– Анжел, ты серьёзно? – переспросил Дмитрий, словно боялся, что кто-то за дверью услышит. – Это же Серёга с Леной и детьми. Они уже на машине, уже подъезжают к городу. Говорят, решили сделать нам сюрприз.
Анжела отложила нож, которым резала огурцы к ужину, и медленно вытерла руки полотенцем. В кухне пахло жареной курицей и свежим укропом, на плите тихо булькал соус. Всё было готово для спокойного вечера вдвоём – впервые за две недели.
– Сюрприз, значит, – повторила она, и в голосе её прозвучала такая усталость, что Дмитрий невольно сделал шаг назад. – А когда в прошлый раз твоя тётя Света сделала нам «сюрприз», мы потом неделю отмывали квартиру от её духов и искали свои вещи по новым местам, куда она их «удобнее» переложила. Помнишь?
Дмитрий опустил взгляд. Помнил, конечно. Ещё как помнил. Тётя Света приезжала «на два дня», осталась на пять, переставила всю посуду на кухне, потому что «так правильнее», а потом уехала, оставив записку: «Спасибо, родные, вы мои, отдохнула душой!»
– Анжел, ну они же не тётя Света, – попытался он. – Серёга нормальный парень, Лена тоже. Дети маленькие, им в гостинице будет неудобно.
Анжела посмотрела на мужа внимательно. Они были вместе семь лет, из них четыре в браке. За это время она научилась читать его по глазам: сейчас в них было то самое виноватое выражение щенка, который знает, что нашкодил, но всё равно надеется, что его пожалеют.
– Дима, – сказала она мягко, но твёрдо, – мы договаривались. Помнишь? После того, как твои родители в мае приехали «на выходные» и остались на десять дней, мы с тобой сели и договорились: никаких гостей без моего согласия. Никогда. Даже если это сам президент с супругой.
Дмитрий вздохнул и провёл рукой по волосам.
– Я помню. Просто… Серёга позвонил только что. Сказал, что едут мимо, подумали заехать на ночь. Я не успел тебя спросить, он уже в трубку кричит: «Мы через час будем!»
Анжела подошла к окну. За стеклом уже темнело, сентябрьский вечер опускался на двор мягко и быстро. Внизу, во дворе, дети гоняли мяч, слышался их смех. Обычный вечер обычного московского двора. Её вечер. Их с Димой вечер.
– Пусть едут в гостиницу, – сказала она, не оборачиваясь. – Или к твоим родителям. Или к кому угодно. Но не сюда.
– Анжел…
– Нет, – она повернулась, и в глазах её стояли слёзы, которые она старательно сдерживала последние месяцы. – Я устала, Дим. Правда устала. Я работаю, прихожу домой, готовлю, убираю, а потом каждые выходные кто-то приезжает. Кто-то спит в нашей спальне, кто-то на кухне пьёт чай до трёх ночи и рассказывает, какая я плохая хозяйка, потому что не держу дома трёхлитровые банки с солёными огурцами. Я не железная.
Дмитрий молчал. Он знал, что она права. Знал, но ничего не мог с собой поделать: привычка говорить родственникам «приезжайте, всегда рады» сидела в нём глубже, чем хотелось бы признавать.
– Я им позвоню, – наконец сказал он. – Скажу, что… что у нас ремонт. Или что ты заболела. Или…
– Не надо врать, – Анжела покачала головой. – Просто скажи правду. Что мы устали и хотим побыть одни. Что теперь так будет всегда: хотите приехать – звоните заранее. За неделю. За две. Мы скажем, удобно или нет. Всё.
Телефон в руке Дмитрия завибрировал. Серёга.
– Они уже у метро, – тихо сказал он, глядя на экран. – Пишут: «Выезжаем к вам!»
Анжела глубоко вдохнула. Потом ещё раз. И ещё.
– Тогда я выйду из дома, – спокойно сказала она. – Возьму сумку, поеду к Лене подруге. Или в гостиницу. А ты решай сам: либо открываешь им дверь и объясняешь, почему я ушла, либо говоришь, что нас нет дома, и везёшь их куда угодно, только не сюда.
– Анжела, ну ты что… – начал было Дмитрий, но она уже прошла мимо него в коридор, достала из шкафа лёгкую куртку и сумку.
– Я серьёзно, Дим. Это последний раз, когда я молчу и улыбаюсь. Больше не буду.
Он стоял посреди кухни, глядя, как жена надевает кроссовки. В голове крутилась одна мысль: если сейчас она уйдёт, всё станет только хуже. Родственники будут обижаться, мама потом неделю звонить и спрашивать, что случилось, а он… он останется между двух огней.
Телефон снова завибрировал. Серёга прислал голосовое: «Дима, мы уже на вашем районе! Дети спрашивают, когда приедем. Минут двадцать, и мы у вас!»
Дмитрий посмотрел на Анжелу. Она стояла у двери, готовая выйти. В глазах – решимость, которую он видел редко. Последний раз – когда она рожала Сонечку и отказалась от укола, хотя кричала от боли.
– Подожди, – сказал он хрипло. – Я сейчас.
Он вышел на лестничную площадку, закрыл за собой дверь и набрал номер брата.
– Серёг, слушай, – начал он, стараясь говорить спокойно. – Ситуация такая… Мы с Анжелой очень устали. Правда. Последние месяцы сплошные гости, мы ни разу вдвоём не были. Короче… приезжайте в другой раз, ладно? Предупредите заранее, мы будем только рады. А сегодня… сегодня не получится.
На том конце провисла пауза. Потом Серёга засмеялся – неловко, растерянно.
– Серьёзно, что ли? Мы уже почти у вас…
– Серьёзно, – твёрдо ответил Дмитрий. – Извини, брат. Правда извини. Но так дальше нельзя.
Он закончил звонок и вернулся в квартиру. Анжела всё ещё стояла у двери, но уже без куртки.
– Что сказал? – спросила она тихо.
– Сказал правду, – Дмитрий подошёл ближе и взял её за руки. – Что мы устали. Что хотим побыть одни. Что теперь так будет всегда.
Анжела посмотрела на него долго-долго. Потом вдруг обняла так крепко, что он почувствовал, как дрожат её плечи.
– Спасибо, – прошептала она ему в плечо.
Он обнял её в ответ, чувствуя, как внутри всё отпускает. Впервые за долгое время.
Но тут раздался звонок в дверь. Громкий, настойчивый. И детский голос за дверью радостно крикнул:
– Дядя Дима! Тёть Анжел! Мы приехали!
Дмитрий и Анжела переглянулись. Она подняла бровь: ну что, герой, открываем?
Он вздохнул, подошёл к домофону и нажал кнопку.
– Ребят, – сказал в трубку, стараясь, чтобы голос звучал дружелюбно, но твёрдо, – простите нас, правда. Сегодня не получится. Мы очень устали, хотим побыть одни. Давайте в следующий раз, ладно? Я вам позвоню, выберем даты.
На том конце повисла тишина. Потом Лена, жена Серёги, тихо сказала:
– Понятно… Ну… ладно. Не будем мешать.
И связь прервалась.
Анжела смотрела на мужа, и в глазах её было что-то новое – уважение, смешанное с удивлением и, кажется, с гордостью.
– Ты правда это сделал, – сказала она.
– Правда, – кивнул он. – И знаешь… мне даже полегчало.
Она улыбнулась – впервые за вечер по-настоящему.
– Тогда давай ужинать, – предложила. – Курица остынет.
Они сели за стол, и всё было как раньше – только лучше. Потому что впервые за долгое время в их доме было тихо. И только их.
Но Анжела ещё не знала, что завтра утром Дмитрий получит сообщение от мамы: «Слышала, вы Серёгу с семьёй не пустили. Это что же теперь, и мне заранее записываться надо, как к стоматологу?»
И что ответить на это, он пока не знал…
– Анжела, ты понимаешь, что теперь вся родня на меня ополчилась? – Дмитрий говорил тихо, но в голосе его звенела обида, которую он старался прятать даже от самого себя.
Утро субботы началось не с кофе и ленивого поцелуя, как они планировали, а с вибрации телефона, которая не умолкала с семи утра. Сначала мама, потом тётя Света, потом даже двоюродная сестра из Тамбова, которую Анжела видела один раз в жизни. Все хотели одного: объяснить Дмитрию, какой он бессовестный и как Анжела «совсем мужа под каблук загнала».
Анжела сидела напротив, обхватив чашку обеими руками. За окном шёл мелкий осенний дождь, капли тихо стучали по подоконнику. Она смотрела на мужа и видела, как он мучается. И жалела его. И злилась одновременно.
– Дим, я тебя не просила врать и выгораживать меня, – сказала она спокойно. – Ты сам выбрал сказать правду. Я только попросила, чтобы в нашем доме было спокойно. И ты это сделал. Спасибо.
– Спасибо-то спасибо, – он горько усмехнулся, – а теперь мама плачет в трубку, что я её предал. Серёга написал: «Ну и ладно, больше не приедем». Даже если шутит, всё равно неприятно. Я чувствую себя последним подонком.
Анжела встала, подошла к нему сзади и обняла за плечи.
– Ты не подонок. Ты просто впервые поставил нас с тобой на первое место. Это нормально. Это правильно. Просто родным непривычно.
Он накрыл её руки своими.
– А если они теперь вообще перестанут общаться?
– Не перестанут, – тихо ответила она. – Просто будут думать, прежде чем садиться в машину и ехать «сюрпризом». И это тоже нормально.
Дмитрий вздохнул и кивнул. Казалось бы, всё. Точку поставили. Но в воскресенье случилось то, чего Анжела боялась больше всего.
В дверь позвонили в два часа дня. Три длинных звонка, будто человек очень торопился.
Дмитрий пошёл открывать, а Анжела осталась на кухне – мыла посуду после обеда, стараясь не прислушиваться. Но голоса всё равно долетели.
– Димочка, сынок, пусти маму, – знакомый до дрожи голос свёкра. – Мы с папой решили сами приехать, раз ты трубку не берёшь.
Анжела закрыла глаза. Вот оно. Началось.
Через минуту в кухню вошла свекровь, Галина Ивановна, в своём неизменном бежевом пальто и с сумкой через плечо. За ней – свёкор отец, Валентин Петрович, с большим пакетом в руках.
– Анжелочка, здравствуй, – Галина Ивановна улыбнулась так широко, что стало ясно: приехала не просто чаю попить. – Мы тут вам гостинцев привезли. Грибы сушёные, варенье малиновое, огурчики свои. И поговорить надо.
Анжела выключила воду и вытерла руки. Сердце колотилось, но голос, к её удивлению, не дрогнул.
– Здравствуйте, Галина Ивановна, Валентин Петрович. Проходите, пожалуйста.
Дмитрий стоял в дверях кухни, бледный, как полотно.
– Мам, мы же договаривались… – начал он.
– Ничего мы не договаривались, – отрезала свекровь, раскладывая банки на столе. – Ты мне сын, а не чужой человек. И если у нас семейные дела, я имею право приехать и разобраться.
Анжела почувствовала, как внутри всё сжалось. Она посмотрела на мужа – тот отвёл взгляд.
– Какие именно дела? – спросила она спокойно.
Галина Ивановна повернулась к ней, улыбка стала чуть холоднее.
– А такие, милая. Вчера Серёжа звонил, в слезах почти. Говорит, вы их с порога прогнали. Детей маленьких. Ночевать не пустили. Это что же теперь творится? Родных людей на улицу выгонять?
– Мы никого не выгоняли, – тихо сказала Анжела. – Мы просто попросили приезжать по предварительной договорённости. Как все нормальные люди.
– Нормальные люди, значит, – Галина Ивановна фыркнула. – А я, выходит, ненормальная? Я тебе кто, Анжела? Чужая тётка с улицы?
– Вы мама Дмитрия, – ответила Анжела, стараясь не повышать голос. – И я вас очень уважаю. Но это не значит, что вы можете приезжать, когда захотите, и жить у нас, сколько захотите.
Валентин Петрович кашлянул и поставил пакет на пол.
– Девочки, не надо ссориться, – сказал он миролюбиво. – Мы просто переживаем. Дима всегда говорил: «Приезжайте в любое время». А тут вдруг – нет. Непривычно как-то.
Дмитрий наконец вышел из ступора.
– Пап, я объясню. Мы с Анжелой устали. Правда. У нас работа, домашние дела, мы хотим иногда побыть вдвоём. Это не значит, что мы вас не любим. Это значит, что нам нужно своё пространство.
Галина Ивановна посмотрела на сына долгим взглядом.
– Своё пространство, – повторила она. – А я думала, семья – это когда вместе. Когда помогают друг другу. Когда двери открыты.
Анжела почувствовала, как внутри поднимается волна. Она шагнула вперёд.
– Галина Ивановна, мы открыты. Всегда. Но мы хотим знать заранее. Хотим подготовиться. Хотим, чтобы это было в радость, а не в тягость. Потому что, когда приезжают без предупреждения – это тягость. Для меня точно.
Свекровь открыла рот, потом закрыла. Видимо, не ожидала такой прямой речи.
– То есть ты меня в тягость считаешь? – спросила она тихо.
– Я считаю в тягость ситуацию, когда в пятницу вечером звонят и говорят: «Мы через час будем», – ответила Анжела. – А я после работы, уставшая, должна бежать в магазин, готовить на пятерых, потом убирать, а потом неделю отсыпаться. Это не про любовь. Это про неуважение.
В кухне повисла тишина. Даже Валентин Петрович перестал переминаться с ноги на ногу.
Дмитрий посмотрел на мать.
– Мам, Анжела права. Я сам виноват, что раньше не ставил границы. Думал, чем больше родных – тем лучше. А на самом деле… мы с женой просто перестали быть парой. Мы стали общежитием.
Галина Ивановна вдруг села на табуретку. Лицо её изменилось – будто кто-то будто выключил свет внутри.
– Я не знала, что вам так тяжело, – сказала она почти шёпотом. – Думала, помогаю. Думала, радость приношу.
Анжела почувствовала, как сердце сжалось от жалости. Она присела рядом.
– Вы приносите радость, когда приезжаете в гости. Когда мы ждём вас. Когда готовимся. Когда это праздник. А не когда мы в панике бегаем и думаем, где всех разместить.
Галина Ивановна кивнула. Медленно. Потом посмотрела на сына.
– Значит, теперь мне записываться надо, как к врачу?
Дмитрий улыбнулся – впервые за всё утро.
– Не как к врачу, мам. Как к любимой маме. Просто позвони заранее. Скажи: «Хочу приехать в такие-то числа». Мы скажем: «Конечно, приезжай!» И будем ждать. Правда.
Свекровь молчала долго. Потом достала из сумки банку варенья и поставила на стол.
– Ладно, – сказала она. – Буду звонить. Только вы тоже… не забывать нас не надо.
– Не будем, – пообещала Анжела и, не удержавшись, обняла её.
Галина Ивановна сначала напряглась, потом обняла в ответ. Крепко-крепко.
Но когда свёкры ушли, Дмитрий получил сообщение от Серёги: «Мама сказала, что вы теперь по записи. Круто. Только предупреждаю: на Новый год мы все равно приедем всей толпой. Готовьте диваны :)»
Анжела прочитала сообщение через плечо мужа и рассмеялась – впервые за последние дни по-настоящему.
– Ну что, – сказала она, – кажется, нас ждёт интересный Новый год.
Дмитрий посмотрел на неё с тревогой.
– Ты серьёзно готова к нашествию?
Анжела пожала плечами.
– Готова. Если они предупредят за месяц. А если нет… тогда пусть ночуют на вокзале. Я уже не шутила.
Он рассмеялся и поцеловал её в макушку.
– Люблю тебя, строгая моя.
– И я тебя, – ответила она. – Но в следующий раз, когда кто-то позвонит «Мы уже едем», я просто выключу домофон. И всё.
И в этот момент она ещё не знала, что через неделю позвонит тётя Света и скажет: «Анжелочка, я тут билет купила на пятницу. Ты не против?»
И что тогда Дмитрию придётся держать ответ уже по-настоящему…
– Анжелочка, я тут билет купила на пятницу, – голос тёти Светы в трубке звучал так, будто она уже стояла в прихожей и снимала сапоги. – Поезд в восемнадцать тридцать приходит, встретишь?
Анжела замерла посреди комнаты с пылесосом в руках. Пятница. Ровно через четыре дня. Ни слова о том, сколько дней, ни вопроса удобно ли, ни даже намёка, что можно услышать «нет».
Она посмотрела на Дмитрия. Тот мыл окно в кухне и, услышав тишину, обернулся.
– Кто? – беззвучно спросил он губами.
Анжела включила громкую связь и положила телефон на стол.
– Тёть Свет, здравствуй, – сказала она спокойно. – А ты Диму спрашивала, удобно нам в эти выходные?
Пауза. Потом лёгкий смешок.
– Ой, ну что ты, деточка, я же не чужая. Я на три денька всего, потом к Нинке в Люберцы поеду. У меня и сумка маленькая.
Анжела закрыла глаза. Три денька у тёти Светы всегда превращались в неделю минимум.
Дмитрий вытер руки и взял телефон.
– Тёть Свет, привет. Слушай, мы теперь по-другому живём. Хотим гостей – очень рады, но только когда заранее договариваемся. В эти выходные у нас уже планы. Анжела на курсы записалась в субботу, а в воскресенье мы к её родителям едем. Так что, прости, не получится.
Тишина в трубке была такой густой, что слышно было, как у тёти Светы чайник на плите засвистел.
– То есть… вы меня не ждёте? – наконец выдохнула она.
– Ждём, – мягко ответил Дмитрий. – Но в другой раз. Позвони недели за две-три, выберем даты, когда всем удобно. И встретим, и накормим, и спать уложим. Обещаю.
– Ну… ладно, – голос тёти Светы стал вдруг маленьким и старым. – Я тогда… билет сдам, наверное.
– Сдавай, – сказал Дмитрий. – А мы тебе позвоним, как только освободимся. Договорились?
– Договорились, – грустно повторила она и отключилась.
Анжела смотрела на мужа круглыми глазами.
– Ты правда ей отказал?
– Правда, – кивнул он и вдруг улыбнулся, как мальчишка, который впервые в жизни сказал «нет» и не умер. – И знаешь что? Мир не рухнул.
Она рассмеялась и бросилась ему на шею.
– Я тобой горжусь.
Вечером того же дня пришло сообщение от мамы Дмитрия:
«Димочка, мы с папой посоветовались. На Новый год хотим к вам. С 30 декабря по 8 января. Девять дней. Удобно будет?»
Дмитрий показал Анжеле экран. Она прочитала и подняла бровь.
– Девять дней – это серьёзно.
– Серьёзно, – согласился он. – Но они спросили. Впервые за всю жизнь спросили.
Анжела задумалась на секунду, потом улыбнулась.
– Пиши: «Удобно. Приезжайте 31-го утром, уедете 5-го вечером. Пять дней – наш максимум, чтобы всем было комфортно. Любим вас».
Дмитрий быстро набрал текст и отправил. Ответ пришёл через минуту:
«Договорились, родные. Спасибо, что приняли. Целуем.»
И всё. Без обид. Без упрёков. Просто «договорились».
Прошёл месяц. Потом ещё один.
Родственники звонили, писали, спрашивали даты. Кто-то обижался, что «мало», кто-то удивлялся, что «столько правил», но все – абсолютно все – стали предупреждать заранее. Даже Серёга с Леной на день рождения сына приехали ровно в тот уговоренное время, с тортом и цветами, и уехали в тот же вечер, потому что «понимали, что вы устали».
А в середине февраля случилось то, чего Анжела совсем не ожидала.
Позвонила Галина Ивановна.
– Анжелочка, солнышко, – голос свекрови был непривычно мягким. – У нас с папой годовщина свадьбы – сорок пять лет. Хотим отметить тихо, по-семейному. Можно мы к вам приедем на выходные? Только мы вдвоём. С пятницы по воскресенье. Если вам удобно, конечно.
Анжела чуть не уронила телефон.
– Конечно удобно, – ответила она, чувствуя, как тепло разливается в груди. – Мы будем очень рады.
В пятницу они приехали в обед. Галина Ивановна привезла свой знаменитый торт «Прага», который пекла только по большим праздникам, и маленькую коробочку.
– Это тебе, – сказала она Анжеле, когда мужчины ушли в магазин за шампанским. – Открывай.
В коробочке лежали старинные серебряные серьги – те самые, что свекровь носила на своей свадьбе.
– Чтобы ты знала, – тихо сказала Галина Ивановна, – я теперь понимаю. Семья – это не когда все вместе в одной квартире толкаются. Семья – это когда каждый чувствует себя дома, даже если живёт отдельно своей квартире. Спасибо тебе, доченька. Ты нас всех научила.
Анжела обняла её и впервые за много лет не почувствовала напряжения в плечах свекрови.
В воскресенье, провожая родителей на поезд, Дмитрий взял жену за руку.
– Знаешь, – сказал он, – я раньше думал, что, если скажу родственникам «нет», они меня разлюбят. А оказалось – наоборот. Они стали ближе. Потому что теперь приезжают не «потому что можно», а «потому что мы их ждём».
Анжела кивнула и прижалась к нему.
– И мы стали ближе, – тихо добавила она. – Потому что наконец-то снова вдвоём.
Поезд ушёл. Они стояли на перроне, держась за руки, и смотрели, как вагоны исчезают за поворотом.
– Домой? – спросил Дмитрий.
– Домой, – улыбнулась Анжела. – Только мы вдвоём. И пусть весь мир подождёт до следующего заранее согласованного выходного.
Он рассмеялся и поцеловал её прямо на перроне, под мелким февральским снегом.
И в этот момент она точно знала: всё получилось. Границы поставлены. Любовь осталась. А дом снова стал их домом. Только их.
Рекомендуем: