— Ты вообще соображаешь, что несёшь? — Олег швырнул телефон на диван, и тот отскочил, как камень от воды. — Я уже всё оплатил! Билеты, отель, всё! И моя мать едет с нами. Точка.
Ирина стояла у окна, сжимая в руках кружку с остывшим кофе. Внутри всё сжалось в тугой узел. Она молчала, потому что слова застряли где-то в горле, острые и горькие.
— Заткнись и слушай меня! Мама поедет с нами в Новогоднее путешествие! Если не нравится, разводись! — выпалил он, и эти слова повисли в воздухе, как приговор.
Развод. Он сказал это так легко, будто речь шла о смене обоев на кухне. Ирина обернулась, посмотрела на мужа — на его напряжённое лицо, на сжатые челюсти, на эту чужую, непроницаемую маску. Когда он успел стать таким? Когда она перестала его узнавать?
— Олег, я просто хотела...
— Чего ты хотела? — он шагнул ближе, и Ирина почувствовала, как в комнате стало тесно. — Сказать мне, куда ехать? С кем отдыхать? Ты забыла, кто в этом доме зарабатывает деньги?
Вот оно. Главный аргумент. Деньги. Ирина сглотнула, отставила кружку на подоконник. Пальцы дрожали — предательски, глупо.
— Я тоже работаю, — тихо сказала она. — И мне хотелось провести Новый год вдвоём. С тобой. Как раньше.
Олег усмехнулся — коротко, без тепла.
— Раньше... Раньше ты не скандалила каждый раз, когда моя мать хотела нас увидеть. Раньше ты вообще была другой.
«Раньше я была удобной», — подумала Ирина, но промолчала. Она научилась молчать за эти пять лет брака. Научилась кивать, соглашаться, улыбаться сквозь зубы на семейных ужинах у свекрови.
— Понимаешь, — продолжил Олег, уже спокойнее, словно объяснял ребёнку очевидные вещи, — мама одна. Папа умер три года назад. Ей нужно внимание. Ей нужна семья.
— А мне? — вырвалось у Ирины. — Мне что нужно?
Он посмотрел на неё с удивлением — искренним, почти детским.
— Тебе? Тебе нужен муж, дом, стабильность. Всё это у тебя есть. Или мало?
Что ответить? Как объяснить, что стабильность без любви — это клетка с позолоченными прутьями? Что дом без тепла — просто набор стен и мебели?
Ирина опустилась на диван. Олег вернулся к телефону, начал что-то печатать. Обычная будничная сцена. Муж занят делами, жена сидит молча. Идеальная картинка для Телеграмма со свекровью.
— Слушай, — Олег не поднял глаз от экрана. — Мама уже взяла отгулы на работе. Ей шестьдесят два. Она мечтала о поездке в Карелию всю жизнь. Я не могу ей отказать.
— Но это наша годовщина, — прошептала Ирина. — Пять лет как мы поженились. Ты обещал...
— Обещал, — кивнул Олег. — И я выполню обещание. Мы поедем в Карелию. Втроём. Это компромисс.
Компромисс. Ещё одно слово, которое потеряло смысл. Ирина закрыла глаза, попыталась восстановить в памяти того Олега, в которого влюбилась семь лет назад. Студент-архитектор с горящими глазами, который читал ей стихи Бродского на крыше общежития и целовал так, будто весь мир состоял только из них двоих. Где он? Где тот парень, который дарил ей самодельные открытки и водил в крошечные кафе, потому что на большее не хватало?
— Я позвоню маме, — сказал Олег, поднимаясь. — Скажу, что ты согласна. Она обрадуется.
— Я не согласна, — тихо, но твёрдо произнесла Ирина.
Он замер у двери.
— Что?
— Я. Не. Согласна. — Ирина встала, подняла голову. — Я не хочу ехать втроём в Карелию на нашу годовщину. Не хочу слушать, как твоя мать комментирует каждый мой шаг. Не хочу притворяться, что мне это нравится.
Лицо Олега потемнело.
— Значит, ты выбираешь развод.
Слово прозвучало как удар. Ирина почувствовала, как внутри что-то оборвалось — тонкая нить надежды, которую она тянула все эти месяцы. Может, годы.
— Почему сразу развод? — спросила она, стараясь сохранить спокойствие. — Почему нельзя просто поговорить? Найти решение, которое устроит нас обоих?
— Я предложил решение, — отрезал Олег. — Мама едет с нами. Всё остальное — твои капризы.
Капризы. Желание провести время наедине с мужем — это капризы. Потребность в близости, внимании — капризы. Ирина рассмеялась — коротко, нервно.
— Ты знаешь, что смешно? — она шагнула к нему. — Твоя мать никогда не считала меня достойной тебя. Она говорила тебе это, я знаю. И ты... ты никогда не защищал меня.
— Перестань нести чушь, — Олег провёл рукой по лицу. — Мама относится к тебе нормально. Это ты постоянно всё преувеличиваешь, ищешь обиды там, где их нет.
— Нормально? — голос Ирины сорвался. — Она перезванивает наш ремонт, критикует мою готовку, постоянно намекает, что я до сих пор не родила ей внука! Это нормально?
— У неё есть право на мнение!
— А у меня есть право на собственную жизнь!
Они стояли друг напротив друга — два чужих человека, связанных штампом в паспорте и квартирой в ипотеку. Ирина видела, как напряглись плечи Олега, как сжались кулаки. Сейчас он скажет что-то резкое. Что-то, после чего пути назад не будет.
— Знаешь что, — Олег взял куртку с вешалки. — Я пойду прогуляюсь. Остынь. Подумай. И реши наконец, чего ты хочешь на самом деле.
Дверь хлопнула. Ирина осталась одна в квартире, наполненной новогодними украшениями, которые они развесили вместе неделю назад. Ёлка мигала разноцветными огоньками в углу — фальшиво, навязчиво празднично.
Телефон Олега на диване завибрировал. Ирина машинально глянула на экран.
«Леночка: Олежек, я так волнуюсь! Спасибо, что берёшь меня с собой. Ты лучший сын на свете! Только... может, не стоит брать Ирочку? Нам будет веселее вдвоём, как раньше»
Ирина медленно опустилась на пол, прислонившись спиной к дивану. Так вот оно что. Поездка втроём изначально планировалась как поездка вдвоём. Только не с ней. С матерью.
А она — что она? Приложение? Помеха?
В голове пронеслись воспоминания последних месяцев: Олег всё чаще задерживался у матери после работы, они созванивались по нескольку раз на дню, каждые выходные проводили у неё. А когда Ирина пыталась заговорить об этом, он называл её эгоисткой.
Телефон завибрировал снова.
«Леночка: Ирочка такая нудная стала. Помнишь, как мы с тобой раньше путешествовали? Давай вернём те времена!»
Ирина выключила экран. Встала. Подошла к зеркалу в прихожей. Посмотрела на своё отражение — бледное лицо, тёмные круги под глазами, сутулые плечи. Когда она стала такой? Когда перестала узнавать себя?
Семь лет назад она была другой. Яркой, уверенной, полной планов. Поступила в аспирантуру, писала диссертацию по русской литературе, вела блог о книгах. А потом... потом вышла замуж. И постепенно, незаметно, растворилась. Бросила аспирантуру, потому что Олег сказал, что это «несерьёзно». Устроилась администратором в салон красоты, потому что «нужны стабильные деньги». Перестала встречаться с подругами, потому что «нужно больше времени проводить с семьёй». С его семьёй.
Ирина достала телефон, открыла чат с Настей — подругой, с которой не общалась почти год.
«Прости, что пропала. Можно к тебе приехать? Прямо сейчас. Мне нужно поговорить.»
Ответ пришёл через минуту: «Приезжай. Я дома. Всегда».
Ирина быстро собрала сумку — самые необходимые вещи, документы, зарядку. Оставила записку на холодильнике: «У Насти. Вернусь завтра. Нам правда нужно поговорить. Серьёзно.»
Выходя из квартиры, она обернулась. Мигающая ёлка, семейные фотографии на стенах, ремонт, который они делали два года... Это всё ещё было её жизнью. Пока ещё.
Но что-то внутри надломилось окончательно. И Ирина не знала, можно ли это склеить обратно.
Ирина всё-таки поехала. После разговора с Настей, после бессонной ночи, после того, как Олег позвонил и сказал, что «они всё обсудят в Карелии, спокойно, без эмоций». Она поехала, потому что не знала, как ещё спасти этот брак. Или хотя бы понять, стоит ли его спасать.
Елена Константиновна встретила их на вокзале в ярко-розовом пуховике и с тремя огромными чемоданами.
— Олежек! — она повисла на шее сына, игнорируя Ирину. — Я так соскучилась! Всего-то три дня не виделись, а мне как месяц!
— Мам, давай чемоданы в машину загружу, — Олег улыбался — впервые за последние дни так искренне.
— Ирочка, — свекровь наконец соизволила повернуться к ней, — ты чего такая бледная? Опять на диетах сидишь? Олег мне говорил, что ты похудела. Нехорошо это. Мужчины любят, когда женщина ухоженная, а не измождённая.
Ирина выдавила улыбку. Три часа в дороге. Всего три часа, и они уже будут в Петрозаводске.
В поезде началось.
— Олеженька, я взяла с собой термос с борщом... ой, то есть с супом! Домашним. Знаю, как ты любишь моё первое блюдо, — Елена Константиновна развернула целый пир на столике. — Ирочка, тебе налить?
— Спасибо, я не голодна.
— Вот видишь, Олег! Я же говорила — она совсем не ест. А потом удивляется, почему детей нет. Организм истощён!
Ирина стиснула зубы. Олег уткнулся в телефон, делая вид, что не слышит.
— Мам, может, про другое поговорим? — пробормотал он, не отрываясь от экрана.
— Я ж забочусь! — Елена Константиновна всплеснула руками. — Врачи говорят, что питание очень важно для... ну, для женского здоровья. Я статью читала. Присылала тебе, Олег, помнишь?
— Мам...
— Ладно-ладно, — она махнула рукой и повернулась к окну. — Красота какая! Олежек, смотри, какие ёлки! Настоящая зима. Помнишь, как мы с тобой в детстве в лес ходили? Ты ещё шишки собирал, такой забавный был!
Следующие два часа Ирина слушала истории про детство Олега, про то, какой он был умный, талантливый, особенный. Каждая фраза звучала как укол: «А другие мальчики уже в пять не читали, а мой Олежка стихи наизусть знал», «А помнишь, как ты школу закончил с медалью? Я так гордилась!», «А помнишь нашу поездку на море? Только мы вдвоём, без... ну, это было давно».
Ирина понимала подтекст. «Без твоего отца» превратилось в «без посторонних». А посторонней здесь была она.
В гостинице начался второй акт.
— Олег, но тут же две комнаты! — Елена Константиновна оглядела номера. — Почему я одна в маленькой, а вы вдвоём в большой? Давайте поменяемся! Я же пожилой человек, мне пространство нужно. Спина болит, знаешь же.
— Мам, там кровать двуспальная...
— Ну и что? Я могу на двуспальной! А вы на односпальной поместитесь. Молодые же. Гибкие.
Ирина почувствовала, как внутри закипает. Но Олег уже кивал, уже тащил вещи в другой номер.
— Олег, серьёзно? — тихо спросила Ирина, когда они остались наедине.
— Ну мам же плохо. Ты видела, как она спину держится?
— Твоя мама на танцы ходит три раза в неделю.
— Ира, не начинай. Пожалуйста. Давай просто отдохнём.
Отдыхали они по плану Елены Константиновны. Утром — подъём в семь, потому что «день длинный, нельзя в постели валяться». Завтрак — в том кафе, которое выбрала свекровь, хотя Олег заранее бронировал другое. Экскурсия — только та, которую одобрила Елена Константиновна, потому что «остальные — туристические ловушки, я видео на Ютубе смотрела».
А ещё она тратила. Тратила деньги Олега с невероятной лёгкостью.
— Олежек, смотри, какой сувенир! Деревянная шкатулка карельская! Настоящая! Мне нужна. И вот эта тоже. И эти три маленькие — подругам отвезу.
— Мам, это дорого...
— Олежек, ну ты же знаешь, что я на пенсии. Мне не на что. А это такая красота! Подарок от сына — самый лучший подарок.
Олег доставал карту. Елена Константиновна сияла. Ирина стояла в сторонке, чувствуя себя декорацией.
В ресторане на набережной свекровь заказала самые дорогие блюда из меню.
— Олежек, а это что за рыба? Сиг карельский? Давай возьмём! И вот это, мраморную говядину. И вино красное. Хорошее, не экономь. Мы же отмечаем!
— Что отмечаем? — не выдержала Ирина.
— Как что? Наше путешествие! Я так мечтала о Карелии. И вот сбылось! Благодаря моему замечательному сыну. Правда, Олежек?
Олег улыбнулся натянуто. Ирина видела, как он машинально проверяет баланс на телефоне.
— Мам, может, чего попроще?..
— Олег Сергеевич, ты что, экономишь на собственной матери? — голос Елены Константиновны стал обиженным, детским. — Я думала, мы здесь чтобы отдохнуть, а не считать копейки. Или это Ирочка тебя научила жадничать?
— Елена Константиновна, — Ирина положила салфетку на стол, — я никого ничему не учила. И я не считаю, что мы жадничаем. Просто...
— Просто что? Ты же не работаешь толком. Администраторша в салончике. Олег один на семью зарабатывает. Вот и пусть решает, куда тратить.
Ирина встала.
— Извините. Мне нужно подышать.
Она вышла на набережную. Ладожское озеро распахнулось перед ней — огромное, бескрайнее, равнодушное. Декабрьский ветер резал щёки, но Ирина не уходила. Ей нужен был этот холод. Эта ясность.
Телефон завибрировал. Олег: «Куда ты ушла? Мама расстроилась».
Ирина посмотрела на сообщение. Потом на озеро. Потом снова на телефон.
И впервые за много лет поняла — она устала. Устала быть виноватой. Устала извиняться за то, что существует. Устала жить в чужой сказке про идеального сына и правильную семью, где для неё нет роли. Совсем.
Ирина вернулась в ресторан через двадцать минут. Елена Константиновна уже доедала десерт — трюфельный торт за полторы тысячи рублей.
— А, Ирочка вернулась, — свекровь даже не подняла глаз. — Олег, закажи мне ещё кофе. Только не эспрессо, а капучино. С сиропом.
— Олег, нам нужно поговорить, — сказала Ирина спокойно.
— Сейчас? — он неуверенно посмотрел на мать.
— Да. Сейчас.
Елена Константиновна фыркнула:
— Всегда она не вовремя. Олежек, скажи ей, что мы отдыхаем, а не выяснением отношений занимаемся.
— Елена Константиновна, — Ирина села напротив, — я вас больше не слышу.
Свекровь открыла рот, но Ирина продолжила:
— Олег, я хочу, чтобы ты ответил на один вопрос. Честно. Ты вообще хочешь быть со мной?
— Что за глупости...
— Ответь. Просто да или нет.
Тишина повисла над столом. Официанты осторожно обходили их. Где-то играла фоновая музыка — новогодние мелодии, фальшиво весёлые.
— Ира, я устал от твоих истерик, — Олег потер переносицу. — Мы в путешествии. Давай дома...
— Нет, — Ирина покачала головой. — Дома ты опять скажешь, что устал. Или что мама звонила. Или что работа важная. Ответь сейчас.
— Олежек, не отвечай ей! — вмешалась Елена Константиновна. — Она манипулирует тобой! Я таких как она знаю...
— Мам, помолчи, — неожиданно резко бросил Олег.
Свекровь замолчала, потрясённая.
— Я хочу, — выдохнул Олег. — Но ты... ты вечно недовольна. Вечно что-то не так. Мама просто хотела с нами съездить, а ты устроила скандал. Я не понимаю, чего ты хочешь от меня.
— Я хочу, чтобы ты выбрал, — Ирина достала из сумки обручальное кольцо, положила его на стол. — Либо ты мой муж. Либо ты её сын. Но не одновременно.
— Ира, ты о чём?!
— Я о том, что мне тридцать два. И я не хочу ещё тридцать лет быть тенью в вашей идеальной паре мать-сын. Я не хочу извиняться за то, что хочу внимания собственного мужа. Я не хочу жить в доме, где моё мнение не имеет значения.
— Олег! — взвизгнула Елена Константиновна. — Скажи ей что-нибудь! Она с ума сошла!
Но Олег молчал. Смотрел на кольцо, потом на Ирину, потом на мать.
— Я уезжаю завтра утром, — Ирина встала. — Билет уже купила. Вы доедете без меня. А когда вернёшься домой, Олег, я буду жить у Насти. Мои вещи заберу позже. И дальше... дальше ты решишь. Либо мы идём к психологу, работаем над отношениями, учимся быть семьёй. Либо к юристу. За разводом.
— Ты не можешь просто так уйти, — голос Олега дрогнул. — Квартира, ипотека...
— Могу. Ипотеку оформляли на тебя. Я освобождаю тебя от лишнего бремени. Твоя мать будет довольна.
Ирина развернулась и пошла к выходу. За спиной раздался голос Елены Константиновны:
— Олежек, ну и пусть уходит! Мы и без неё прекрасно проживём! Правда же?
Ирина не обернулась. Холодный воздух ударил в лицо, и она вдохнула — полной грудью, впервые за долгое время. На улице кружились снежинки, подсвеченные фонарями набережной. До Нового года оставалось три дня.
В телефоне пришло сообщение. От Насти: «Комната готова. Ждём тебя. С Новым годом, подруга. С новой жизнью».
Ирина улыбнулась сквозь слёзы. Впереди была неизвестность — страшная, холодная, непредсказуемая. Но она была честной. Настоящей. Её собственной.
А это уже было началом.