За окном завывал сухой, колючий ветер, бросая горсти снежной крупы в стекло. Лена поежилась, плотнее запахивая домашний кардиган, и убавила огонь под сковородкой. Гуляш томился уже час, наполняя кухню ароматом паприки и лаврового листа. Она любила эти вечера пятницы: впереди два выходных, никаких отчетов, только они с Олегом, вкусный ужин и новый сериал.
Щелкнул замок. Лена улыбнулась, предвкушая привычное «Я дома!», но вместо этого услышала какую-то возню и тяжелое дыхание, словно муж тащил что-то тяжелое.
Она вышла в прихожую. Олег стоял, прислонившись к стене, и стягивал ботинок, стараясь не смотреть на жену. Вид у него был виноватый и решительный одновременно — опасное сочетание, которое Лена изучила за семь лет брака.
— Привет. Что-то случилось? — спросила она, не торопясь с поцелуем.
— Привет, — буркнул Олег. — Лен, нам надо серьезно поговорить. Давай сразу к делу, я не хочу тянуть.
Он прошел в кухню, даже не помыв руки, и сел за стол, барабаня пальцами по столешнице. Лена выключила плиту. Внутри зашевелилось нехорошее предчувствие.
— Мама продала квартиру, — выпалил он, глядя куда-то в район холодильника.
— В смысле — продала? — Лена опустилась на стул напротив. — Галина Петровна? Свою «сталинку»? Зачем?
— Витьке деньги нужны. У него там с ипотекой совсем край, коллекторы звонят, да и третьего они ждут... В общем, мама решила спасать семью брата. Продала всё, закрыла его долги, а остаток отдала им на расширение.
— Благородно, — медленно произнесла Лена, чувствуя, как холодеют пальцы. — Но где она жить будет? Купила студию в области?
Олег шумно выдохнул, наконец поднял на неё глаза и произнес ту самую фразу, которая разделила их жизнь на «до» и «после»:
— Мама поживёт с нами годик-другой, потерпишь.
В кухне стало так тихо, что было слышно, как тикают настенные часы.
— Что значит — поживёт? — голос Лены предательски дрогнул. — Олег, у нас не общежитие. Ты даже не посоветовался со мной!
— А что советоваться?! — вдруг взорвался муж. — Это факт! Ей идти некуда! Витька её взять не может, у них там в двушке друг у друга на головах сидят, еще и младенец скоро будет. А у нас трешка! Целая комната пустует. Не на вокзал же мне мать родную гнать?
— Олег, это моя квартира, — твердо напомнила Лена. — Она досталась мне от бабушки. Я пустила тебя сюда, прописала, мы живем семь лет, но это не дает тебе права заселять сюда родственников без моего согласия. Твоя мама — сложный человек, мы с ней и часа мирно просидеть не можем.
— Вот и притретесь! — отрезал Олег. — Она помогать будет. Готовить, стирать. Тебе же легче. Всё, Лена, вопрос закрыт. Вещи я уже перевез, они в машине. Сейчас подниму.
Он выскочил из кухни, хлопнув дверью. Лена осталась сидеть, глядя на остывающий гуляш. Ей хотелось кричать, вышвырнуть его чемоданы вслед за ним, но шок сковал тело. Пока она собиралась с мыслями, в прихожей уже грохотали коробки.
Галина Петровна вошла в квартиру как хозяйка, вернувшаяся из длительной командировки. Она сбросила тяжелую шубу прямо на руки подбежавшему сыну и окинула прихожую критическим взглядом.
— Светловато у вас, маркое всё, — заявила она вместо приветствия. — Леночка, ну что застыла? Разбирай сумки. Там соленья, варенья, банки аккуратно ставь, не побей. Это вам не магазинная химия.
Жизнь превратилась в ад не сразу, а постепенно, как будто кто-то каждый день немного повышал температуру воды в котле. Сначала Галина Петровна начала «наводить уют». Стильный скандинавский интерьер, который Лена с любовью создавала годами, начал обрастать вязаными салфетками, искусственными цветами в аляповатых вазах и стопками старых газет «Здоровье».
Затем началась битва за кухню.
— Ты неправильно режешь, — комментировала свекровь, стоя за спиной Лены, когда та готовила ужин после работы. — Кто ж мясо вдоль волокон кромсает? Испортила продукт. Отойди, дай я.
— Галина Петровна, я сама справлюсь, — пыталась отбиваться Лена.
— Сама она... Вижу я, как ты сама. Муж тощий, глаза голодные. Борща бы ему нормального, а не этот твой крем-суп из брокколи. Трава — она для коз, мужику мясо нужно!
Олег в эти конфликты не вмешивался. Он приходил с работы, съедал мамины жирные котлеты, нахваливая их, и быстро ретировался к компьютеру. На все жалобы жены у него был один ответ: «Лен, ну будь умнее, промолчи. Она старый человек, ей внимание нужно».
Апогеем стало исчезновение денег. Лена и Олег копили на ремонт машины — старенький кроссовер мужа дышал на ладан. Деньги лежали на накопительном счете, доступ к которому был у обоих.
В один из дней Лена зашла в приложение банка и увидела на счете жалкие сто рублей вместо трехсот тысяч.
— Олег! — она ворвалась в комнату, где муж с мамой смотрели какое-то ток-шоу. — Где деньги? Нас взломали?
Олег поморщился, поставил телевизор на паузу.
— Нет, не взломали. Я снял.
— Зачем? Мы же договаривались чинить коробку передач на следующей неделе!
— Вите нужнее, — спокойно вмешалась Галина Петровна, даже не повернув головы. — У мальчика долг за машину, проценты капают. А ваша колымага еще поездит. Или на метро покатаетесь, не баре.
Лена перевела взгляд с мужа на свекровь и обратно.
— Ты отдал наши общие деньги брату? Без спроса?
— Лена, не начинай истерику, — устало произнес Олег. — Это форс-мажор. Витя отдаст. Когда-нибудь. Мы одна семья, надо помогать.
— А я в этой семье кто? Кошелек на ножках и прислуга? — голос Лены зазвенел.
— Ты — жена! — рявкнула свекровь. — И должна понимать политику мужа. А не считать копейки. Мелочная ты, Ленка. Породы в тебе нет.
В тот вечер Лена впервые не стала готовить ужин. Она ушла в спальню, закрылась на замок и легла, глядя в потолок. Внутри зрела холодная, злая решимость. Любовь к Олегу, которая еще теплилась все эти месяцы, погасла окончательно, как задутая свеча.
Прошло еще две недели. Обстановка в доме накалилась до предела. Лена и свекровь практически не разговаривали. Олег ходил мрачнее тучи, чувствуя себя между молотом и наковальней, но неизменно выбирал сторону матери.
В субботу приехал Витя. Младший брат мужа, располневший и наглый, вел себя так, будто он здесь тоже прописан. Он прошел в кухню в уличной обуви, открыл холодильник, достал пиво.
— О, Ленка, привет. Чего такая кислая? — бросил он, падая на диван.
Лена молча прошла мимо, направляясь в ванную. Но разговор, донесшийся из кухни через минуту, заставил её остановиться и прислушаться. Дверь была приоткрыта.
— ...ну мам, я узнавал у юриста, — голос Вити звучал приглушенно, но разборчиво. — Если она тебя не регистрирует, можно через суд попробовать, как члена семьи. Олег должен подтвердить, что вы ведете совместное хозяйство.
— Да боязно, сынок, — вздыхала Галина Петровна. — Она и так зыркает, как ведьма. Того и гляди выставит.
— Не выставит! — голос Олега прозвучал неуверенно, но с бравадой. — Куда она денется? Ей тридцать два года, детей нет. Кому она нужна? Будет держаться за штаны. Я ей пригрожу разводом, сразу шелковая станет. Пропишем тебя, мам, а там видно будет. Может, разменяем эту хату. Витьке расширяться надо, а нам с Леной и однушки хватит, всё равно не рожает.
Лена отступила от двери. Сердце колотилось где-то в горле, но руки, к её удивлению, не дрожали. Она тихо вернулась в спальню, взяла телефон и папку с документами, которую подготовила еще неделю назад.
Она не стала убегать к маме или подруге. Это была её территория.
В понедельник Лена взяла отгул. Как только Олег ушел на работу, а Галина Петровна отправилась в поликлинику, она вызвала слесаря.
— Замки менять будем? — деловито спросил мастер, осматривая дверь.
— Да. И личинку, и верхний засов. Ставьте самые надежные.
Когда работа была закончена, Лена собрала вещи свекрови — не аккуратно по коробкам, а быстро, в большие мусорные пакеты. Одежду, вязаные салфетки, бесконечные баночки с «целебными» грибами. Всё это она выставила на лестничную площадку. Вещи Олега последовали туда же.
Она села в кресло в прихожей и стала ждать.
Первой вернулась Галина Петровна. Лена услышала, как ключ скрежещет в замке, не в силах его открыть. Потом раздался звонок — настойчивый, требовательный.
Лена открыла дверь, но не сняла цепочку.
— Что такое? Ключ не подходит! — возмутилась свекровь. — И что это за мешки тут... Это мое пальто?! Лена, ты что творишь?!
— Вы здесь больше не живете, Галина Петровна, — спокойно сказала Лена. — Ваши вещи на площадке. Забирайте и уходите.
— Ты сдурела? А ну открывай! Я сейчас Олегу позвоню! Милицию вызову!
— Звоните. Квартира моя. Вы здесь никто. Я собственник, и я запрещаю вам входить.
Через сорок минут примчался Олег. Он был красен, взъерошен и страшен в гневе. Он колотил в дверь кулаками так, что, казалось, она слетит с петель.
— Открывай, сука! — орал он. — Я тебя урою! Это мой дом!
Лена приоткрыла дверь на цепочку и просунула в щель листок бумаги.
— Это копия заявления на развод. Оригинал уже в суде. А это, — она показала экран телефона, на котором была включена камера, — запись твоих угроз. Еще один удар в дверь — и я вызываю наряд. У меня есть все документы на квартиру. А у тебя здесь только прописка, которую я аннулирую через суд, как бывшего члена семьи.
— Ленка, ты пожалеешь! — визжал из-за спины мужа подоспевший Витя. — Мы тебя по судам затаскаем!
— Попробуйте, — Лена захлопнула дверь и повернула оба новых замка.
За дверью еще долго бушевал скандал. Слышались проклятия Галины Петровны, мат Олега и оправдания Вити, который, судя по звукам, не горел желанием забирать мать с мешками к себе. Соседи начали выглядывать на шум, и семейству пришлось ретироваться.
Когда всё стихло, Лена не сползла на пол и не разрыдалась. Она пошла на кухню, широко распахнула окно, впуская морозный, чистый воздух, вымывающий запах старой пудры и чужой злобы. Потом достала бутылку вина, налила бокал и впервые за полгода почувствовала, что дышит полной грудью.
Прошло пять месяцев.
Лето выдалось жарким. Лена шла по улице, наслаждаясь солнцем. Она похудела, сменила прическу и выглядела моложе своих лет. Развод прошел на удивление быстро — делить было нечего, детей нет, квартира добрачная.
У подъезда её ждал знакомый силуэт. Олег сидел на лавочке, вертя в руках букет вялых роз. Выглядел он неважно: рубашка несвежая, брюки мятые, на лице печать хронической усталости.
Увидев бывшую жену, он вскочил.
— Лен, привет.
Лена остановилась в паре метров от него.
— Привет. Что тебе нужно?
— Да вот... мимо проезжал. Дай, думаю, зайду. Как ты тут?
— Отлично. Лучше всех.
Олег переступил с ноги на ногу.
— А у нас... сложно всё. Живем в однушке на окраине, снимаем. Мама, я и Витя. Жена Витю выгнала, сказала, что ей этот табор не нужен. Представляешь? Теперь мы втроем. Мама болеет, всё время тебя вспоминает. Говорит, какая ты была хозяйственная, чистюля.
Он попытался улыбнуться той самой улыбкой, которая когда-то покорила Лену, но теперь она вызвала лишь брезгливость.
— Лен, может, попробуем сначала? Я дурак был. Витька — паразит, я это понял. А мама... ну она же старая, ей немного осталось. Я люблю тебя. Правда. Пусти нас обратно? Я маму приструню, она тихо будет сидеть.
Лена посмотрела на него и удивилась. Как она могла жить с этим человеком? Как могла делить с ним постель, строить планы? Перед ней стоял чужой, слабый мужчина, который искал не жену, а удобную шею.
— Нет, Олег, — она даже не взяла цветы.
— Почему? У тебя кто-то есть? — в его глазах метнулась ревность.
— Есть. Я. И мой покой.
— Да ты загнешься одна! — злость прорвалась сквозь маску раскаяния. — Кому ты нужна, разведенка с прицепом из принципов? Гордая больно стала!
— Уходи, Олег. Или я вызову полицию. Теперь ты для меня даже не муж, а просто посторонний гражданин, преследующий женщину.
Она обошла его и направилась к подъезду.
— Стерва! — крикнул он ей в спину. — Всю жизнь мне испортила!
Лена зашла в прохладный подъезд, поднялась на свой этаж и открыла дверь своей квартиры. Тихой, чистой, пахнущей свежестью и свободой.
На кухонном столе стояла ваза со свежими пионами, которые она купила себе сама. Лена вдохнула их аромат и улыбнулась.
«Потерпишь» — сказал он тогда.
«Ну уж нет», — ответила она теперь. И это было лучшее решение в её жизни.