Серый ноябрьский вечер давил на плечи тяжелым, мокрым одеялом. Я поднималась на свой третий этаж, мечтая только об одном: снять тесные сапоги, заварить крепкий чай с лимоном и вытянуть ноги на диване. Неделя выдалась сумасшедшая — годовой отчет, простуда у коллеги, за которую пришлось работать, и вечная осенняя хандра.
Я подошла к двери своей квартиры, привычно пошарила в сумке в поисках связки ключей, но замерла, не успев достать их. Из-за двери доносился шум. Негромкий, но отчетливый. Звук работающего телевизора.
Сердце пропустило удар. Муж, Олег, сейчас должен быть в командировке в Самаре, он уехал еще позавчера и вернется только в пятницу. Я живу одна. Точнее, мы живем вдвоем, но сейчас я должна быть одна. Воры? Но воры не смотрят ток-шоу на полной громкости.
Я осторожно вставила ключ в замок. Он провернулся на удивление легко, словно кто-то недавно смазал механизм. Толкнула дверь.
В нос ударил густой, насыщенный запах жареной рыбы и хлорки. Странный коктейль, от которого у меня мгновенно заслезились глаза. В прихожей стояли чужие сапоги — растоптанные, с широким голенищем. На вешалке висело знакомое драповое пальто с меховым воротником, который видел еще времена перестройки.
— Кто там? — раздался из кухни зычный голос.
В проеме показалась Антонина Павловна, моя свекровь. Она была в моем фартуке, с половником в руке и с выражением лица хозяйки, к которой не вовремя нагрянули бедные родственники.
— А, Лена! Явилась, не запылилась. А я тут решила вам ужин приготовить, а то Олег звонил, жаловался, что у него желудок болит. От твоих полуфабрикатов, небось.
Я стояла в дверях, не в силах сделать шаг. В голове крутилась одна мысль: как она сюда попала?
— Антонина Павловна, — мой голос звучал хрипло. — Как вы вошли? У Олега ключи с собой, мои у меня.
Свекровь небрежно махнула половником, возвращаясь к плите.
— Ой, да что ты начинаешь с порога? Допрос устроила. Сделала я себе дубликат, еще когда вы в отпуск ездили летом. Помнишь, цветы поливать просили? Вот тогда и сделала. Мало ли что, вдруг пожар, или вы потеряете, или, не дай бог, что случится. У матери всегда должен быть доступ к жилью детей.
Я медленно сняла сапоги, прошла на кухню и села на стул. Меня трясло.
— Вы сделали дубликат ключей от моей квартиры без моего ведома? — переспросила я, стараясь говорить спокойно, хотя внутри бушевал ураган. — И вы приходите сюда, когда нас нет?
— Ну а что такого? — искренне удивилась она, переворачивая кусок минтая на сковородке. Масло брызнуло во все стороны, запачкав мой идеально чистый фартук кафеля. — Я же не чужая. Порядок вот навела. У тебя в ванной раковина грязная была, я «Доместосом» залила. И шторы бы постирать надо, серые какие-то.
Я посмотрела вокруг. Моя кухня, моя уютная, выстраданная кухня, выглядела как после набега. На столе громоздились кастрюли, которые я убирала в шкаф. Полотенца перевешены. На подоконнике, где жили мои орхидеи, теперь стояла банка с чайным грибом — «полезно для иммунитета», как любила говорить Антонина Павловна.
— Отдайте ключи, — сказала я тихо.
Свекровь замерла. Она выключила газ, повернулась ко мне и уперла руки в боки.
— Что ты сказала?
— Отдайте ключи. Сейчас же. Это моя квартира. Мы купили ее с Олегом в браке, но ипотеку плачу я, и первоначальный взнос давали мои родители. Вы не имеете права врываться сюда, когда вам вздумается.
— Врываться?! — взвизгнула она. — Я пришла помочь! Я рыбу жарю! Я мать! Ты как со старшими разговариваешь, пигалица? Я сына вырастила, я имею право знать, как он живет!
— Олег в Самаре, — напомнила я. — Вы пришли не к сыну. Вы пришли ко мне. Тайком.
— Не тайком, а по-родственному! И ключи я тебе не отдам. Еще чего! Чтобы ты тут любовников водила, пока муж в командировке? Знаю я вас, тихонь.
Это было уже слишком.
— Уходите, — сказала я, вставая. — Пожалуйста, уходите. И заберите свою рыбу.
— Ты меня выгоняешь? Из дома моего сына?
— Я прошу вас покинуть мое личное пространство.
Антонина Павловна швырнула половник в раковину. Грохот металла о нержавейку резанул по ушам.
— Ноги моей здесь не будет! — прокричала она, срывая фартук. — Я Олегу все расскажу! Какая ты хамка! Какая ты неблагодарная! Я к ней с душой, а она... Тьфу!
Она вылетела в прихожую, оделась с космической скоростью, продолжая сыпать проклятиями, и хлопнула дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка.
Я осталась одна. В квартире стоял невыносимый запах жареной рыбы. Я открыла все окна, несмотря на холод, собрала рыбу в пакет и вынесла на помойку. Потом долго отмывала плиту и раковину, плача от обиды и бессилия.
Вечером позвонил Олег.
— Лен, привет. Мама звонила... Плачет. Говорит, ты ее выгнала, оскорбила. Что случилось?
— Случилось то, что она сделала дубликат ключей без спроса и хозяйничает у нас, как у себя дома, — устало ответила я. — Олег, она рылась в моих вещах. Она переставляла предметы. Она нарушила наши границы.
— Ну, мамка перегибает, конечно, — примирительно начал муж. — Но она же из лучших побуждений. Старая закалка, понимаешь? Ей важно чувствовать себя нужной. Ну пусть бы были у нее ключи, жалко тебе, что ли?
— Мне не жалко ключей, Олег. Мне жалко моего спокойствия. Я не хочу просыпаться ночью от того, что твоя мама решила проверить, как мы спим. Или приходить с работы и находить инспектора в фартуке. Я хочу жить в своем доме, а не в проходном дворе.
— Ладно, ладно, не кипятись. Приеду — разберемся. Заберем ключи, если тебе так принципиально. Только помирись с ней, а? Не люблю я эти войны.
Он не понял. Я положила трубку и поняла, что он ничего не сделает. Он мягкий, он не сможет жестко сказать матери «нет». Он заберет ключи, а через месяц она сделает новые, выклянчив их под предлогом «полить цветы» или «забрать почту».
Я посмотрела на входную дверь. Замок был надежный, дорогой, но теперь он казался мне бесполезным куском металла. У человека, который меня не уважает, был доступ к моей жизни.
Утром я отпросилась с работы на два часа. Первым делом я поехала в специализированный магазин и купила новый замок. Самый лучший, с высокой степенью защиты и ключами, которые нельзя скопировать в обычной мастерской — только по карточке владельца.
Затем я вызвала мастера.
— Вскрывать будем? — деловито спросил коренастый мужичок в спецовке, осматривая дверь.
— Нет, менять. Полностью. И личинку, и механизм.
Работа заняла час. Когда мастер вручил мне комплект из пяти новеньких, тяжелых ключей в запаянном пакете, я почувствовала первое за сутки облегчение.
Один ключ я повесила на свою связку. Второй отложила для Олега. Остальные три спрятала в сейф, код от которого знала только я.
В пятницу вернулся Олег. Он удивился новому замку, но, увидев мое решительное лицо, спорить не стал.
— Ну, сменила и сменила. Может, так и спокойнее будет. Только маме не говори пока, ладно? Пусть страсти улягутся.
Я промолчала. Я знала, что говорить и не придется. Тайное всегда становится явным, особенно когда у тайны есть привычка приходить без звонка.
Прошла неделя. Мы жили спокойно. Антонина Павловна не звонила, видимо, выдерживала паузу, ожидая, когда мы приползем с извинениями.
Развязка наступила в следующую субботу.
Утром мы с Олегом решили выспаться. Валялись в кровати, планировали ленивый завтрак и поход в кино. Было около десяти утра, когда в замке завозились.
Скрежет металла. Щелчок. Еще попытка.
Мы с мужем переглянулись. Олег побледнел.
— Это что? — прошептал он.
— Это твоя мама, — спокойно ответила я, накидывая халат. — Пришла с проверкой. Или рыбки пожарить.
За дверью послышалось недовольное ворчание, потом снова скрежет. Кто-то настойчиво пытался вставить ключ, который не подходил.
— Да что такое! — донесся приглушенный дверью голос свекрови. — Заело, что ли?
Затем последовал длинный, настойчивый звонок в дверь.
Я вышла в прихожую. Олег плелся сзади, натягивая спортивные штаны.
— Не открывай, — шепнула я ему. — Пусть поймет.
— Лен, ну неудобно... Она же там стоит.
— Неудобно — это спать на потолке. А вламываться в чужой дом без приглашения — это наглость.
Я подошла к двери и посмотрела в глазок. Антонина Павловна стояла на площадке, красная от натуги и возмущения. В руках у нее была объемная сумка.
— Кто там? — спросила я громко, не открывая.
— Лена, это я! Открывай! У вас замок сломался, ключ не лезет! Я уже десять минут мучаюсь!
— Замок не сломался, Антонина Павловна. Мы его поменяли.
За дверью повисла тишина. Тяжелая, осмысливающая тишина.
— Как поменяли? — наконец спросила она, и в голосе ее прозвучали нотки паники. — Зачем?
— Затем, что у посторонних людей не должно быть ключей от нашей квартиры.
— Посторонних?! — взвизгнула она. — Я посторонняя?! Олег! Ты там? Ты слышишь, что она несет? Открой матери дверь!
Олег переминался с ноги на ногу, глядя то на меня, то на дверь. Ему было стыдно, страшно и жалко всех одновременно.
— Мам, — подал он голос. — Ну правда... Мы же просили. Не надо приходить без звонка.
— Я хотела сюрприз сделать! Блинчиков напечь! Пока вы спите! Чтобы проснулись — а уже завтрак готов! Я забочусь о вас, неблагодарные! Открывайте немедленно!
— Спасибо за заботу, но мы сами приготовим завтрак, — сказала я. — Антонина Павловна, я предупреждала вас в прошлый раз. Вы не захотели отдать дубликат. Пришлось принять меры.
— Вы... вы от меня заперлись? Как от воров?
— Как от человека, который не уважает наши границы.
— Да будьте вы прокляты! — заорала она, и я услышала, как она пнула дверь ногой. — Со своими замками, со своей квартирой! Я к ним со всей душой, а они... Олег! Если ты сейчас не откроешь, у меня инфаркт будет! У меня сердце колет!
Это была ее коронная фраза. Манипуляция чистой воды. Олег дернулся к замку.
— Не смей, — я перехватила его руку. — Если откроешь сейчас — она победит. И этот цирк будет продолжаться вечно. Она не умирает. Слышишь, как орет? У умирающих нет столько сил.
— Лен, а вдруг правда? — в его глазах был страх.
— Если правда — вызовем скорую. Прямо сюда, на лестничную клетку.
Я подошла к двери вплотную.
— Антонина Павловна, если вам плохо, я вызываю врачей. Сейчас же.
— Не надо мне врачей! — тут же отозвалась она вполне бодрым, хоть и злым голосом. — Мне нужен сын! Олег, выйди! Поговорим!
— Говорите через дверь, — отрезала я. — Или приходите по приглашению. Как все нормальные гости. Звоните заранее, договариваетесь о времени. И мы будем рады вас видеть. Но вламываться к нам со своим ключом вы больше не будете.
— Да не нужны мне ваши приглашения! — обиженно крикнула она. — Больно надо! Сидите в своей норе!
Мы услышали звук удаляющихся шагов и гул лифта.
Олег опустился на пуфик в прихожей и обхватил голову руками.
— Жестко это, Лен. Мать все-таки.
— Жестко, — согласилась я, присаживаясь рядом. — Но необходимо. Пойми, если мы не обозначим границы сейчас, она разрушит нашу семью. Она будет приходить, переставлять мебель, проверять твое белье, учить меня готовить и критиковать каждый мой шаг. И однажды я просто соберу вещи и уйду. Ты этого хочешь?
— Нет, — он поднял на меня глаза. — Не хочу. Я люблю тебя.
— И я тебя люблю. Поэтому я и борюсь за наш дом.
Мы просидели в тишине еще минут десять. Потом Олег встал, подошел к двери, посмотрел в глазок и вздохнул.
— Блинчики, говоришь, хотела испечь?
— Ага. С хлоркой и моралями.
Он усмехнулся.
— Давай я лучше яичницу пожарю. С беконом.
— Давай.
Антонина Павловна молчала две недели. Она обзванивала родственников, рассказывая страшные истории о том, как невестка выгнала ее на мороз (в ноябре, в подъезд), как издевалась и смеялась над ее материнскими чувствами. Мне звонила золовка, сестра Олега, пыталась стыдить.
— Ты, Лен, конечно, права по сути, — говорила она осторожно. — Мама у нас танк. Но замок менять... Это как-то слишком демонстративно.
— Зато эффективно, — отвечала я. — А ты, Света, дала бы ей ключи от своей спальни?
Света замолкала. У нее ключи от квартиры были только у нее и мужа. Мама к ней ездила только по праздникам.
Через месяц, ближе к Новому году, лед тронулся. Олег поехал к матери мириться. Вернулся он с банкой соленых огурцов и виноватым видом.
— Она передавала привет. И спрашивала, какие планы на Новый год.
— Мы едем на турбазу, — напомнила я. — Ты же помнишь?
— Помню. Я сказал ей. Она... она попросила ключи. Сказала: «Цветы полить, пока вас не будет».
Я напряглась.
— И что ты ответил?
— Я сказал, что у нас автополив. И что ключи мы больше никому не даем. Принцип такой.
Я посмотрела на мужа с уважением.
— И как она?
— Обиделась. Сказала: «Ну и живите как бирюки». Но скандал закатывать не стала. Смирилась, кажется.
Это была победа. Маленькая, но важная.
С тех пор прошло полгода. Свекровь приходит к нам в гости. Звонит заранее, спрашивает: «Вы дома? Удобно, если я заскочу?». Она сидит в гостиной, пьет чай, критикует погоду и правительство, но больше не пытается заглянуть в шкафы или помыть плиту.
Однажды, когда мы пили чай, она посмотрела на меня долгим взглядом и вдруг сказала:
— А рыба тогда вкусная была. Зря ты ее выбросила.
— В следующий раз, когда придете по приглашению, я пожарю специально для вас, — улыбнулась я. — Но только по приглашению.
Она хмыкнула и взяла конфету.
— Характер у тебя, конечно... Не сахар. Но хозяйка ты неплохая. Чисто.
Это был самый большой комплимент, на который она была способна.
А новый ключ я Олегу так и не отдала в полное пользование. Он висит в прихожей, на крючке. Олег берет его, когда уходит, и вешает обратно, когда приходит. Дубликат для «мамы» он сделать не может — карточка владельца надежно спрятана в моем сейфе. И, кажется, его это вполне устраивает. Ведь спокойствие в семье стоит дороже, чем обиды мамы, которой просто нужно научиться стучать, прежде чем войти.
🔔 Уважаемые читатели, чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖
Читайте также: