- Начало
Черный остров был местом легендарным. Добропорядочные граждане с замиранием сердца передавали друг другу изобилующие кошмарными подробностями мрачные рассказы о нем, а граждане недобропорядочные старались вовсе не упоминать его, так как достоверно знали (правда, откуда, непонятно), что тот, кто туда попадет, каждую минуту будет жалеть о том, что не умер раньше. Преступники всех родов, услышав про какого-нибудь своего товарища, что он угодил в тюрьму или на виселицу, говорили: «Повезло!», и все понимали, что имелось в виду. Любая участь считалась завидной по сравнению с участью тех, кто оказался на Черном острове. Так было принято думать, хотя не было никого, кто мог бы подтвердить это – оттуда никто не возвращался.
Вся немалая территория острова была окружена высокой глухой стеной, но эта стена служила совсем другим целям, нежели подобные сооружения в других тюрьмах. За многие годы не было ни одного случая побега. Во-первых, с функцией охраны острова великолепно справлялось Море, простиравшееся на много миль вокруг. У острова был всего лишь один порт, к которому раз в три дня приставал небольшой кораблик, привозивший еду и все необходимое. Кораблик никогда не задерживался в порту больше, чем на полчаса: выгрузит товары – и в Море, а другого транспорта не было. Во-вторых, через несколько дней всякий, попавший на этот проклятый остров, терял силы и желание что-либо предпринимать; истерзанные голодом и тяжкой работой люди думали лишь о том, чтобы упасть и заснуть.
Сам остров представлял собой гигантскую каменоломню. Весь он был выложен ценнейшей породой камня, используемого для строительства домов, который нигде больше не встречался. Этот камень отличался особой прочностью – ему не страшны были не только землетрясения, но и взрывы приличной мощности. Соответственно, чтобы вырубить из скалы такой камень, требовались немалые усилия. Заключенные, работавшие на каменоломнях, быстро превращались в ходячие скелеты, больше трех-четырех месяцев никто не выдерживал. Нередки были и увечья, а некоторые специально калечили себя, желая прекратить свои мучения – врачей на острове не было, и любая болезнь значила одно – быструю смерть. На таких «счастливцев» здесь смотрели с завистью – быстрая смерть казалась каторжникам раем по сравнению с жизнью на острове.
Ворону «повезло» в первый же день – лишь выйдя на работу, он так сильно поранил ногу об острый камень, что вечером уже едва мог наступить на нее.
Никаких помещений для заключенных на острове не предусматривалось – все ели и спали там же, где работали, на камнях – перемещение до бараков и обратно было бы пустой тратой времени. Когда вырабатывался один участок, просто переходили на другой.
Работа на каменоломне прекращалась лишь с наступлением темноты, и когда прозвучал гонг, означавший, что все могут отдыхать, Ворон без сил опустился на камни. Отдышавшись и выпив воды, которую дежурный охранник разносил в большом ведре, он принялся осматривать ногу, которая болела все сильнее и сильнее. По местным меркам он выиграл главный приз: большая рваная рана воспалилась, в нее попала грязь. Ворон оторвал кусок рубахи и кое-как перевязал рану. Увлекшись своим занятием, он не заметил, как к нему подполз маленький, худой до прозрачности человечек с такими синяками под глазами, что их было видно даже в темноте. Человечек на четвереньках приблизился к Ворону и принялся осматривать его ногу, водя вдоль нее своим носом, словно принюхиваясь.
- Так-так, ага-ага, - повторял он все время.
- Чего тебе? – Ворон неприязненно отодвинулся, но человечек пополз за ним и продолжал свое странное занятие.
- Чего тебе? – Повторил Ворон зло, пытаясь напугать этого получеловека.
Человечек сел на корточки, и в темноте заблестели его глаза.
- Ух, повезло, - неожиданно тонко произнес он и хихикнул.
- Ты кто? – Спросил Ворон.
- Дорога в рай, - продолжал человечек, противно хихикая. – В рай. Летишь по туннелю. Я хочу в рай, но меня не пускают. А ты будешь в раю. Я тут два месяца, а ты?
- Один день.
- Ух, ты. Тебя привезли из городской тюрьмы?
- Как ты узнал?
- На лице написано, - и человечек засмеялся своей удачной шутке. – Скоро тебя здесь не будет.
- Почему?
- Твоя нога. Это верное заражение крови. Проживешь день или два и бух! – Человечек махнул рукой.
- Я сильный. Все пройдет.
Человечек снова тихо захихикал.
- Видел в стене круглую дверь? Они называют ее мусоропровод. Открывают дверь, раз – и тело улетает.
- Куда?
Человечек пожал плечами:
- Вниз. Там падальщики. Они всегда голодные и всегда ждут возле. И косточек не оставят. Я тут полгода, и несколько раз слышал, как они рычат, когда делят добычу.
- Падальщики? – Ворон вспомнил свою недавнюю встречу с хищными тварями на острове и похолодел.
- Да, - хихикнул его собеседник. – А мы падаль.
И в несколько прыжков он скрылся в темноте, только слышалось его приглушенное хихиканье.
Ночью Ворон почти не спал – не давала раненая нога. Временами он погружался в какое-то вязкое подобие сна, ни на минуту не переставая ощущать ноющую боль, к которой вскоре прибавились свинцовая тяжесть и жар.
На работу каторжники выходили с рассветом, лишь только становилось возможным различить очертания окрестностей. За скудным завтраком, состоящим из какой-то неопределенного цвета баланды, Ворон, вспомнив слова своего ночного собеседника, внимательно оглядел стену и, действительно, недалеко увидел круглую дверь диаметром около метра, на которую он прежде не обратил внимания. Если верить хихикающему доходяге, это и был пресловутый «мусоропровод» - последний путь для тех, кто кончил свои дни на Черном острове. Как видно, это нехитрое приспособление с успехом заменяло здесь и медпункт, и кладбище – зачем тратить силы и средства на освобождение каменоломен от больных и умерших, когда с этим прекрасно справляются хищные падальщики. Теперь становилось понятно, для чего нужна была крепкая стена: она не охраняла заключенных, а наоборот, защищала их и охранников от обитавших за ней хищников. Это открытие, понятно, не прибавило Ворону оптимизма. Нога болела все сильнее, и он еле доработал до вечера, а на следующий день, услышав утренний гонг, означавший начало работы, он попытался приподняться и с ужасом понял, что совершенно не может наступить на больную ногу. Он сделал несколько попыток встать, но все они неизменно оканчивались падением. К счастью, ему не нужно было далеко идти – заведенный порядок и был рассчитан на то, что обессилевшие каторжане не смогут проходить большие расстояния, поэтому кое-как присев, он начал-таки долбить камень киркой, которую с вечера положил рядом. И все же один из охранников стал поглядывать в его сторону. Ворону было не до него – он весь сосредоточился на том, чтобы создать хоть видимость работы и поменьше стонать при резких движениях.
***
***
После короткого перерыва на обед охранник подошел совсем близко и простоял рядом минут десять, наблюдая. Ворон чувствовал его недобрый взгляд. За это время он вспомнил все известные ему молитвы; все его силы были брошены на то, чтобы дожить до вечера. Ему почему-то казалось, что ночной отдых придаст ему сил и залечит рану. Привыкнув бороться за выживание, он не мог смириться с очевидным – с тем, что дни его, а, возможно, и часы, сочтены.
Дотошный охранник уже почти не спускал с него глаз. Время от времени он посматривал на висящие на груди часы. И вот, взглянув на них в очередной раз, он решительным шагом направился к Ворону. Подойдя, он вырвал из его рук кирку, отбросил в сторону и, подхватив привычным, многократно отработанным движением под мышки, поволок к стене. Возле круглой двери Ворон еще попытался сопротивляться, но один твердый удар кулаком в лицо отбил у него это желание.
Охранник открыл дверцу, запихнул в нее, словно куль, обессилевшее тело и тут же снова закрыл ее. Оказавшись в темном туннеле, Ворон вдруг почувствовал такую жажду жизни, какую не ощущал ни в одной самой горячей драке. Забыв про боль и страх, он так яростно стал хвататься за стены, пытаясь удержаться, что наверняка это ему удалось бы, будь там хоть какая-то зацепочка. Увы! Отполированный многими телами туннель неумолимо увлекал его вниз – туда, где уже показался слабый кружочек света, и не прошло и минуты, как он вылетел из туннеля и упал на жесткий серый песок побережья. Мягкий ветер тронул его волосы. Он поднял голову и первое, что увидел, была огромная оскаленная пасть с капающей желтой слюной. Тут небесные силы наконец сжалились над бедным грешником – перед его взором что-то горячо вспыхнуло, и он провалился в небытие.
Аскалон подошел к причалу и огляделся. Кажется, это то самое место. Небольшие волны мягко ударялись о полусгнившие доски старого причала, вокруг не было ни души. Аскалон нервно прошелся вдоль берега, даже заглянул в пустое окно ветхой лачужки, давно, судя по всему, оставленной хозяевами – никого. Он посмотрел на часы: восемь, как и было условлено. Скоро начнет темнеть.
Ему не нравилась вся эта напускная таинственность, загадочные сигналы – глупая театральщина, да и только. Несолидно для серьезных людей. Но ничего не поделаешь, раз Совет решил – он не станет перечить, тем более что другого выхода он и сам пока не видел.
На Совете Старейших, состоявшемся рано утром, решили прибегнуть к помощи клефтов. Ангелар рассказал сыну, кто такие клефты. Эти люди жили где-то на дальних островах – где, никто не знал. И вообще, о них было больше слухов, чем достоверных сведений. Говорили, что они пришли откуда-то с востока несколько сотен лет назад, что их было немного. Жили они уединенно и никого к себе не подпускали. В Городе они не бывали – только на самых окраинах, найти их было невозможно – если они считали нужным, то появлялись сами. Но главное – они считались непревзойденными мастерами по части сложных дел. Найти пропавшего родственника, разыскать скрывшегося врага, убрать с дороги конкурента – они брались за любую, даже самую грязную работу, но делали ее так, что все знали: если не сделали клефты – не сделает никто.
Чтобы связаться с ними, надо было возле старого холма на побережье положить белый камень. Как они понимали, кто его положил – Бог весть, но через день-два оставивший его получал какой-нибудь знак. Если знака не было – значит, клефты не приняли заказ, и просить вторично не имело смысла.
Аскалон получил ответ очень быстро. Встав утром, он обнаружил на столе в своей комнате небольшой малиновый конверт, в который была вложена записка: «Сегодня в восемь вечера у старого причала». На вопрос, откуда взялся конверт, все слуги только удивленно раскрывали глаза и разводили руками.
Аскалону не нравилась эта затея, но в восемь вечера он был у старого причала. Долго ждать ему не пришлось: вскоре он заметил, что по извилистой тропке к нему спускается человек. После всех таинственных ритуалов Наследник представлял посланца клефтов неким получеловеком с огненным взором, с экстравагантной прической и в необычном костюме: черном плаще с капюшоном или темной тунике, однако, подошел к нему весьма заурядный человек среднего возраста, одетый просто и небогато. Короткие волосы зачесаны назад, на плече небольшая сумка – такого встретишь на улице и не обратишь внимания. Только цепкий взгляд его узких глаз выдавал незаурядную личность – поймав Аскалона в поле своего зрения, он его уже не выпускал.
Разговор был коротким: когда Аскалон попытался представиться, незнакомец лишь кивнул: «Я знаю, кто ты». И Аскалон понял, что не стоит начинать издалека, а надо сразу переходить к сути дела. На вопрос, знает ли он о Виринее, собеседник снова кивнул. Наследнику начинала нравиться его манера общаться: быстро, просто, ничего лишнего – с таким человеком приятно иметь дело. Без лишних вопросов он выслушал заказ: обезвредить амулет, схватить Виринею, а если не получится, убить ее. И таким простым это казалось на словах, и таким спокойствием веяло от незнакомца, что Аскалон действительно поверил в успех дела.
Дослушав до конца, клефт помолчал, разглядывая песок под своими ногами, потом сказал:
- Утром вы принесете сюда деньги. Наши условия: никаких условий с вашей стороны, никаких гарантий с нашей.
Услышав такие, мягко говоря, несправедливые условия, Аскалон опешил.
- Но, - попытался возразить он, но наткнувшись на острый взгляд узких глаз, замолчал.
Несколько секунд клефт сверлил его взглядом, пока Аскалон не поднял руки:
- Хорошо, я согласен.
И только возвращаясь домой, он сообразил, что не спросил, сколько денег должен принести утром. Но эта проблема разрешилась просто: в спальне на столе его ждал новый малиновый конверт с вложенным листком, на котором было написано несколько цифр и ничего более. Но Аскалон и без лишних слов все понял – он уже начал привыкать к спартанской лаконичности клефтов.
В назначенное время он отдал деньги тому же человеку, с которым договаривался накануне. Теперь оставалось только ждать. Но именно этого-то Аскалон и не умел. Его раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, он всем сердцем желал удачи своим таинственным помощникам, но с другой стороны, мысль, что с проклятой фурией расправится кто-то другой, причиняла ему почти физическую боль – и в такие минуты он чувствовал, что обрадуется, услышав о неудаче клефтов. Он сам должен отомстить Виринее, иначе как он будет жить?
Бездействие томило Наследника страшно и выматывало больше, чем самая тяжелая работа. Если бы он мог что-то делать, хоть что-нибудь незначительное, ему было бы легче. Он, не переставая, прокручивал в голове все варианты решения проблемы – но по-прежнему перед ним были лишь вопросы и ни одного ответа.
В следующей части:
Что случилось с Вороном после того, как он оказался за пределами стены Чёрного острова.
Продолжение следует...
- Часть 8
Автор: Анфиса Каховская
Источник: https://litclubbs.ru/articles/34843-dve-storony-monety-chast-7.html
Содержание:
- Часть 1
- Часть 2
- Часть 8
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: