История о Лыковых в «Комсомолке» потрясла многих. Её читали во всех уголках страны, дошло даже до Горной Шории, где объявились дальние родственники отшельников – тоже староверы. Один из них приехал в тайгу, навестил Карпа Осиповича и Агафью, звал к себе. Старик выслушал предложение, а позже, встретившись с журналистом Василием, протянул ему клочок бумаги с адресом гостя:
– Мудро о житье расспросите, не будет ли оно утеснительным для Агафьи, – тихо сказал он.
Вернувшись из тайги, журналист написал Анисиму Тропину письмо, где спросил, было ли приглашение искренним. Не успел дойти ответ из Шории, как позвонили из Абакана:
– Агафья улетела к родне! Старик остался один…
«В миру нам не можно»
Никаких подробностей. Зачем? А главное, как старик позволил ей выбраться в мир? Через неделю почтовый ящик заполнился конвертами с ответами на все вопросы: лётчик Виктор, фотограф Николай, Анисим – каждый писал о случившемся.
Оказалось, что, получив письмо журналиста, Анисим собрал родню. На семейном совете решили ехать немедля и уговаривать Лыковых перебраться к ним. В путь отправились трое, в том числе сам Анисим.
Вскоре «делегация» была на месте. Карп Осипович ни в какую не соглашался:
– Нет, в миру нам не можно.
Однако на этот раз между отцом и дочерью надорвалась тонкая нить единства – Агафья заинтересовалась приглашением. В избе всю ночь не смолкали разговоры. В какой-то момент, по словам Анисима, Карп Осипович «натурально волком завыл». Агафья лишь пояснила:
– А это у него теперь часто бывает.
«На самолёт благословения не даю!»
Когда родня предложила компромисс – отпустить Агафью «погостить хотя бы» – он упёрся:
– На самолёт благословения не даю!
И всё же дочь впервые нашла в себе силы ослушаться. Больно уж ей хотелось посмотреть, как другие живут. В отличие от отца, она, кроме базы геологов, нигде не была.
Перед отбытием зарезали для Карпа козла, которого им доставили на вертолёте ранее, накололи дров, натаскали воды. Ерофей пообещал навещать старика. У геологов на площадке в тот день собралась толпа людей.
Лётчик Виктор Абрамов вспоминал:
– В толпе увидел Агафью – и остолбенел, когда услышал: «Агафья летит! Подошла к «аннушке», перекрестила дверь, двое бородачей помогли ей взобраться. И вот уже сидит рядом с пилотской кабиной, пристёгнута. На лице ни малейшего страха, и даже напряжения нет. Доверчиво улыбается, как ребёнок…»
Новый мир
Во время снижения Агафья сунула руку за пазуху. Лётчик подумал – плохо с сердцем стало. Но нет. Она потянулась за большими часами на цепочке. Щёлкнула крышкой. Показала спутникам, сколько летели. Это был подарок Николая. Отшельница шагу без них не ступала – всё доставала диковинку и смотрела.
У самолёта ей показали машину, лошадь, корову. Родственники погрузили Агафью в «Жигули» и отвезли на вокзал.
Анисиму пришлось объяснять, что такое железная дорога и поезд, на котором им предстояло продолжить дорогу. Привычное для других купе удивляло её каждым сантиметром. Ночью, когда пассажиры узнали, кто с ними едет, все стеклись поглазеть. Агафья не растерялась – даже шутила иногда.
В Новокузнецке во время пересадочного перерыва выбрались на прогулку по городу. Посмотрели на трамваи, троллейбусы, новогоднюю ёлку. Отшельница разглядывала всё молча, вздыхала. Иногда с её губ срывалось одно слово:
– Дивно!
Дальше ехали на автомобиле и санях.
Первый поход в универмаг
У родни Агафья провела месяц. Тётка, двоюродные сёстры, племянники – каждый звал в гости. Ей показали баню, мягкую постель, угостили всяким. Сшили одежду, подлечили. Особенно потом вспоминали, как Агафья впервые доила корову.
21 декабря она приехала в посёлок, 21 января – уехала. В поезде на обратном пути уже спала спокойно. Смотрела в окно так, будто это экран телевизора.
Перед вылетом фотограф Николай свозил её в универмаг. Из всего ассортимента больше Агафье приглянулась посуда. Спросила, для чего нужен самовар. В качестве подарка взяла оцинкованный таз – не для бани, а «освящать иконы».
В зеркале магазинчика увидела себя, родню, фотографа и от души рассмеялась, притопнув валенком.
С тазом под мышкой и молитвой она поднялась в самолёт. Лётчик Абрамов снова был за штурвалом:
– Весёлое спокойствие на лице, поглядывает в иллюминатор, как будто тысячу раз летала. Занята больше купленным тазом.
«Умирать буду тут»
На пороге дома всех встречал взволнованный и обрадованный Карп Осипович. Родня снова пыталась уговорить старика уехать. Он только махнул рукой:
– Умирать буду тут.
По словам Ерофея, старик весь месяц тосковал невыносимо. Кидался ему на плечи со слезами.
– Один, совсем один…
Зима тянулась тяжело. Отец с дочерью вскоре после её возвращения простудились. Ерофей парил им ноги, носил травы. Писал журналисту:
– Едой бы их поддержать, да не берут ничего, кроме круп. Но хорошей поддержкой оказалось мясо оленя. Ловушка, «молчавшая» несколько лет, сработала в нужное время – в день приезда Агафьи. Мясо разделано хорошо и спрятано на лабазе.
Опасались теперь лишь одного – как бы добычу не учуял медведь…
Продолжение опубликуем совсем скоро. Подписывайтесь на канал «Ямал-Медиа», чтобы ничего не пропустить.
О том, почему Лыковы ушли в горную тайгу, кто их обнаружил в дикой глуши и как они жили всё это время, мы рассказали в прошлых частях: