— Всё, я ухожу, — Анна сказала это тихо, упаковывая в сумку последнюю футболку. В комнате пахло остывшим кофе и пылью.
— Опять? — Игорь не отрывался от монитора, где мигали графики. — Ну уходи. На недельку? На две? Деньги на карточке будут.
— Навсегда, Игорь. Я не могу больше так.
Он медленно повернулся на офисном кресле, оценивая её взглядом. Она стояла у двери, худая, в простых джинсах, её волосы были собраны в небрежный хвост. Рядом — один скромный чемодан.
— Ты хоть понимаешь, что говоришь? — его голос прозвучал спокойно, почти скучающе. — У нас всё есть. Квартира, машина, отдых на Мальдивах. Чего тебе не хватает?
— Тебя, — выдохнула Анна. — Меня. Нас. Нас нет. Есть ты и твоя работа, а я — приложение к интерьеру. Ты даже не заметил, что я стриглась месяц назад.
— Заметил, — отмахнулся он. — Просто сказал.
— «Нормально» — это не комплимент, Игорь. Мне тридцать пять. Я хочу… я хочу живого человека рядом. Семью. Детей, в конце концов!
Последние слова вырвались у неё срывающимся, надтреснутым голосом, который она ненавидела. Игорь замер. Его пальцы перестали барабанить по подлокотнику. Он поднялся, стал на полголовы выше её, и в его глазах мелькнуло что-то раздражённое, усталое.
— Детей? Серьёзно? Вот о чём опять? Ты же знаешь мою позицию. Мир перенаселён, это эгоизм — плодить нищету. Мы можем усыновить, если тебя так прет на материнство.
— Это не то же самое! — Она сжала ручку чемодана так, что костяшки побелели.
— О, то есть твои гены такие особенные? Их обязательно нужно передать? — он фыркнул.
— Это про любовь! Про продолжение! Про часть тебя и часть меня! Тебя это вообще когда-нибудь волновало?!
Она кричала. Она ненавидела себя за этот крик, за беспомощность. Игорь смотрел на неё, и его лицо постепенно становилось каменным. Раздражение копилось месяцами, годами, и теперь, подпитываемое её «истерикой» (как он это называл), вырвалось наружу ядовитым, неконтролируемым потоком.
— Это ты бездетная, а у меня уже есть ребенок! — выпалил он и только потом понял, что брякнул лишнего.
Тишина упала мгновенно, как нож. Звук уличного трамвая за окном, до этого бывший просто фоном, вдруг стал оглушительным. Анна моргнула. Раз. Два. Её губы приоткрылись, но не издали ни звука. Она просто смотрела на него широко раскрытыми, непонимающими глазами.
— Что? — наконец, выдавила она шёпотом.
Игорь отвернулся, резко прошёлся к окну, сжал кулаки. Проклял себя внутренне. Но отступать было поздно. Гордыня, злость на неё, на себя, на всю эту ситуацию не позволили бы замять тему.
— Ты что-то сказал, — её голос набрал твёрдости, металла. — Повтори.
— Зачем? Ты и так всё прекрасно расслышала.
— У тебя есть ребёнок? — каждый слог она отчеканивала, как гвоздь.
Он вздохнул, обречённо, и повернулся к ней лицом. Сейчас он выглядел не победителем, а загнанным в угол. Но голос его был спокоен.
— Да. Есть. Сын. Ему девять лет.
Комната поплыла. Анна почувствовала, как подкашиваются ноги. Она сделала шаг назад, оперлась о косяк двери.
— Девять… — прошептала она. — Это… до меня? Мы были вместе одиннадцать лет, Игорь.
— До, — коротко бросил он. — Это было до тебя. Мимолётная история. Я не считал нужным рассказывать.
— Не считал нужным? — её смех прозвучал дико, истерично. — У тебя есть сын, которому девять лет, и ты «не считал нужным» сообщить об этом своей жене за одиннадцать лет брака? Ты платишь алименты? Видишься с ним?
— Плачу. Иногда. Не видел его с трёх месяцев. Его мать… Она не хотела моего участия. Уехала. Я помогал деньгами, и на том всё.
— Помогал, — повторила Анна, машинально. В её голове крутилась одна мысль: девять лет. Ребёнок. Он есть. У него есть ребёнок. И он молчал. Все эти годы, когда она мечтала, умоляла, плакала в подушку, ходила по врачам, слышала его холодные аргументы о перенаселении… У него был сын.
— Почему? — спросила она уже без эмоций, пусто. — Почему ты врал?
— Я не врал. Я просто не говорил. Это не имело к нашей жизни никакого отношения.
— Ко твоей жизни, Игорь. Не имело отношения к твоей. Мою-то жизнь это касалось напрямую. Каждый день. Каждую секунду. Я чувствовала себя ущербной, потому что не могла дать тебе ребёнка. А он… он уже был.
Она подняла сумку. Действия её стали резкими, отрывистыми.
— Куда ты? — в его голосе впервые прозвучала тревога.
— Туда, где воздух не пахнет ложью. Не звони. Не ищи.
— Анна, давай обсудим как взрослые люди! Это было давно!
— Обсудим что? Твоё блестящее родительское чутьё? Твоё трепетное отношение к продолжению рода? Всё ясно. До свидания.
Она вышла, тихо прикрыв дверь. Не хлопнула. Этот приглушённый щелчок замка прозвучал громче любого скандала. Игорь остался стоять посреди безупречно чистого, стерильного пространства их гостиной, глядя на белую дверь, за которой только что растворилась его жизнь в том виде, в каком он её выстроил. Осознание собственной глупости и чудовищности содеянного накрыло его тяжёлой, липкой волной. Но было поздно.
***
— Так, стоп, давай ещё раз, — Катя, лучшая подруга Анны, уставилась на неё, держа в руке недопитый бокал вина. Они сидели в крошечной кухне Катиной хрущёвки. — Он сказал: «У меня уже есть ребёнок»? Прямо так?
— Прямо так, — Анна отхлебнула воды. Её руки всё ещё дрожали. Она уже три дня жила у Кати, почти не спала. — Девять лет. Мальчик.
— И ты ничего не знала? Ни одной фотки? Ни одной странной выплаты? Ничего?
— Ничего. Он говорил, что помогает сестре. Присылал какие-то деньги раз в несколько месяцев. Я не лезла. Доверяла.
— Ну вот как теперь этому доверять-то? — Катя выдохнула дым от сигареты в форточку. — Что будешь делать?
— Не знаю. Развод. Очевидно же.
— Очевидно. Но… ребёнок-то. Интересно, кто мать? Он сказал?
— Нет. И я не спрашивала. Мне было… всё равно в тот момент. Да и сейчас почти всё равно.
Но это была ложь. Ей было не всё равно. Мысль о том, что где-то существует мальчик, плоть от плоти Игоря, не давала покоя. Он похож на него? У него такие же холодные серые глаза? Игорь… видел его всего несколько раз? Бросил? Анна содрогнулась. Она всегда считала Игоря расчётливым, циничным, но не бесчеловечным. А это… это было за гранью.
В её телефоне зазвонил неизвестный номер. Сердце ёкнуло. Игорь? Она сбросила. Через минуту пришло СМС: «Анна, это Ольга. Мы встречались на корпоративе у Игоря два года назад. Мне нужно с вами поговорить. Срочно. Это важно».
Анна показала телефон Кате.
— Ольга? Какая Ольга? — нахмурилась подруга.
— Из бухгалтерии, кажется. Тихая такая, в очках.
— Звони. Интрига.
Анна вышла на балкон и перезвонила.
— Алло? — голос был нервным, тихим.
— Ольга, это Анна. Что случилось?
— Анна, я… я не знаю, с чего начать. Я знаю про вашу с Игорем ситуацию. Он… он сегодня на работе был сам не свой, всё время звонил юристам. И я подслушала… — она замолчала.
— Что вы подслушали, Ольга?
— Он ищет способ лишить мать своего ребёнка родительских прав. Чтобы забрать его. Он говорил что-то про «нестабильность» и «алименты — это одно, а наследство — другое». Я не всё расслышала, но… Мне стало страшно. Я помню вас. Вы были всегда добры ко мне. И я… у меня тоже есть сын. Я не могла промолчать.
Лёд пробежал по спине Анны.
— Забрать? Но он же… он говорил, что не видел его с младенчества. Что мать против.
— Не знаю, что он там говорил, Анна. Но сегодня он явно что-то задумал. И это что-то связано с этим ребёнком. Я думаю, вам нужно быть начеку. И… возможно, найти эту женщину. Предупредить.
— Вы знаете, кто она?
— Нет. Только то, что её зовут Светлана. И что она живёт не в нашем городе. Кажется, в области. Больше ничего. Простите, что беспокою. Мне нужно идти.
Ольга повесила трубку. Анна стояла, прислонившись лбом к холодному стеклу балкона. Мир переворачивался с ног на голову. Сначала скрывал, теперь хочет забрать. Почему? Что случилось? Страх, любопытство и какое-то тёмное, запретное чувство — желание докопаться, увидеть этого мальчика, понять — смешались в ней в один клубок.
Она вернулась на кухню и всё рассказала Кате.
— Вот же крыса! — возмутилась Катя. — Значит, просто так он ничего не делает. Наследство? Может, бабушка какая оставила что-то ребёнку? Или мать его богатая стала? Нужно искать.
— Как? У меня только имя.
— У нас есть интернет, детка. И у меня есть знакомый, который помогает с поиском людей. За скромную мзду.
Через два дня у них был адрес. Светлана Миронова. Посёлок Лесной, в двухстах километрах от города. Работала медсестрой в местной поликлинике. Анна раздумывала недолго. На следующий день она взяла Катину машину и поехала. Она не могла объяснить себе, зачем. Может, чтобы просто увидеть. Может, чтобы предупредить незнакомую женщину о намерениях её бывшего мужа. А может, чтобы найти хоть какой-то смысл в этом кошмаре.
Посёлок оказался тихим, утопающим в зелени. Дом — небольшим бревенчатым срубом с палисадником. Из открытого окна доносились звуки фортепиано. Неуверенные, с ошибками, но мелодия угадывалась — «К Элизе». Анна глубоко вздохнула и постучала.
Дверь открыла женщина лет тридцати пяти. Простое лицо, усталые глаза, но в них была доброта. За ней, в глубине коридора, мелькнула фигура мальчика, скрывшаяся в комнате.
— Да? — спросила женщина.
— Светлана? Меня зовут Анна. Я… я жена Игоря. Вернее, уже почти бывшая.
Цвета с лица Светланы сбежали мгновенно. Она судорожно ухватилась за косяк двери.
— Что… что случилось? С Игорем что-то?
— С Игорем всё в порядке. Можно поговорить? Только, пожалуйста, не волнуйтесь. Я приехала не скандалить.
Светлана медленно кивнула и впустила её в дом. В маленькой, уютной гостиной пахло пирогами и лекарственными травами. На диване сидел мальчик, уткнувшись в планшет. У него были тёмные волосы и совсем не игоревы глаза — большие, карие, испуганные.
— Саша, иди в свою комнату, пожалуйста.
Мальчик молча поднялся и ушёл, бросив на Анну быстрый, любопытный взгляд.
— Выпьете чаю? — автоматически спросила Светлана.
— Не надо, спасибо. Я ненадолго. Я узнала о вашем сыне… три дня назад.
Светлана закрыла глаза.
— Он сам сказал. После ссоры. До этого я не знала.
— Он обещал никогда не рассказывать, — прошептала Светлана. — Обещал оставить нас в покое в обмен на мое молчание. Я так и делала. Никогда не беспокоила его, даже когда денег не хватало.
— Почему? — не удержалась Анна. — Почему вы согласились на такое?
Светлана посмотрела на неё, и в её взгляде была такая бездонная усталость, что Анне стало не по себе.
— Потому что я его боялась. Он не хотел ребёнка с самого начала. А когда родился Саша… он приехал, посмотрел на него, положил конверт с деньгами и сказал: «Расти его сама. Мне это не нужно. Но если хоть слово кому-то — найдёт тебя мой юрист». Я была молодой, одинокой, родители от меня отвернулись… Я испугалась. И решила, что нам будет лучше без такого отца.
***
— Он угрожал вам? — спросила Анна, и её собственный голос прозвучал чужим.
— Не напрямую. Но его тон, его взгляд… Он давил. Я чувствовала, что для него мы — проблема, которую нужно замять. Я взяла деньги и уехала. Сменила телефон. С тех пор он присылал алименты на счёт, но я их почти не тратила. Коплю на учёбу Саши. А сейчас… — она нервно переплела пальцы. — А сейчас он вдруг начал звонить. Месяц назад. Сказал, что хочет наладить контакт с сыном. Что осознал свои ошибки.
— И вы поверили?
— Я не знаю! — в голосе Светланы прозвучали слёзы. — Саша спрашивает про отца. Все в школе спрашивают. Я не знала, что говорить. А тут Игорь звонит… вежливый такой. Говорит, что хочет помогать больше, участвовать. Предлагал приехать, забрать Сашу на выходные в город. Я отказала. Сказала, что нужно время. И вот… вы приехали. Что-то случилось. Я это чувствую.
Анна рассказала. О ссоре. О случайно подслушанном разговоре на работе. О намерении Игоря подать на лишение родительских прав.
Светлана побледнела ещё сильнее.
— Нет… Нет, он не может. На каком основании? Я хорошая мать! Я всё для него…
— Я знаю. Я вижу, — тихо сказала Анна, оглядывая чистый, наполненный любовью дом. — Но у Игоря есть деньги и связи. Он может нанять лучших адвокатов. Может… сфабриковать что-то. Вы говорите, у вас нет поддержки?
— Родители умерли. Сестра далеко. Друзей… близких нет. Только коллеги. — Светлана смахнула скупую слезу. — Что мне делать?
В этот момент в дверь просунулась голова Саши.
— Мам, всё хорошо?
— Всё, сынок, — Светлана попыталась улыбнуться. — Иди, доигрывай.
Но мальчик вошёл в комнату. Он подошёл к матери и обнял её за плечи. Потом посмотрел прямо на Анну.
— Вы из-за моего папы приехали?
Анна замерла. В его взгляде была недетская серьёзность.
— Да, Саша. В каком-то смысле.
— Он плохой человек?
— Саш! — испуганно воскликнула Светлана.
— Нет, мам. Я же слышал. Они говорили про лишение прав. Это когда ребёнка отнимают у родителей?
Анна почувствовала, как у неё сжалось сердце. Она ненавидела Игоря в эту секунду так, как никогда раньше.
— Твою маму никто не отнимет у тебя, — твёрдо сказала она. — Мы не позволим.
— Мы? — переспросила Светлана.
Анна кивнула. Она ещё не знала как, но отступать было некуда. Она уже ввязалась в эту историю.
— Вам нужен хороший адвокат. Не из города Игоря. Я займусь поисками. А пока — никаких контактов с ним. Не отвечайте на звонки. Сохраняйте все смс, если будут. Записывайте разговоры, если он позвонит. И… — она колебалась секунду, — можно мне увидеть документы Саши? Свидетельство о рождении?
Светлана, после мгновения нерешительности, кивнула и вышла из комнаты. Саша остался, изучающе глядя на Анну.
— Вы красивая. Но грустная.
— Спасибо, Саша. Ты тоже очень хороший мальчик. И хорошо играешь.
— Это я так, учусь. Мама хочет, чтобы я в музыкальную школу пошёл, но это дорого.
Светлана вернулась с синей папкой. Анна открыла свидетельство о рождении. «Отец: Игорь Владимирович Крутов». Мать: Светлана Петровна Миронова. Имя ребёнка: Александр. Дата рождения. И больше ничего. Графа «отец» не была пустой. Он признал его.
— Он давал деньги на содержание, но официально алименты не выплачивались по решению суда? — уточнила Анна.
— Нет. Он просто переводил. Иногда больше, иногда меньше.
— Значит, мы можем подать на официальные алименты задним числом. Это будет один из наших козырей. Он годами уклонялся от официальной ответственности, а теперь вдруг решил стать образцовым отцом? Суд это оценит.
Анна удивилась самой себе. Откуда в ней эта решимость, эта ясность мысли? Возможно, это был просто адреналин. А возможно — что-то другое.
Она провела в доме Светланы ещё час, обсуждая детали, записывая важные даты. Когда она уезжала, Саша стоял на крыльце и махал ей рукой. Она помахала в ответ.
По дороге домой её нагнала буря. Дождь хлестал по лобовому стеклу, и Анна вдруг поняла, что плачет. Тихо, без звука. Она плакала не только из-за предательства Игоря. Она плакала из-за этого мальчика с серьёзными глазами. Из-за его матери, запершей свою жизнь в страхе. Из-за потерянных лет, которые она, Анна, могла бы… Нет. Не могла. Она вытирала слёзы и крепче сжимала руль. Теперь у неё была новая, странная, непонятная цель: защитить этих двоих. От человека, которого она когда-то любила.
***
Офис адвоката Маргариты Сомовой напоминал скорее библиотеку учёного-гуманитария, чем казённое помещение. Книги лежали стопками, папки с делами мирно соседствовали с фикусом. Сама Маргарита, женщина лет пятидесяти с острым взглядом, выслушала Анну, не перебивая.
— Интересная ситуация, — произнесла она наконец, откладывая ручку. — И сложная. С одной стороны, у отца, безусловно, есть права. Признал ребёнка, пусть и минимально, но помогал. Теперь хочет участвовать. Формально — всё чисто.
— Но его мотивы? — возразила Анна. — Он скрывал сына одиннадцать лет! Бросил его! И вдруг такая забота?
— Суд редко учитывает «вдруг», если нет явных доказательств злого умысла или опасности для ребёнка. Он может заявить, что раньше не был готов, а теперь — готов. Что сожалеет. Что мать отказывала ему в общении. У вас есть доказательства его угроз или давления на мать?
— Только её слова.
— Свидетелей?
— Нет.
— Денежные переводы? Они регулярны?
— Нет. В разное время, разные суммы.
Маргарита вздохнула.
— Сложно. Но не безнадёжно. Первое: мы подаём иск о взыскании алиментов в твёрдой сумме за весь прошедший период. Это создаст ему финансовые трудности и покажет его истинное лицо — захочет ли он платить. Второе: мы запрашиваем психолого-педагогическую экспертизу. Пусть специалисты пообщаются с мальчиком и матерью, оценят обстановку. Если мать адекватна, а ребёнок к отцу не привязан и боится его, это наш козырь. Третье: вам, как заинтересованному лицу, можно подать ходатайство о привлечении к делу. Вы сможете дать характеристику Игорю как человеку и супругу. Ваше свидетельство о том, что он скрывал факт отцовства все годы брака, будет весомым.
— А лишение прав? Может ли он реально этого добиться?
— Теоретически — да, если докажет, что мать алкоголичка, наркоманка, бьёт ребёнка или представляет опасность. Есть ли у него такие доказательства?
— Нет. Она идеальная мать.
— Тогда это блеф. Или… он собирается их подделать. Нужно быть готовыми ко всему. Держите меня в курсе всех его контактов со Светланой.
Анна вышла от адвоката с тяжёлым сердцем, но с планом. Она позвонила Светлане, передала рекомендации. Та молча слушала, потом спросила:
— Анна, зачем вы всё это делаете? Вы же могли просто развестись и уйти.
Анна задумалась.
— Не знаю. Наверное, потому что могу. И потому что это правильно.
На следующий день Игорь нашёл её сам. Он поджидал у подъезда Кати. Выглядел помято, в глазах — смесь злости и какого-то странного возбуждения.
— Надо поговорить, Аня. Без истерик.
— У нас не о чем говорить, Игорь. Через моего адвоката.
— Твой адвокат? — он искажённо усмехнулся. — Ты уже наняла адвоката? Против меня? Из-за каких-то…
— Не смей, — тихо прервала она его. — Не смей ничего про них говорить.
Он смерил её взглядом.
— Ты встречалась с ней. Я знаю. Ты ездила в тот посёлок. Что ты там натворила? Что наговорила?
— Правду. Предупредила её о твоих планах.
— Моих планах? — он сделал шаг вперёд, и Анна инстинктивно отступила. — Мои планы — воссоединиться с сыном. Я его отец! У меня есть права!
— Где они были все эти годы, твои права? — выкрикнула она. — Ты сбросил их, как мусор! А теперь вдруг вспомнил? Почему, Игорь? Наследство? Деньги? Что?
Его лицо дернулось.
— Не твоё дело. Это между мной и Светланой.
— Больше нет. Она не одна. И да, мы подаём на алименты. За все одиннадцать лет. Посчитаем, сколько ты должен.
Он побледнел.
— Ты с ума сошла! Она сама отказалась от всего!
— Докажи это в суде. У тебя есть её расписка? Нет? Тогда готовься платить.
Он схватил её за руку выше локтя, сжал так, что ей стало больно.
— Прекрати это, Аня. Прекрати сейчас же. Или тебе же будет хуже. Я разорю тебя в суде при разводе. Ты останешься ни с чем.
Она вырвала руку.
— Попробуй. Мне уже нечего терять. А у тебя… у тебя теперь есть сын, которого ты так хочешь заполучить. Подумай, стоит ли игра свеч.
Она прошла мимо него в подъезд, не оглядываясь. Сердце бешено колотилось, но внутри была странная пустота и лёгкость. Страх ушёл. Осталась только решимость.
Вечером позвонила Светлана. Голос её дрожал.
— Он звонил. Говорил… ужасные вещи. Что я настраиваю ребёнка против него. Что если я не отдам ему Сашу на лето, он подаст в суд и докажет, что я психически нездорова. У него есть какая-то справка… якобы я консультировалась у психотерапевта после родов.
— И консультировалась?
— Да! У меня была послеродовая депрессия! Но это было десять лет назад! Я лечилась! Это не значит, что я…
— Успокойтесь, — твёрдо сказала Анна. — Это классика. Он пытается вас запугать. Записали разговор?
— Да.
— Отлично. Пересылайте мне. И пишите заявление в полицию по факту угроз. Не надо ждать. Мы бьём первыми.
***
Суд по определению места жительства ребёнка и порядку общения с отцом был назначен через три месяца. За это время жизнь Анны перестала вращаться вокруг краха её брака. Она нашла работу — оформителем интерьеров, съехала от Кати в небольшую, но свою квартирку. Мир заиграл новыми красками, пусть и через призму постоянного стресса от процесса.
Она виделась со Светланой и Сашей несколько раз. Привозила им вещи, книги, помогала с поисками репетитора по музыке. Между женщинами возникла странная, осторожная дружба, основанная на взаимной боли и общей цели. Саша перестал её стесняться. Однажды он показал ей свои рисунки. Среди пейзажей и машинок был один — чёрно-белый, угловатый. На нём была изображена высокая, бесформенная тень, нависающая над маленькой фигуркой ребёнка и женщины. Анна не спросила, кто это. Она знала.
В день суда в зале было немноголюдно. Игорь пришёл с дорогим адвокатом в идеальном костюме. Он выглядел уверенным, даже презрительным. Светлана, в своём лучшем, но явно немодном платье, сидела, сцепив руки, её глаза бегали по залу. Саша был в соседней комнате с педагогом-психологом. Анна сидела сзади, рядом с Маргаритой.
Судья, женщина средних лет с усталым лицом, заслушала стороны. Адвокат Игоря говорил красиво: о пробудившемся отцовском чувстве, о желании дать сыну лучшее будущее, о матери, которая, возможно, не справляется и ограничивает общение из-за собственных психологических проблем. Он представил ту самую справку десятилетней давности. Предложил заключение своего эксперта о том, что мальчик замкнут и нуждается в активном мужском влиянии.
Маргарита была невозмутима. Она предъявила распечатки разовых денежных переводов без определённой периодичности. Показала свидетельство Анны о том, что Игорь скрывал факт существования сына в течение одиннадцати лет брака. Зачитала заявление Светланы в полицию об угрозах. А потом предоставила слово эксперту-психологу, который общался с Сашей.
— Ребёнок, — сказал эксперт, — интеллектуально и эмоционально развит соответственно возрасту. Привязан к матери, считает её опорой. На вопрос об отце отвечает сдержанно, говорит, что не знает его, но «мама говорит, он хочет со мной общаться». Прямой негатив или страх перед отцом не выявлен, но и желания сближения — тоже. Ребёнок ориентирован на сложившийся уклад жизни. Резкая смена обстановки, навязывание контакта с незнакомым взрослым мужчиной, которого он не воспринимает как отца, может вызвать у него стресс и протестные реакции.
— Он мой сын! — не выдержал Игорь, вскочив с места. — Я его отец! Какие ещё «незнакомые мужчины»?!
— Господин Крутов, прошу соблюдать порядок, — холодно остановила его судья.
Адвокат Игоря попытался парировать, говоря о важности кровных уз. Маргарита парировала вопросом: «Где были эти кровные узы, когда ребёнку было три месяца, три года, семь лет?»
Было назначено перерыв. В коридоре Игорь набросился на Анну.
— Довольна? Разрушаешь мою жизнь до конца? Ты и эта… эта мать-одиночка! Вы сговорились!
— Ты сам разрушил всё, Игорь. Ещё тогда, десять лет назад. И три месяца назад, когда решил, что можно врать и играть чужими судьбами.
— Я хочу дать ему всё! — прошипел он. — У него будет лучшее образование, связи, будущее! Что она может ему дать? Деревенскую школу и карьеру медсестры?
— Любовь, — просто сказала Анна. — Она может дать ему любовь. А ты — нет. Ты видишь в нём не сына, а актив. Или разменную монету. Я наконец это поняла.
Он хотел что-то сказать, но судья позвала всех в зал.
Оглашая решение, судья говорила медленно, взвешивая каждое слово. Она признала право отца на общение с сыном, но… установила его в строго ограниченном, постепенном режиме. Сначала — встречи в присутствии матери раз в две недели на нейтральной территории. Затем, при отсутствии негативных реакций у ребёнка, возможно увеличение времени. Вопрос о месте жительства ребёнка оставлен без изменения — с матерью. Исковые требования о лишении родительских прав — отклонены за отсутствием оснований. А вот требование о взыскании алиментов за прошедший период в твёрдой сумме — удовлетворено частично. Суд обязал Игоря выплачивать значительную сумму ежемесячно, начиная с текущего момента, и произвести расчёт за последние три года.
Игорь слушал, и его лицо становилось каменным. Он проиграл. Не сокрушительно, но проиграл. Он получил формальное право быть отцом, но под жёстким контролем и с огромным финансовым обременением.
После суда Светлана плакала, обнимая Сашу. Анна стояла в стороне, чувствуя опустошение. Маргарита похлопала её по плечу.
— Хорошая работа. Он теперь трижды подумает, прежде чем снова что-то затевать.
Игорь шёл к выходу, не глядя на них. Но у самой двери остановился, обернулся. Его взгляд встретился с взглядом Анны. В нём уже не было злости. Было что-то другое — недоумение, может быть, даже растерянность. Как будто он впервые увидел в ней не покорную жену, а другого человека. Сильного. Чужого. Он ничего не сказал, развернулся и вышел.
Анна подошла к Светлане и Саше.
— Всё кончилось?
— Пока да, — улыбнулась Анна, глядя на мальчика. — Теперь ты будешь видеться с папой иногда. Как с тренером или учителем. Нормально?
Саша пожал плечами.
— Нормально. Если мама будет рядом.
— Я всегда буду рядом, — прошептала Светлана, прижимая его к себе.
Анна смотрела на них и понимала, что её путь с Игорем окончательно завершён. Но появился другой, новый, едва намеченный путь. Путь, на котором была она, сломленная, но нашедшая в себе силы, и эта маленькая семья, которую она помогла защитить. Она не была матерью этому мальчику. Но впервые за долгие годы чувствовала себя нужной. Не как приложение, а как человек. И это было больше, чем она могла желать.
Понравился рассказ? Тогда можете поблагодарить автора ДОНАТОМ! Для этого нажмите на черный баннер ниже:
Читайте и другие наши рассказы:
Пожалуйста, оставьте хотя бы пару слов нашему автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить и дальше. Виктория будет вне себя от счастья и внимания!
Можете скинуть ДОНАТ, нажав на кнопку ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера, крепкого здоровья и счастья, наши друзья!)