В духовке томилось мясо по-французски. Аромат сыра, лука и специй, который обычно вызывал аппетит и предвкушение уютного вечера, сегодня почему-то раздражал. Елена в третий раз протерла и без того идеально чистое зеркало в прихожей, поправила выбившуюся прядь волос и снова посмотрела на часы.
Половина девятого. Олег никогда так не задерживался без предупреждения. Телефон абонента был выключен уже час. В голове, как назойливые мухи, кружили тревожные мысли: авария? Проверки на работе? Сердечный приступ? Ему ведь уже сорок два, работа нервная, в строительном бизнесе по-другому не бывает.
Елена прошла в гостиную, села на край дивана, сцепив руки в замок. Пальцы побелели от напряжения. Восемь лет брака научили её чувствовать настроение мужа даже на расстоянии, и сейчас интуиция буквально кричала о надвигающейся беде. Но Елена гнала эти мысли. У них всё хорошо. Ну, почти всё. Если не считать той зияющей пустоты, которая образовалась между ними последние пару лет из-за отсутствия детского смеха в доме.
Звук ключа в замке прозвучал как выстрел. Елена вздрогнула, моментально вскочила и бросилась в коридор.
— Господи, Олег! Я уже скорую хотела обзванивать, телефон не отвечает...
Она осеклась на полуслове. Муж стоял на пороге, не переступая черту, отделяющую подъезд от квартиры. Вид у него был решительный и чужой, словно он пришел не домой, а на сложные переговоры с конкурентами. Но напугало Лену не это.
За его спиной, неловко переминаясь с ноги на ногу, стояла молодая девица. Яркий пуховик нараспашку, обтягивающее платье, дешевые сапоги на шпильке. И живот. Округлый, отчетливо заметный живот, который девушка демонстративно придерживала рукой с длинным, хищным маникюром.
Тишина в прихожей стала вязкой, тяжелой. Слышно было только, как гудит холодильник на кухне да где-то на улице визжат тормоза.
— Проходи, — наконец бросил Олег девушке, пропуская её вперед. Та шмыгнула носом и бочком протиснулась мимо застывшей соляным столбом Елены.
— Олег? — голос жены предательски дрогнул. — Кто это? Что происходит?
Муж закрыл дверь, отрезая путь к отступлению, и начал медленно расстегивать пальто. Он не смотрел Елене в глаза, его взгляд блуждал где-то по вешалке с одеждой.
— Это Виктория, — сухо представил он гостью. — Она будет жить здесь.
Елена почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Ей показалось, что она ослышалась. Это какая-то дурная шутка, розыгрыш. Сейчас Олег рассмеется, скажет, что это племянница из Саратова, которой негде переночевать...
— В каком смысле — жить здесь? — прошептала Елена. Она не прислонялась к стене, не искала опоры. Наоборот, спина её выпрямилась, натянулась как струна.
Олег наконец посмотрел на неё. В его глазах не было вины. Там читалось раздражение человека, которого вынуждают объяснять очевидные вещи глупому собеседнику.
— В прямом, Лена. Вика беременна. У меня будет сын.
Мир качнулся, но устоял. Только краски померкли, превратив уютную прихожую в серую коробку.
— Сын? — эхом повторила Елена. — Но... мы же женаты. Мы же планировали...
— Что мы планировали? — резко перебил её Олег, и в его голосе прорезались визгливые, истеричные нотки. — Походы по врачам? Бесконечные анализы? Я устал, Лена. Я мужик, мне наследник нужен, фамилию продолжить, дело передать. А ты?
Он сделал шаг к ней, и Елена невольно отшатнулась от той злобы, что исходила от родного человека.
— Ты бесплодная, а мне нужен наследник! — выплюнул он эту фразу ей в лицо. — Восемь лет, Лена! Восемь лет впустую. А Вика... Она здоровая, молодая. У нас с первого раза всё получилось. Это знак, понимаешь? Природа не терпит пустоты.
Елена перевела взгляд на Викторию. Та уже освоилась, расстегнула сапоги и с любопытством разглядывала обстановку, оценивающе щупая обои. На лице девушки блуждала торжествующая полуулыбка.
— И ты привел её в наш дом? — тихо спросила Елена.
— В мой дом, — жестко поправил Олег. — Не забывай, эта квартира досталась мне от бабушки еще до свадьбы. Я имею полное право привести сюда мать моего ребенка. Ей нужен комфорт, витамины, спокойствие. В той общаге, где она жила, условия не для беременных.
— А я? — вопрос вырвался сам собой.
Олег поморщился, доставая из кармана пачку сигарет.
— Ты женщина взрослая, не пропадешь. Работаешь, зарплата есть. Снимешь жильё. Я тебе неделю дам на сборы, пока Вика обустроится. Можешь в гостиной пока перекантоваться, но чтоб тихо. Ей нервничать нельзя.
Елена смотрела на мужа и не узнавала его. Где тот заботливый человек, который носил её на руках? Где тот, кто клялся в вечной любви? Перед ней стоял чужой, циничный эгоист, для которого люди были лишь функцией. Она не родила — значит, сломалась. Можно заменить на новую, более молодую модель.
— Неделю? — переспросила Елена. Голос её окреп, в нем зазвенела сталь. — Нет. Я не останусь здесь ни на минуту.
Она развернулась и пошла в спальню. Ноги были ватными, но она заставляла себя идти ровно, не сутулясь. Не доставит им такого удовольствия — видеть её сломленной.
Вика уже заглядывала на кухню.
— Ой, мяском пахнет! — донесся её звонкий, простоватый голос. — Олежек, я так есть хочу, масик толкается, требует ужина!
— Сейчас, котенок, сейчас, — засуетился Олег, и от его заискивающего тона Елену передернуло.
В спальне она достала чемодан. Вещи летели внутрь хаотично: белье, документы, любимый свитер, шкатулка с украшениями. Она не плакала. Шок заморозил все эмоции, оставив только холодную, кристальную ясность: нужно бежать. Бежать из этого места, которое еще час назад было домом, а теперь превратилось в склеп её надежд.
Через пятнадцать минут она вышла в прихожую. Олег и Вика уже сидели на кухне. Слышался звон тарелок — они ели её мясо, приготовленное с любовью для семейного ужина.
— Ключи на тумбочке, — громко сказала Елена.
Олег выглянул в коридор, жуя.
— Ты это... ну, не дури. Куда ты на ночь глядя?
— На развод подам сама, — не отвечая на его вопрос, отрезала Елена. — Имущество делить не буду, подавись своей квартирой. Но машину, которую мы покупали на мои премиальные, я заберу. Документы у меня.
Олег нахмурился, хотел было возразить, но, взглянув в ледяные глаза жены, промолчал. Машина была оформлена на Лену, тут он ничего поделать не мог.
Дверь захлопнулась.
На улице было морозно и сухо. Колючий ветер бросил в лицо горсть мелкого, жесткого снега. Елена вдохнула полной грудью ледяной воздух, пытаясь выветрить запах предательства. Руки дрожали, когда она пыталась попасть пальцем в иконку приложения такси.
Экран смартфона расплывался. Только сейчас, оказавшись одна в темноте двора, она позволила себе заплакать. Беззвучно, кусая губы, чтобы не завыть в голос.
Такси приехало быстро.
— Куда едем? — равнодушно спросил водитель, не глядя на пассажирку.
— Улица Гагарина, дом пять, — назвала она адрес подруги. Тани. Единственного человека, к которому сейчас можно было прийти без звонка.
Первые месяцы прошли как в тумане, плотном и сером. Таня, боевая разведенная женщина с двумя котами, приняла Лену молча. Просто постелила на диване, налила чашку крепкого чая с мелиссой и села рядом.
Елена не умерла, хотя в первые дни казалось, что дышать физически больно. Она сняла небольшую квартиру — чистую, светлую, хоть и далеко от центра. С головой ушла в работу. Она трудилась администратором в крупном медицинском центре, и это спасало. Чужие диагнозы, расписания, звонки, бумажная волокита — всё это занимало мозг, не оставляя времени на самокопание.
Олег позвонил всего раз, через месяц после её ухода.
— Лен, ты там это... шторы из спальни забрала что ли? — голос был недовольным. — Вика говорит, солнце утром в глаза бьет, спать мешает.
— Забрала, — спокойно ответила Елена. — Я их покупала. И покрывало забрала. И кофемашину.
— Мелочная ты, — буркнул Олег. — У нас сын скоро родится, а ты о тряпках думаешь.
— Счастья вам, — сказала Елена и нажала "отбой". А потом заблокировала номер.
Прошла зима, наступила робкая, слякотная весна. Елена начала оживать. Она сменила прическу, перекрасившись в более светлый тон, купила абонемент в бассейн. Боль отступила, затаилась где-то глубоко, превратившись в тупую ноющую занозу, которая давала о себе знать только по ночам.
Однажды в клинике, где она работала, сломалась система электронной записи. На ресепшене царил хаос, пациенты нервничали. Елена, как опытный администратор, разруливала ситуацию, успокаивала, переносила приемы.
— Девушка, вы просто волшебница, — раздался спокойный мужской голос.
Елена подняла глаза. Перед стойкой стоял мужчина лет сорока пяти, в очках в тонкой оправе и с доброй, немного усталой улыбкой.
— Дмитрий Андреевич, новый кардиолог, — представился он. — Я тут первый день, и, кажется, из-за сбоя мои пациенты потерялись.
— Не волнуйтесь, Дмитрий Андреевич, сейчас всё найдем, — Елена улыбнулась в ответ, впервые за долгое время искренне. — У нас всё записано в бумажном журнале, на всякий случай.
Так они и познакомились. Сначала были рабочие разговоры за чашкой кофе в ординаторской, потом Дмитрий предложил подвезти её до дома. Оказалось, он вдовец, живет работой и воспитанием собаки породы корги. С ним было легко. Он не давил, не требовал, не пытался казаться лучше, чем есть.
Через три месяца они впервые пошли в кино. А через полгода Дмитрий предложил съехаться.
Елена боялась. Боялась снова довериться, снова пустить кого-то в душу, чтобы потом опять услышать страшное "ты бракованная".
В один из вечеров, когда они сидели на кухне у Дмитрия, она решилась.
— Дима, я должна тебе сказать. У нас не может быть полноценной семьи. В смысле... детей. Я бесплодна.
Дмитрий отложил книгу и внимательно посмотрел на неё.
— Кто тебе это сказал?
— Бывший муж. Мы восемь лет пытались. Ничего не выходило. Он ушел к другой, и она сразу забеременела. Значит, дело во мне.
— А ты обследовалась? Глубоко, серьезно?
— В районной консультации говорили, что вроде всё нормально, но ставили "неясный генез". А муж... муж был уверен, что он здоров. Он же мужчина.
Дмитрий покачал головой, взял её за руку. Его ладонь была теплой и надежной.
— Лен, давай договоримся. Ты пройдешь обследование у нас в центре. У моих коллег. Просто чтобы знать правду о своем здоровье. А насчет детей... Я тебя люблю. Мне нужна ты, а не функция деторождения. Если не получится — усыновим, или будем жить для себя. Мир на этом не клином сошелся.
Елена заплакала. Это были слезы облегчения.
Обследование заняло две недели. Вердикт репродуктолога, сухой и строгой женщины, прозвучал как гром среди ясного неба:
— Елена Сергеевна, вы абсолютно здоровы. Овуляция есть, трубы проходимы, гормональный фон идеальный.
— Но как же... Восемь лет... — лепетала Елена, сжимая в руках папку с анализами.
— А ваш бывший супруг сдавал спермограмму? — прямо спросила врач.
— Нет. Он отказывался. Говорил, что у него всё работает. И потом, у него же родился ребенок от другой женщины...
Врач хмыкнула, снимая очки.
— То, что у него родился ребенок от молодой девушки, еще не говорит о его идеальном здоровье. Фертильность — штука хитрая. Возможно, у него были сниженные показатели, а у вас — свои нюансы совместимости. Но с новой партнершей, в силу её молодости и высокой фертильности, "проскочило". А вот то, что он восемь лет винил вас, не проверяясь сам — это, простите, свинство. С медицинской точки зрения, у вас нет никаких преград для беременности. Особенно с новым партнером.
Елена вышла из кабинета, шатаясь. Восемь лет ада. Восемь лет чувства вины, комплексов, ощущения собственной неполноценности. И всё это было ложью.
Жизнь Олега превратилась в кошмар постепенно, но неотвратимо. Эйфория от "наследника" прошла быстро. Вика оказалась совершенно неприспособленной к быту.
— Я устала! — ныла она целыми днями. — Я беременна, мне нельзя напрягаться! Почему ты не помыл посуду?
В квартире воцарился хаос. Вещи валялись где попало, на столах скапливалась пыль, а вместо ужинов, к которым привык Олег, на столе всё чаще появлялись полуфабрикаты или заказная пицца.
Когда родился сын, которого назвали гордым именем Платон, стало еще хуже. Ребенок был беспокойным, кричал ночами напролет. Вика не справлялась и постоянно истерила.
— Ты мне не помогаешь! Ты плохой отец! Мне нужна помощь!
На помощь приехала мама Вики — Тамара Петровна. Громкая, бесцеремонная женщина из провинции. Она оккупировала гостиную, развесила по всей квартире пеленки и начала учить Олега жизни.
— Что ж ты, зятек, денег так мало приносишь? — выговаривала она, сидя на кухне в халате и прихлебывая чай из любимой чашки Олега. — Ребенку памперсы нужны, смесь дорогая, у Викули молоко пропало от нервов. Работать надо лучше!
Олег скрипел зубами и всё чаще задерживался на работе. Домой идти не хотелось. Там пахло не уютом, а кислым молоком и валерьянкой. Там не было Елены, которая понимала его с полуслова, которая умела создать тишину и покой. Он смотрел на кричащего, красного младенца и с ужасом понимал, что не чувствует к нему той всепоглощающей любви, о которой мечтал. Только усталость и глухое раздражение.
"Наследник" требовал денег, времени и сил, ничего не давая взамен. Вика располнела, перестала следить за собой, ходила по дому в растянутых футболках с грязной головой.
— Ты на меня не смотришь! — визжала она. — У тебя кто-то есть?
Олег молчал. У него никого не было. У него была только тоска по прошлой жизни, которую он сам разрушил собственными руками.
Прошло два года.
Октябрь выдался солнечным и прозрачным. Желтые листья шуршали под ногами, воздух был наполнен прохладой и запахом осени. Олег брел по парку, толкая перед собой коляску. Платон, наконец-то, уснул. Дома снова был скандал — теща требовала купить дачу, чтобы "ребенок дышал воздухом", Вика пилила за то, что он не купил ей новые сапоги.
Олег сбежал под предлогом прогулки с сыном. Он сел на скамейку, вытянул гудящие ноги и прикрыл глаза. Как же он устал.
— Аккуратнее, Миша, не беги так быстро! — услышал он знакомый до боли голос.
Олег вздрогнул и открыл глаза.
По аллее, прямо навстречу ему, шла женщина. Красивая, уверенная в себе, в стильном бежевом пальто. Она катила перед собой двойную коляску, а рядом с ней, держась за ручку коляски с другой стороны, шел высокий мужчина.
Елена.
Она изменилась. Помолодела, расцвела. Глаза сияли тем светом, которого Олег не видел у неё последние годы их брака.
Олег встал, не веря своим глазам. Елена заметила его и остановилась. Улыбка медленно сошла с её лица, сменившись спокойным, вежливым равнодушием.
— Здравствуй, Олег, — просто сказала она.
Он жадно вглядывался в её лицо, пытаясь найти следы страданий, тоски по нему. Но их не было. Была только счастливая, самодостаточная женщина.
Он перевел взгляд на коляску. Там, в одинаковых комбинезончиках, сидели два карапуза.
— Это... твои? — хрипло спросил он.
— Наши, — поправил его мужчина, стоящий рядом с Еленой. Он положил руку ей на плечо — жест собственника и защитника. — Миша и Катя. Двойняшки.
— Но как? — Олег чувствовал, как земля уходит из-под ног. — Ты же... Ты же не могла! Мы восемь лет... Ты была бесплодна!
Елена грустно усмехнулась.
— Оказалось, что нет, Олег. Я была здорова. Просто... мы не подходили друг другу. Или, может быть, проблема была не во мне, а в том, кто не хотел проверяться.
Олег побледнел.
— Но у меня есть сын! — он кивнул на свою коляску, словно оправдываясь. — Значит, я здоров!
— Это значит только то, что твоей жене повезло больше, чем мне в свое время, — мягко сказал спутник Елены. — Бывает частичная совместимость, бывает низкая активность, которая сработала один раз на миллион. Но Лена родила мне детей в первый же год. Без ЭКО и лечения.
Слова падали, как тяжелые камни. Олег смотрел на бывшую жену и понимал, что потерял. Он потерял не просто женщину, он потерял свою судьбу. Он променял надежный тыл, любовь и понимание на истеричную молодуху и вечные претензии. А самое страшное — он сам лишил себя шанса быть счастливым с Еленой.
— Как ты живешь? — тихо спросил он, глядя ей в глаза. — Счастлив?
— Счастлива, — твердо ответила Елена. — И благодарна тебе.
— За что? — опешил Олег.
— За то, что ты меня тогда выгнал. Если бы не твоя жестокость, я бы так и жила с комплексом неполноценности, винила бы себя и никогда не встретила Диму. Ты освободил меня, Олег.
В коляске Олега завозился и захныкал Платон. Просыпался, сейчас начнется ор.
— Нам пора, — Елена поправила одеяльце у одного из малышей. — Дима, пойдем, ветер поднимается.
— Прощай, Олег, — кивнул Дмитрий.
Они развернулись и пошли дальше по аллее — двое взрослых, счастливых людей, толкающих перед собой двойное счастье. Они о чем-то переговаривались, Дмитрий наклонился и поцеловал Елену в висок.
Олег остался стоять посреди парка. Ветер срывал с деревьев последние желтые листья. В коляске надрывался Платон, требуя внимания. В кармане вибрировал телефон — звонила Вика, наверняка, чтобы спросить, купил ли он хлеба и почему так долго гуляет.
Олег смотрел вслед уходящей паре, пока они не скрылись за поворотом. Он понимал, что этот момент будет сниться ему до конца жизни. Момент, когда он понял, что "бесплодным" в их браке был не организм Елены, а его собственная душа.
Он вздохнул, достал телефон и, не отвечая на звонок, начал качать коляску. Жизнь продолжалась, но теперь она была похожа на черно-белое кино, в котором он сам согласился играть роль второго плана.