— Послушай, может, хватит уже эти йогурты покупать? Дорого же.
Лена подняла глаза от списка продуктов. Муж стоял у холодильника с банкой пива в руке и смотрел на неё с выражением человека, который только что обнаружил государственную измену.
— Дима, это для Маши. Ей два года, ей нужны молочные продукты каждый день.
— Ну так купи кефир обычный. Зачем эти йогурты с игрушками? Переплата сплошная.
Лена медленно выдохнула. Три дня назад этот же мужчина купил себе беспроводные наушники за двенадцать тысяч. Вчера заказал новую куртку. А она сейчас должна объяснять, почему ребёнку нужен йогурт.
— Хорошо, — коротко ответила она и вычеркнула строчку из списка.
Дима кивнул, словно одержал победу в важных переговорах, и вернулся в комнату. Лена осталась стоять посреди кухни с маркером в руке и комом в горле.
Утро началось в шесть. Маша проснулась с требованием каши, Артём в семь месяцев решил, что спать больше не интересно. Дима спал до девяти — ему же завтра на работу, нужны силы.
К тому времени, когда он встал и ушёл в душ, Лена уже покормила обоих детей, переодела Артёма три раза (он научился стягивать подгузник и считал это весёлой игрой), загрузила стиральную машину и вытерла со стола размазанную кашу.
— Кофе есть? — спросил Дима, выходя из ванной свежим, в белой рубашке.
— Сейчас сделаю.
— А завтрак?
Лена посмотрела на него. На руках у неё висел Артём, который тянулся к её волосам. Маша сидела на полу и пыталась натянуть колготки на голову.
— Яичница подойдёт?
— Ну ладно уж, — вздохнул Дима. — Только быстро, мне через полчаса выезжать.
Она успела. Пожарила яйца одной рукой, второй придерживая сына. Дима ел молча, листая телефон. Когда допил кофе, поднялся, чмокнул её в щёку и ушёл.
Тишина длилась ровно три секунды. Потом Маша заплакала — колготки не слушались. Артём закряхтел — пора менять подгузник снова. Лена глянула на часы. Девять тридцать. До вечера ещё целая жизнь.
Вечером она стояла у плиты и помешивала суп, когда услышала, как хлопнула входная дверь.
— Я дома! — крикнул Дима и прошёл сразу в комнату.
Лена ждала. Раньше он заходил на кухню, обнимал, рассказывал про день. Теперь просто шёл к компьютеру.
Через двадцать минут она позвала его ужинать. Дима сел за стол, попробовал суп и поморщился.
— Что-то он какой-то пресный.
— Посоли, — спокойно сказала Лена.
— Да я не об этом. Ты что, вообще соль не кладёшь?
— Клала. Детям нельзя много соли, готовлю на всех сразу.
— Ага, — Дима отодвинул тарелку. — Мне, значит, пресное хлебать, потому что детям нельзя. Отлично.
Лена сжала ложку. Молчала. Считала до десяти. Он доел суп, добавки не попросил. После ужина ушёл обратно к компьютеру — там начинался стрим с друзьями.
Она мыла посуду и слушала, как он смеётся в наушниках. Громко, заразительно. С друзьями он всегда был весёлым.
На следующий день Дима пришёл домой с пакетом. Лена подумала — продукты принёс, помочь решил. Но он достал оттуда новый джойстик.
— Сколько стоит? — спросила она.
— Пять тысяч. А что?
— Просто интересно.
Он нахмурился.
— Лена, это моя зарплата. Я работаю, имею право потратить на себя.
— Конечно, — она отвернулась к плите. — А я не работаю, да?
— Ну а что ты делаешь? — он сказал это спокойно, почти с удивлением. — Ты дома сидишь с детьми. Это не работа.
Она обернулась.
— Повтори.
— Что повторить? — Дима пожал плечами. — Ты не работаешь. Я деньги зарабатываю, а ты их тратишь. Так что если тебе что-то не нравится — извини, но ты не имеешь права голоса.
Тишина стояла такая, что слышно было, как на плите шипит масло. Маша играла в соседней комнате, Артём спал. Лена смотрела на мужа и не узнавала его.
— Ты это серьёзно?
— Абсолютно. Хочешь право голоса — иди работай.
— С двумя детьми? Младшему семь месяцев!
— Ну это твой выбор был — рожать второго.
Что-то внутри неё щёлкнуло. Тихо. Как предохранитель.
Лена легла спать но не могла уснуть до трёх ночи. В голове крутились слова мужа. "Ты не работаешь". Она попыталась вспомнить, когда он начал так думать. Месяц назад? Два? Или это копилось постепенно, а сегодня просто вырвалось наружу?
Утром она встала, как обычно — в шесть. Покормила детей. Развесила бельё. Протёрла пол на кухне, потому что Маша разлила сок. Приготовила обед. В час дня, когда оба ребёнка наконец задремали, Лена взяла блокнот и ручку.
И начала считать.
Она выписывала в столбик всё, что делала за день. Подъём в шесть. Готовка завтрака. Кормление двух детей — полтора часа. Уборка после завтрака. Стирка. Развешивание белья. Игры с Машей. Укладывание Артёма на сон. Готовка обеда. Кормление. Мытьё посуды. Прогулка — два часа. Снова кормление. Купание детей. Укладывание на ночь. Ужин для мужа. Мытьё посуды. Уборка игрушек.
Она закончила писать и посмотрела на список. Строчек было двадцать семь. День расписан по минутам, с шести утра до одиннадцати вечера.
Потом Лена открыла телефон и начала искать.
Няня. Восемьдесят тысяч в месяц за полный день с двумя детьми.
Уборщица. Двадцать пять тысяч за уборку три раза в неделю.
Повар. Тридцать тысяч за готовку домашней еды на семью.
Сиделка для грудничка. Пятьдесят тысяч.
Лена суммировала. Вышло сто восемьдесят пять тысяч рублей.
Зарплата Димы — сто двадцать.
Она распечатала список на старом принтере, который остался с её фриланса. Аккуратно подшила расчёты. И положила на стол.
Вечером Дима пришёл усталый. Разулся, кинул ключи на полку.
— Что это? — он кивнул на бумаги.
— Прочитай.
Он взял листы, пробежался глазами. Сначала равнодушно, потом внимательнее. Лицо постепенно менялось.
— Это что, прайс-лист? — усмехнулся он. — Ты мне счёт выставляешь?
— Нет. Это расчёт стоимости моего труда. Ты сказал, что я не работаю. Я посчитала, сколько стоит моя "не работа". Сто восемьдесят пять тысяч в месяц. Это больше, чем ты получаешь.
Дима отбросил бумаги на стол.
— Лена, ты вообще адекватная? Какие деньги? Ты мать, это твои обязанности!
— Хорошо. Тогда и у тебя обязанности. Ты отец. Начни выполнять их бесплатно, раз уж я должна.
— При чём тут я? Я деньги приношу в дом!
— И я работаю в этом доме. Каждый день. По семнадцать часов. Без выходных. Без отпуска. Без зарплаты. Но с твоими претензиями, что суп пресный.
Он смотрел на неё, как на незнакомку.
— Ты что, зарплату хочешь? За то, что сидишь дома?
— Я хочу, чтобы ты перестал обесценивать то, что я делаю. Хочу, чтобы когда ты покупаешь себе джойстик за пять тысяч, ты не говорил мне, что йогурт для ребёнка слишком дорогой.
— Лен, это же глупость какая-то! — он провёл рукой по лицу. — Нормальные жёны не выставляют мужьям счета!
— Нормальные мужья не говорят жёнам, что у них нет права голоса.
Пауза затянулась. Дима смотрел то на бумаги, то на неё.
— И что ты предлагаешь? — он скрестил руки на груди. — Чтобы я тебе теперь зарплату платил?
— Нет. Я предлагаю тебе вести хозяйство самому три дня. Готовить, убирать, гулять с детьми, купать, укладывать. А я посижу за компьютером, посмеюсь с друзьями в наушниках и поужинаю твоим "пресным" супом.
— Лена, ты несёшь чушь! Я на работе устаю!
— И я устаю. Но почему-то мою усталость никто не считает.
Он развернулся и вышел из кухни. Хлопнула дверь в комнату. Лена стояла у стола, сжимая край столешницы. Руки дрожали. Но внутри было удивительно спокойно.
Она не готовила ужин на следующий день. Когда Дима спросил, она ответила:
— Не работаю же. Не имею права.
Он пошёл к холодильнику, нашёл сосиски, пожарил их молча. Ел стоя, демонстративно не глядя в её сторону.
Посуду не помыл. Она тоже не стала.
На второй день он пришёл раньше и удивился, что обеда нет. Лена сидела с детьми на полу и собирала пирамидку.
— Ты чего, забастовку объявила?
— Нет. Просто не работаю. Как ты и сказал.
Он стоял в дверях, не зная, что ответить. Потом развернулся и ушёл. Заказал доставку.
Вечером, когда дети уснули, он зашёл в спальню. Лена лежала на кровати с книгой.
— Лен, давай поговорим нормально.
Она подняла взгляд.
— Я готова.
Он сел на край кровати, потёр лицо ладонями.
— Я не хотел тебя обидеть. Просто... я правда устаю. И мне кажется, что ты дома, тебе проще. Я же не вижу, что ты делаешь весь день.
— А ты попробуй увидеть.
— Ладно, — он вздохнул. — Допустим, я был неправ. Чего ты хочешь?
— Чтобы ты понял: моя работа не менее важна, чем твоя. Чтобы мы тратили деньги на семью вместе, а не так, что ты решаешь единолично. И чтобы ты не говорил, что я не имею права голоса.
Он долго молчал. Смотрел в пол.
— Хорошо. Прости. Я был не прав.
— Был, — согласилась Лена.
— Давай начнём по-другому?
Она отложила книгу.
— Давай.
Прошло две недели. Дима теперь сам укладывал Машу спать. Каждый вечер. Читал ей сказки, пел колыбельные фальшиво, но с душой. По выходным забирал обоих детей на прогулку, давая Лене час тишины.
Когда пришла его зарплата, он спросил:
— Лен, что нам нужно?
Она подумала.
— Стиральный порошок. И йогурты для Маши.
— Хорошие, с игрушками?
— Да.
— Куплю, — кивнул он и улыбнулся.
И это была честная улыбка. Без раздражения. Без превосходства.
Лена смотрела на мужа и думала: вот оно — равноправие. Не в красивых словах. А в обычных йогуртах, купленных без упрёков.