— Ты что, совсем обнаглела? Сидишь тут, денег не приносишь, а туфли себе новые купила?
Жанна замерла у порога, сумка с продуктами выскользнула из рук и глухо стукнулась о пол. Богдан стоял посреди гостиной, держа в руках коробку из-под её новых балеток. Те самые, что она купила себе впервые за полгода — простые чёрные, на распродаже, за смешные деньги.
— Это... я их по скидке взяла, — голос прозвучал тише, чем хотелось. — Там всего тысяча двести...
— Тысяча двести! — он швырнул коробку на диван. — А ты знаешь, сколько я сегодня заработал? Пятнадцать тысяч за один день! Пятнадцать! И что ты мне на это скажешь со своими тридцатью восемью в месяц?
Она подняла сумку, начала доставать пакеты с молоком и хлебом. Руки дрожали — от злости или от страха, сама не понимала. Богдан продолжал ходить по комнате, его шаги были тяжёлыми, нарочито громкими.
— Я работаю библиотекарем, ты же знаешь...
— Библиотекарем! — он засмеялся, и этот смех был хуже крика. — Нормальные люди зарабатывают деньги, а ты книжки расставляешь. Может, тебе ещё бантики клеить пойти?
Жанна молча прошла на кухню. Поставила чайник, хотя пить не хотелось. Просто нужно было что-то делать руками, чтобы не сорваться. Три года назад всё было иначе. Богдан встречал её с работы, дарил цветы просто так, говорил, что её работа важная, что культура — это основа общества. А потом он получил повышение. Начал ездить на тренинги по продажам, завёл новых друзей, стал носить дорогие рубашки и часы с массивным браслетом.
И начал считать. Считать её зарплату, её расходы, её ценность.
— Жанна, ты меня слышишь вообще?
Он вошёл на кухню, прислонился к косяку. В руке — телефон, на экране горело сообщение. Она успела заметить женское имя: Мила.
— Слушай, мне надоело всё это, — он говорил спокойно, почти равнодушно, и от этого спокойствия становилось страшнее. — Я устал тянуть на себе этот дом. Ты не жена, ты балласт.
— Что ты несёшь? — она обернулась, чайник за спиной начал закипать. — Я готовлю, убираю, плачу за свои вещи...
— Ты ничего не делаешь, — он перебил. — Ты существуешь. Просто существуешь рядом со мной, и мне это надоело.
В животе всё сжалось. Жанна видела, как он меняется последние месяцы — задержки на работе, новый парфюм, эти бесконечные переписки. Но она гнала мысли прочь, убеждала себя, что ей кажется.
— У тебя кто-то есть? — вырвалось прежде, чем успела остановиться.
Богдан усмехнулся. Достал из кармана сигареты, закурил прямо на кухне, хотя раньше никогда этого не делал.
— А какая разница? Даже если есть — она, по крайней мере, умеет зарабатывать. Она менеджер в той же компании, что и я. Понимаешь? Мы на одном уровне. А ты... — он окинул её взглядом, и в этом взгляде было столько презрения, что Жанна почувствовала, как внутри что-то переворачивается. — Ты мне просто не подходишь.
— Не подхожу, — повторила она, и голос прозвучал странно, отстранённо. — Три года назад я подходила. Когда мы только съехались, я была самой лучшей. Ты говорил, что я умная, интересная...
— Я ошибался, — отрезал он. — Люди меняются. Я вырос, а ты осталась на месте.
Чайник отключился с щелчком. В квартире стало очень тихо — только шум машин с улицы, да гудение холодильника. Жанна смотрела на мужа — на этого человека, с которым делила постель, завтраки, вечера перед телевизором, — и не узнавала его. Или узнавала слишком хорошо, и это было ещё страшнее.
— Значит, ты хочешь, чтобы я ушла?
— Проваливай отсюда, немедленно! Как будешь зарабатывать, тогда пущу тебя, может быть! — он толкнул её в спину, не сильно, но ощутимо.
Жанна качнулась вперёд, схватилась за столешницу. Сердце колотилось так, что, казалось, сейчас выпрыгнет. Она обернулась — Богдан стоял с каменным лицом, скрестив руки на груди.
— Ты серь... — начала было она, но осеклась. Конечно, он серьёзно. Всё последнее время вело к этому моменту.
— Собирай вещи. Сегодня же, — бросил он и вышел из кухни.
Она осталась одна. Села на стул, уставилась в пустоту. В голове метались обрывки мыслей: куда идти, что брать, как это вообще возможно. Квартира была съёмная, договор на имя Богдана. Он платил основную часть, она вкладывалась по мелочи — интернет, продукты, бытовая химия. Всегда казалось, что это справедливо, что так и должно быть. А теперь...
— У тебя есть два часа, — голос донёсся из комнаты. — Мила скоро приедет, и я не хочу, чтобы ты тут была.
Мила. Значит, всё уже решено. Запланировано, обговорено. Может, они вместе смеялись над ней, обсуждали, какая она серая, неинтересная, бедная.
Жанна встала. Ноги были ватными, но она заставила себя двигаться. Зашла в спальню, достала старый чемодан с антресолей. Богдан сидел на диване, листал телефон, даже не поднял глаза.
Она складывала вещи механически. Свитера, джинсы, нижнее бельё. Косметичка, зарядка для телефона, документы. Всё помещалось в один чемодан — оказалось, что за три года совместной жизни у неё почти ничего не прибавилось. Всё осталось тем же, что и было в студенческие времена.
— Деньги возьми со стола, — сказал Богдан, когда она закрывала чемодан. — Три тысячи. На первое время.
Она посмотрела на купюры — они лежали на журнальном столике, аккуратной стопкой. Три тысячи. Плата за три года? Или просто чтобы совесть не мучила?
— Не надо твоих денег.
— Как хочешь, — он пожал плечами.
Жанна взяла чемодан, накинула куртку. Последний раз оглянулась на квартиру — на бежевый диван, который они выбирали вместе, на полки с книгами, на фотографию в рамке, где они обнимаются на фоне моря. Было ли это вообще правдой? Или она сама себе всё придумала?
— Пока, — сказала она.
Богдан кивнул, не отрываясь от экрана.
Дверь закрылась за ней с тихим щелчком. В подъезде было холодно, лампочка на площадке мигала. Жанна спустилась вниз, вышла на улицу. Февральский ветер ударил в лицо, забрался под куртку. Чемодан на колёсиках громыхал по асфальту.
Телефон завибрировал. Сообщение от подруги Светы: "Как дела? Давно не виделись!"
Жанна посмотрела на экран, потом убрала телефон в карман. Писать, что только что осталась без дома и без мужа? Как-то не хотелось. Да и Света всегда была занята — двое детей, своя квартира, муж-инженер. Ей не понять.
Автобусная остановка. Несколько человек ждут транспорт, кутаются в пуховики. Жанна встала в сторонке, прислонилась к стеклу остановки. Мимо проехала машина, обдав грязной водой из лужи — она не успела отскочить, и брызги попали на джинсы.
Вот так вот. Одна, с чемоданом, в грязной одежде. И даже не знает, куда ехать.
Автобус подъехал, двери с шипением открылись. Жанна зашла, купила билет, села на заднее сиденье. Город за окном плыл привычными картинками — магазины, дома, светофоры. Всё то же самое, что и вчера. Только вчера у неё ещё был дом.
А сегодня — ничего.
Квартира Светы встретила запахом кофе и детскими криками. Младший носился по коридору с игрушечным мечом, старшая сидела за столом, уткнувшись в планшет.
— Жанка! — Света обняла её на пороге, но тут же отстранилась, разглядывая чемодан. — Что случилось?
— Можно у тебя переночевать? Ну... на несколько дней?
Света кивнула, не задавая лишних вопросов. Провела в крохотную комнату, которая служила одновременно кладовкой и гладильной. Жанна опустила чемодан, села на старый раскладной диван.
— Богдан выгнал, — сказала просто, и слова прозвучали странно буднично.
— Этот придурок, — Света присела рядом. — Давно пора было его послать. Я же говорила, что он изменился.
Говорила. Жанна помнила — полгода назад, когда они встречались в кафе, Света осторожно намекала: "А что это Богдан так часто задерживается?" Но тогда она не хотела слушать. Защищала его, придумывала оправдания.
— У него другая. Мила какая-то.
— Конечно, — Света фыркнула. — Небось из его отдела. Они там все такие — костюмчики, улыбочки, а внутри пустота.
Жанна смотрела в окно. За стеклом темнело, включались фонари. Где-то там, в другом конце города, Богдан сейчас встречает свою Милу. Наливает вино, улыбается, рассказывает, как легко избавился от ненужного балласта.
— Жан, ты поешь хоть, — Света потрогала её за плечо. — Я сейчас разогрею...
— Не надо. Спасибо.
Она легла прямо в одежде, натянула на себя плед. Света ушла, прикрыв дверь. Из комнаты доносились голоса — муж что-то спрашивал, дети шумели. Обычная семейная жизнь, тёплая, настоящая.
А у неё больше ничего нет.
Утро началось с сообщения от Богдана: "Забери остальные вещи до выходных. Потом выброшу".
Жанна уставилась на экран. Даже не "как ты?", не "устроилась?". Просто сухое требование, как будто она курьер, которому нужно забрать посылку.
Она написала матери — коротко, без подробностей. Мама ответила через час: "Приезжай домой. Мы всё обсудим".
Домой. В Воронеж, в ту самую двушку на окраине, где она выросла. Где каждый угол напоминает о детстве, о школе, о жизни до Богдана. Возвращаться туда в тридцать лет, с разбитым сердцем и пустым кошельком...
Но выбора не было.
— Света, я, наверное, к маме уеду, — сказала она за завтраком.
— Правильно. Передохнёшь, соберёшься с мыслями, — подруга налила ей чай. — А потом вернёшься и устроишь ему такую жизнь, что пожалеет.
Жанна усмехнулась. Устроить жизнь? Она даже на работу сегодня не знала, как пойти — объяснять коллегам, почему глаза красные? Слушать сочувственные вздохи?
Но идти пришлось. Библиотека встретила привычной тишиной, запахом старых книг и пылью на подоконниках. Заведующая, пожилая Тамара Фёдоровна, искоса посмотрела на Жанну.
— Что-то ты бледная сегодня.
— Не выспалась, — соврала Жанна и ушла в читальный зал.
День тянулся мучительно. Каждый звонок телефона заставлял вздрагивать — вдруг это Богдан, вдруг передумал? Но он не звонил. Зато в обед пришло сообщение от незнакомого номера: "Привет. Это Мила. Не хочу конфликтов. Давай договоримся как взрослые люди?"
Жанна перечитала три раза. Договоримся? О чём? О том, как она спокойно исчезнет, чтобы не мешать их счастью?
"Мне не о чем с тобой говорить", — написала она и заблокировала номер.
Вечером собрала в квартире Богдана остатки вещей — книги, фотоальбом, старый плеер. Он был дома, сидел на кухне с ноутбуком. Даже не поднял голову, когда она вошла.
— Всё забрала? — спросил, не отрываясь от экрана.
— Да.
— Ключи оставь на столе.
Жанна положила связку ключей. Посмотрела на него в последний раз — на этого чужого человека в дорогой рубашке, с модной стрижкой и пустыми глазами.
— Знаешь, Богдан, — сказала она тихо, — мне тебя жаль.
Он дёрнулся, наконец-то посмотрел на неё.
— Что?
— Жаль. Потому что ты променял что-то настоящее на красивую упаковку. И однажды поймёшь это.
— Иди уже, — он отвернулся, но она успела заметить, как дрогнули его губы.
Дверь за спиной закрылась. Последний раз. Окончательно.
И как ни странно, стало легче.
Поезд до Воронежа отправлялся в полночь. Жанна сидела в зале ожидания, обняв чемодан. Вокруг сновали люди — кто-то встречал, кто-то провожал, кто-то просто спешил по своим делам.
Телефон завибрировал. Мама: "Жду тебя. Приготовлю твою любимую запеканку".
Жанна улыбнулась. Впервые за два дня — искренне. Может, ничего не потеряно. Может, это не конец, а начало чего-то нового. Пока непонятного, пугающего, но точно — своего.
Объявили посадку. Она взяла чемодан и пошла к перрону. Не оборачиваясь.
Четыре месяца пролетели незаметно. Жанна устроилась в воронежскую библиотеку — районную, небольшую, но уютную. Зарплата была чуть больше, чем в Москве, а главное — здесь её ценили. Директор, энергичная женщина лет пятидесяти, сразу предложила вести кружок для подростков.
— У тебя талант, — сказала она после первого занятия. — Видно, что любишь своё дело.
Жанна сняла однушку в новом районе. Скромную, но свою. Без чужих упрёков, без подсчёта каждой потраченной копейки. По вечерам читала, пила чай на крохотном балконе, смотрела на закаты. И впервые за годы чувствовала себя... спокойно.
Богдан не писал. Не звонил. Словно испарился.
А потом — в один майский день, когда Жанна возвращалась с работы — он появился.
Стоял у подъезда, в мятой куртке, небритый. Совсем не похожий на того самоуверенного хвастуна, что выгонял её зимой. Скорее на уставшего, потерянного человека.
— Привет, — сказал он, и голос дрогнул.
Жанна остановилась в нескольких шагах. Сердце бешено забилось — от неожиданности, от злости, от чего-то ещё, чему не хотелось давать имя.
— Ты как меня нашёл?
— У Светы спросил. Она не хотела говорить, но я... — он провёл рукой по лицу. — Мне нужно было тебя увидеть.
— Зачем?
Он шагнул ближе, и она увидела его глаза — красные, измученные.
— Я ошибся, Жанна. Во всём ошибся.
Она молча прошла мимо, открыла дверь подъезда. Он последовал за ней.
— Послушай меня, пожалуйста. Мила... это была ошибка. Огромная ошибка.
— Не моя проблема, — бросила она через плечо, поднимаясь по лестнице.
— Она использовала меня! — голос Богдана сорвался на крик. — Я потерял работу из-за неё! Она слила информацию конкурентам, а меня подставила. Теперь я без работы, без денег, без...
— Без меня, — закончила Жанна, останавливаясь у двери своей квартиры.
Он кивнул. Опустил голову.
— Я был дураком. Думал, что деньги — это главное. Что статус важнее всего. А в итоге остался ни с чем.
Жанна достала ключи, открыла дверь. Богдан стоял на площадке, и вид у него был настолько жалкий, что внутри что-то дрогнуло. Почти дрогнуло.
— Жанна, я понял, как был неправ. Ты — единственная, кто любил меня настоящего. Не за деньги, не за должность. Просто за то, что я есть.
— Был, — поправила она. — Был. Того человека, за которого я выходила, больше нет.
— Я изменюсь! — он схватил её за руку. — Дай мне шанс. Один шанс, и я докажу...
Она высвободила руку. Посмотрела на него долгим взглядом — изучающим, беспощадным.
— Богдан, ты помнишь, что сказал мне тогда? "Как будешь зарабатывать, тогда пущу, может быть". Помнишь?
Он молчал, сжав челюсти.
— Так вот, я зарабатываю. Мало, по твоим меркам, но достаточно для себя. У меня есть работа, которую я люблю. Есть квартира. Есть люди, которые меня уважают. И знаешь, что самое главное?
— Что? — выдохнул он.
— Мне не нужно больше доказывать свою ценность. Я не чувствую себя балластом. Я просто живу, и это прекрасно.
Богдан опустился на колени прямо там, на лестничной площадке. Схватился за край её куртки.
— Прости меня. Пожалуйста, прости. Я всё понял, я готов измениться...
Соседка тётя Галя выглянула из своей двери, с любопытством разглядывая сцену. Жанна аккуратно отстранила руку Богдана.
— Вставай. Не унижайся.
— Но ты же...
— Ничего я не должна, — голос прозвучал спокойно, без злости. — Ты сделал выбор. Выгнал меня, оскорблял, топтал. И теперь, когда тебе плохо, ты вспомнил обо мне. Но я не запасной аэродром, Богдан. Я человек.
Он поднялся с колен, вытер лицо рукавом. Глаза блестели — то ли от слёз, то ли от злости на самого себя.
— Значит, всё? Просто так?
— Просто так, — кивнула она. — Иди домой. Или куда там ты теперь идёшь. Разбирайся со своей жизнью сам.
Развернулась, вошла в квартиру и закрыла дверь. Прислонилась к ней спиной, закрыла глаза. Сердце колотилось, руки дрожали. Но внутри было ясно и светло.
Она не простила. И не собиралась.
Потому что прощение — это не слабость и не обязанность. Это выбор. И её выбор — жить дальше без человека, который видел в ней только цифры на зарплатной ведомости.
Вечером Жанна заварила себе травяной чай, села у окна с книгой. За стеклом розовело небо, гуляли парочки, смеялись дети на площадке. Обычная жизнь, простая, без драм.
Телефон молчал. Богдан больше не писал.
И это было правильно.
Она открыла книгу на закладке, погрузилась в чтение. Завтра её ждали ребята на занятии, послезавтра — встреча с директором по поводу нового проекта. Жизнь продолжалась, наполненная смыслом и спокойствием.
А где-то далеко, в Москве, мужчина по имени Богдан учился жить с последствиями своих решений.
Без неё.