Записки Марго

– Ты серьёзно? – Игорь оторвался от телефона, где только что листал каталог спиннингов, и уставился на жену. Его брови поползли вверх, но в глазах мелькнула не столько обида, сколько удивление. – Лен, я работаю, как проклятый. Что тебе ещё надо? Елена сжала губы, чувствуя, как внутри закипает злость. – Надо, чтобы ты думал о нас, а не о своих удочках! – бросила она. – Дети в обносках ходят, у Вани кроссовки порвались, а ты опять три тысячи на какую-то катушку потратил! Игорь откинулся на спинку стула, скрестив руки...

– Катя, я всё объясню, – приглушенно сказал Олег. Его лицо, обычно спокойное, теперь было напряжено, а в глазах мелькала тревога. – Объяснишь? – она швырнула на стол выписку из банка, где чёрным по белому светилась транзакция на сто пятьдесят тысяч рублей. – Это что на ремонт нашей кухни ушло? Или, может, на отпуск, который мы полгода планировали? Олег молчал, глядя на листок, как на приговор. В их небольшой квартире, пропахшей свежесваренным кофе и ещё не распакованными коробками после переезда, повисла тишина...

– Игорь, что ты несёшь? – Оля замерла. Голос её дрожал, но она старалась держать себя в руках. Игорь стоял у окна, скрестив руки, его лицо пылало от гнева. За окном лил дождь, стуча по жестяному подоконнику, и этот звук только усиливал напряжение. Оля смотрела на мужа – на его сжатые губы, на морщины, которых, кажется, ещё вчера не было. Двадцать лет брака. Двадцать лет. И вот он стоит перед ней, как чужой, и выносит приговор. – Я сказал, дом мой, – повторил Игорь, отворачиваясь к окну. – Я его покупал, я за него платил...

– Юль, послушай… – Стас замялся. Кухня вдруг показалась Юле тесной. На столе лежал распечатанный банковский отчет. Она нашла его случайно, роясь в ящике в поисках старого счета за коммуналку. Цифры в графе «переводы» резали глаза: каждый месяц, как по часам, половина их дохода уходила на счет некоего Константина Воробьева. Брата Стаса. – Я жду объяснений, – голос Юли дрожал, но она старалась держать себя в руках. Стас вздохнул, провел ладонью по коротким темным волосам. Его глаза, обычно теплые, как июльское утро, сейчас избегали ее взгляда...

– Вера, ты серьёзно? – удивленно спросил Дима. Вера стояла у кухонного стола, скрестив руки на груди. Её тёмные волосы были небрежно собраны в пучок, а в глазах горел огонь, который Дима видел нечасто – смесь усталости, гнева и чего-то ещё, что он не мог сразу распознать. Кухня, их маленькое убежище в старой панельной девятиэтажке, пахла свежесваренным кофе. – Я серьёзно, Дима, – Вера поджала губы, её голос дрожал, но она старалась держать себя в руках. – Я устала. Устала считать каждую копейку, пока ты вбухиваешь все наши деньги в свои...

– Наташ, ну подожди, выслушай хотя бы, – Олег попытался говорить спокойно, но в его голосе сквозила растерянность. Он стоял посреди их маленькой кухни, держа в руках кружку с остывшим чаем, и смотрел на жену, словно надеясь, что она передумает. Наташа резко отодвинула тарелку с недоеденным ужином. Её карие глаза метали молнии, а пальцы нервно теребили край скатерти. Пятнадцать лет брака, двое детей, бесконечные счета и ипотека – и теперь ещё это? – Я выслушала, – отрезала она. – Твоя мама взяла кредит,...

– Что? – Света замерла, держа в руках кофейник, и посмотрела на свекровь, надеясь, что ослышалась. Галина Петровна сидела за кухонным столом, уверенно скрестив руки на груди, словно только что объявила о покупке нового дивана, а не о перевороте всей их жизни. Её глаза, серые и цепкие, смотрели на Свету с лёгкой насмешкой, будто та уже должна была согласиться. – Ну, ты же понимаешь, Светочка, – продолжила Галина Петровна, поправляя идеально уложенную прядь седых волос. – У нас в семье всегда так было: все вместе, под одной крышей...

– Света, ну что ты начинаешь? – Сергей растерянно замер в дверях кухни, держа в руках пакет. – Они же просто в гости зашли. Тётя Нина пирог принесла, между прочим! Она глубоко вдохнула, стараясь не сорваться ещё больше. За последние два месяца их квартира превратилась в какой-то круглосуточный пункт питания. Родственники Сергея – то тётя Нина, то двоюродный брат Дима с женой и двумя детьми, то ещё кто-то из дальних углов родословной – появлялись чуть ли не каждые выходные. И каждый раз с пустыми руками, но с отменным аппетитом...

– Ольга, ну что ты сразу так? – голос свекрови, Тамары Петровны, дрогнул, но в её глазах мелькнула привычная искра упрямства. – Я же только предложила диван передвинуть, чтобы свет из окна лучше падал! Ольга сжала губы, чувствуя, как внутри закипает раздражение. Она стояла посреди гостиной своей новой квартиры, где ещё пахло свежей краской и лаком. За окном, в сером небе, лениво плыли облака, а в комнате, казалось, воздух сгустился от напряжения. Квартира на Васильевском острове, с высокими потолками и видом на канал, была её гордостью...

– Вик, потише, – Олег попытался её успокоить, но его глаза нервно бегали по комнате. – Они же просто спросили. – Спросили?! – Вика упёрла руки в бока, её тёмные волосы растрепались, выбившись из хвоста. – Твоя сестра уже неделю тут ошивается, а теперь ещё и тётя Галя с мужем заявились! Они не спрашивают, Олег, они требуют! Кухня, пропахшая свежесваренным кофе и ещё тёплым яблочным пирогом, казалась слишком тесной для этого разговора. Сквозь большое окно лился мягкий осенний свет, золотя деревянные полы, но Вика не замечала красоты...

– Аня, ну что ты кипятишься? – Олег стоял в дверях их временной съемной квартиры, держа в руках пакет с продуктами. – Я просто упомянул тете Нине, что мы ремонт заканчиваем. Она обрадовалась, вот и всё. Аня резко повернулась. Ее глаза сверкали, как искры от костра, а голос дрожал от едва сдерживаемого раздражения. – Просто упомянул? Олег, ты сказал, что мы ждем их на новоселье! На следующей неделе! У нас там еще стены не покрашены, а ты уже гостей зовешь! Олег пожал плечами, будто не понимая, в чем проблема, и поставил пакет на стол...

– Мама, ты серьёзно? – Сергей замер в дверях, сжимая в руках сумку с продуктами. Его голос дрожал от неожиданности, а в глазах мелькнула растерянность. Татьяна Павловна, невысокая женщина с аккуратно уложенными седыми волосами, стояла в центре гостиной их старого семейного дома в деревне. Её руки были скрещены на груди, губы плотно сжаты, а взгляд, устремлённый на сына, не предвещал ничего хорошего. Этот дом, с потёртым деревянным полом и выцветшими обоями, был для неё не просто жильём – это был её мир, её крепость, где она вырастила Сергея после смерти мужа...