! — взорвался Егор, схватив документ о разводе. — Они тебе дом подарили и вытащили из грязи!
Рука его дрожала, когда он выводил размашистую подпись.
Ксения наблюдала за ним спокойно, почти с любопытством. Потом взяла бумагу, посмотрела на свет, словно проверяя подлинность купюры.
— Из грязи, значит, — протянула она задумчиво. — Интересно. А ты помнишь, Егор, где мы познакомились?
Он молчал, тяжело дыша.
— В той галерее, на Тверской, — продолжила она. — Я покупала картину за триста тысяч. Ты стоял рядом и даже не мог позволить себе каталог за пятьсот рублей. Я тогда подумала: какой милый растерянный парень. Художник-неудачник в потёртой куртке.
— При чём тут это?
— При том, — Ксения положила ручку на стол, — что из грязи вытаскивала я. Тебя. Познакомила со своими связями, устроила на нормальную работу, заплатила долги. Твои долги, Егор, по кредиткам. Двадцать восемь лет, а ты жил как студент.
— Врёшь!
— Квитанции в твоём ящике. Можешь проверить, если память подводит.
Он хотел что-то сказать, но в этот момент в коридоре раздался звонок в дверь. Резкий, настойчивый.
— Не открывай, — быстро сказал Егор.
Ксения улыбнулась — та самая улыбка, от которой он когда-то терял голову.
— Почему? Боишься, что это твоя мама? Она же обещала заехать сегодня, принести пирожки.
Звонок повторился. Длинный, требовательный.
— Ксюша, не надо...
Но она уже шла к двери, и Егор не знал, что страшнее — увидеть мать сейчас, в этот момент полного краха, или узнать, кто ещё может стоять за этой дверью.
Ксения повернула ручку.
— Здравствуйте, Валентина Петровна, — её голос был сладким, как мёд. — Как вовремя вы пришли. Мы тут с Егором как раз документы подписываем. Хотите посмотреть?
На пороге стояла его мать — маленькая, изящная женщина с укладкой, которую она делала каждое утро, несмотря ни на что. В руках целлофановый пакет с, судя по запаху, пирожками.
Валентина Петровна посмотрела на невестку, потом на сына, потом снова на невестку. Её лицо не дрогнуло.
— Какие документы? — спросила она ровно.
— Разводные, — Ксения сделала шаг в сторону, приглашая войти. — Проходите, не стесняйтесь. Это же ваш дом, в конце концов.
Валентина Петровна вошла, поставила пакет на обувницу. Сняла пальто, аккуратно повесила на вешалку. Каждое движение — медленное, обдуманное.
— Егор, — позвала она сына, не глядя на него. — Выйди в комнату. Мне нужно поговорить с Ксенией. Наедине.
— Мама, не надо, я сам...
— Выйди, — повторила она, и в её голосе прозвучала сталь.
Егор замер. Потом, словно школьник, послушно побрёл в спальню и закрыл за собой дверь.
В квартире повисла напряжённая тишина. Где-то капала вода из крана — Егор забыл починить смеситель. Снова.
Ксения скрестила руки на груди, готовая к бою.
Но Валентина Петровна не стала кричать. Она прошла на кухню, села за стол, сложила руки перед собой.
— Присаживайся, — предложила она так, словно Ксения была гостьей, а не хозяйкой.
— Я постою.
— Как хочешь, — кивнула свекровь. — Тогда слушай. И слушай внимательно, потому что повторять не буду.
Ксения почувствовала, как внутри что-то напряглось. Эта женщина была не такой, как казалась. За милой улыбкой и домашними пирожками пряталось нечто другое.
— Ты думаешь, ты умная, — начала Валентина Петровна тихо. — Думаешь, ты всех перехитрила. Моего сына, моего мужа… И даже меня. Но знаешь, в чём твоя ошибка?
Ксения молчала.
— Ты забыла изучить документы, — свекровь достала из сумочки сложенный лист бумаги. — Дом оформлен не на вас. На Егора. Только на Егора. А в брачном договоре, который вы подписали — помнишь, три года назад? — есть пункт о сохранении имущества за первоначальным владельцем в случае развода.
Лицо Ксении побледнело.
— Этого не может быть. Я читала...
— Ты читала то, что я тебе дала прочитать, — усмехнулась Валентина Петровна. — А настоящий договор подписывали в нотариальной конторе. Помнишь, ты спешила, потому что опаздывала на встречу? Ты даже не посмотрела на последние страницы.
Ксения вцепилась в спинку стула. Пол уплывал из-под ног.
— Так что извини, дорогая, — продолжила свекровь, вставая. — Но это не ты нас перехитрила. Это мы тебя. С самого начала.
Она взяла пакет с пирожками, прошла мимо застывшей невестки и постучала в дверь спальни.
— Егор, выходи. Мы едем домой. К нам домой. Ты поживёшь у нас, пока не найдёшь свою квартиру.
Дверь открылась. Егор стоял растерянный, красноглазый.
— Мам, я не понимаю...
— Потом объясню, — она взяла его под руку. — Идём.
Они направились к выходу, и только у двери Валентина Петровна обернулась:
— Ах да, Ксения. У тебя три дня, чтобы освободить помещение. Юристы свяжутся с тобой завтра. Приятного вечера.
Дверь закрылась.
Ксения осталась одна. Гирлянды за окном продолжали мигать — красный, зелёный, синий — словно пульс умирающего города. Она опустилась на диван, попыталась собраться с мыслями, но в голове был только шум.
Брачный договор. Как она могла проглядеть? Как?
Телефон завибрировал. Неизвестный номер.
— Да, — бросила она в трубку.
— Ксения Олеговна? — мужской голос, вежливый, но со злой ноткой. — Меня зовут Артём Соболев. Я представляю интересы семьи Крыловых. Вам удобно сейчас говорить?
— Валентина Петровна быстро работает, — усмехнулась Ксения горько.
— Я просто выполняю свою работу. Юридическая контора на Пятницкой, офис 412. Приходите завтра к одиннадцати. Обсудим детали выселения.
— Выселения из моего собственного...
— Из дома господина Крылова, — поправил юрист. — Всего доброго.
Гудки.
Ксения швырнула телефон на диван. Встала, прошлась по комнате. Мысли метались, как загнанные звери. Нужен план. Срочно.
Она набрала другой номер. Ответили после первого гудка.
— Слушаю, — женский голос, низкий, с хрипотцой.
— Рита, это я. Мне нужна твоя помощь.
Пауза.
— Ксюш, я же говорила — после той истории с твоей свадьбой я не хочу влезать в твои дела.
— Это другое! Меня пытаются выкинуть на улицу! Та старая ведьма всё подстроила!
Рита вздохнула.
— Приезжай. Только быстро. У меня через два часа клиент.
Квартира Риты пахла кофе и дорогими духами. Подруга открыла дверь в шёлковом халате, с бокалом коктейля в руке. Высокая, эффектная, с короткой стрижкой под мальчика.
— Выглядишь отвратительно, — констатировала она, пропуская Ксению внутрь. — Садись. Рассказывай.
Ксения выложила всё — от фальшивой беременности до сегодняшней сцены с Валентиной Петровной. Рита слушала молча, изредка отхлёбывая коктейль.
— Ну ты даёшь, — покачала она головой, когда Ксения закончила. — Попалась на собственную удочку.
— Мне нужен адвокат. Хороший. Тот, кто найдёт лазейку.
— Лазейки нет, если документы оформлены правильно, — Рита поставила бокал. — Но... Есть один человек. Он специализируется на таких делах. Правда, услуги стоят безумно дорого.
— Сколько?
— Двести тысяч аванс. Если выиграет дело — ещё триста.
Ксения сглотнула. Таких денег у неё не было. Точнее, были — на карте лежало чуть больше ста тысяч, накопленных за три года тайком от Егора.
— У меня нет столько.
Рита прищурилась.
— Тогда есть другой вариант, — она достала телефон, нашла контакт. — Знаешь Вадима Глебова?
Имя показалось знакомым.
— Кажется, слышала...
— Бизнесмен. Владеет сетью фитнес-клубов. Два года назад развёлся с женой — та тоже думала, что умнее всех. Он её через суд буквально раздел. — Рита усмехнулась. — Так вот, Вадим ищет помощницу. Точнее, человека, который поможет ему с одной деликатной проблемой.
— Какой проблемой?
— Его бывшая подала новый иск. Хочет отсудить часть бизнеса, утверждает, что помогала строить компанию. Вадиму нужны свидетели, которые докажут обратное. И он готов щедро заплатить.
Ксения нахмурилась.
— То есть ты предлагаешь мне лжесвидетельствовать?
— Я предлагаю тебе выжить, — отрезала Рита. — Выбирай. Либо через три дня ты окажешься на улице с чемоданом, либо получишь деньги на адвоката и шанс отбить этот дом.
В голове Ксении всё смешалось. Она приехала сюда за поддержкой, а получила предложение, от которого нормальный человек бы отказался.
Но она уже давно перестала быть нормальным человеком.
— Когда можно встретиться с этим Вадимом?
Рита улыбнулась — победно, как кошка, загнавшая мышь в угол.
— Сегодня. Он как раз будет в клубе на Пресне. Я позвоню, предупрежу.
Через полчаса Ксения уже ехала в такси через ночную Москву. Город светился огнями — витрины магазинов, украшенные к празднику, ёлки на площадях, довольные лица прохожих с пакетами подарков.
Все радовались Новому году. Все, кроме неё.
Фитнес-клуб оказался роскошным — стеклянный фасад, мраморный пол в холле, девушка-администратор с идеальной улыбкой.
— Вы к Вадиму Юрьевичу? Проходите, он в переговорной на третьем этаже.
Лифт вознёс её наверх. Коридор. Дверь с матовым стеклом.
Ксения постучала.
— Входите, — раздалось изнутри.
Она вошла и замерла.
За столом сидел мужчина лет сорока — спортивное телосложение, короткая стрижка, дорогой костюм. Но главное — глаза. Холодные, внимательные, оценивающие.
— Ксения, я так понимаю? — он встал, протянул руку. — Вадим. Рита говорила о вас. Присаживайтесь.
Рукопожатие было крепким, уверенным.
— Рита сказала, у вас проблема, — начала Ксения, садясь напротив.
— У всех есть проблемы, — усмехнулся Вадим. — Вопрос в том, как их решать. Вот вы, например. Рита рассказала вашу историю. Хотите вернуть дом?
— Да.
— И готовы ради этого помочь мне?
Ксения колебалась секунду. Потом кивнула.
— Готова.
Вадим откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы.
— Отлично. Тогда вот что мы сделаем. Вы предоставите письменные показания, что моя бывшая жена никогда не участвовала в строительстве бизнеса. Скажете, что работали у меня в самом начале и всё видели своими глазами.
— Но я же не работала...
— Документы мы оформим задним числом, — перебил он спокойно. — У меня есть люди. Всё будет чисто.
Ксения смотрела на него, пытаясь понять, во что ввязывается. Этот человек был опасен. Это чувствовалось всем нутром.
— А взамен? — выдавила она.
— Взамен я оплачу вашего адвоката. Лучшего в Москве. И он найдёт способ отбить ваш дом. Плюс сто тысяч сверху — на жизнь, пока идёт процесс.
Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— А если я откажусь?
Вадим улыбнулся. В этой улыбке не было тепла.
— Тогда удачи вам на улице. Декабрь — холодный месяц.
Ксения встала. Ноги дрожали, но она заставила себя выпрямиться.
— Знаете что? — её голос звучал твёрже, чем она ожидала. — Идите к чёрту. Вы и Рита, и эта ваша схема.
Вадим приподнял бровь, явно удивлённый.
— Серьёзно? Вы отказываетесь от денег?
— Я отказываюсь превращаться в такую же дрянь, как все вы, — Ксения развернулась к двери. — Я уже один раз попыталась обмануть людей. И вот результат. Хватит.
Она вышла, не дожидаясь ответа. В лифте прислонилась к зеркальной стене, закрыла глаза. Внутри поднималась странная смесь облегчения и ужаса. Она только что отказалась от последнего шанса.
Или нет?
Ночь Ксения провела в дешёвой гостинице возле Курского вокзала. Номер пах сыростью и чужим табаком, но она едва замечала это. Лежала, уставившись в потолок, и думала.
О том, как три года назад увидела в галерее растерянного парня с добрыми глазами. О том, как решила, что он — идеальная мишень. Тихий, податливый, с богатыми родителями. О том, как купила поддельный тест на беременность через интернет за две тысячи рублей.
О том, какой же она была дурой.
Утром Ксения поехала в офис к юристу Соболеву. Не потому что надеялась на чудо. Просто нужно было закрыть этот вопрос до конца.
Артём Соболев встретил её в просторном кабинете с панорамным окном. За стеклом расстилалась Москва — серая, заснеженная, равнодушная.
— Присаживайтесь, — кивнул он на кресло. — Документы готовы. Вам нужно подписать акт приёма-передачи имущества. После чего у вас будет сутки на освобождение жилплощади.
Ксения молчала, глядя на бумаги.
— Могу я задать вопрос? — неожиданно спросила она.
Соболев поднял взгляд.
— Пожалуйста.
— Вы с самого начала знали? Что Валентина Петровна всё подстроила?
Юрист усмехнулся.
— Я оформлял брачный договор. Так что да, знал. Валентина Петровна — клиентка опытная. Она обратилась ко мне ещё до вашей свадьбы. Сказала, что чувствует подвох.
— И вы помогли ей обмануть меня.
— Я помог защитить интересы моего клиента, — поправил Соболев. — В рамках закона. Вы сами подписали договор, не читая. Это была ваша ошибка, не моя.
Ксения кивнула. Он был прав. Противно, но прав.
— Скажите честно, — она посмотрела ему в глаза. — У меня вообще есть шанс оспорить это?
Соболев помолчал. Потом откинулся на спинку кресла.
— Технически — да. Можно попробовать доказать, что вас ввели в заблуждение при подписании. Или что вы вкладывались в ремонт дома, покупали мебель, то есть улучшали имущество. Но это долго, дорого и с минимальными шансами на успех.
— То есть проще сдаться.
— Проще признать поражение, да, — он сложил руки на столе. — Но знаете что? Валентина Петровна просила передать вам кое-что.
Он достал из ящика конверт. Протянул через стол.
Ксения взяла его, вскрыла. Внутри была банковская карта и записка. Почерк — старомодный, аккуратный, учительский:
"Ксения. На карте 200 тысяч. Это не подачка и не плата за молчание. Это шанс начать жить нормально. Снять квартиру, найти работу, жить своим умом, а не чужим кошельком. Ты умная девушка, просто выбрала неправильный путь. Надеюсь, ты поймёшь это раньше, чем станет совсем поздно. В.П."
Ксения читала записку снова и снова. Внутри что-то сжималось — стыд, злость, благодарность. Всё вместе, одновременно.
— Она серьёзно? — прошептала она.
— Валентина Петровна всегда серьёзна, — ответил Соболев.
Две недели спустя
Ксения снимала однокомнатную квартиру на окраине. Маленькую, тесную, но свою — в том смысле, что оплаченную честными деньгами. Она устроилась менеджером в турагентство. Зарплата смешная, но стабильная.
Вечером, разбирая коробки с вещами, она наткнулась на старую фотографию. Их с Егором свадьба. Он улыбается — искренне, влюблённо. Она тоже улыбается, но в её глазах — расчёт.
Как она могла не видеть этого тогда?
Телефон зазвонил. Незнакомый номер.
— Алло?
— Ксения Олеговна? — женский голос, пожилой. — Это Валентина Петровна.
Сердце ухнуло вниз.
— Слушаю.
— Я хотела узнать... Как вы устроились? — в голосе не было издёвки. Только искренний интерес.
— Нормально, — осторожно ответила Ксения. — Снимаю квартиру. Работаю.
— Вот и хорошо, — в трубке послышался вздох. — Знаете, я не хотела вас уничтожить. Правда. Я просто защищала сына.
— Я поняла.
Пауза.
— Егор спрашивал о вас, — неожиданно сказала Валентина Петровна. — Переживает. Всё-таки он вас любил. По-своему.
Ксения закрыла глаза.
— Передайте ему... Передайте, что я желаю ему счастья. Настоящего. Не такого, как со мной.
— Передам, — голос смягчился. — Ксюша... Если когда-нибудь понадобится помощь — звоните. Я серьёзно.
— Зачем вам это?
— Потому что ошибки исправлять никогда не поздно, — просто ответила Валентина Петровна. — С Новым годом, дорогая.
Гудки.
Ксения положила телефон, посмотрела в окно. За стеклом падал снег — большими ленивыми хлопьями. Город готовился к празднику. Где-то звенели бокалы, смеялись люди, загадывали желания под бой курантов.
Она не загадала бы ничего. Потому что впервые за много лет понимала: самое важное желание — просто жить честно — зависело только от неё самой.
И это было страшно.
Но это было правильно.