— Виктория. Красивое имя, правда же?
Я лежала на больничной койке, прижимая к груди свёрнутый тёплый комочек — нашу дочь, которой от роду было всего три часа. Тело ещё ныло после родов, в голове стоял туман от усталости, но я была невероятно счастлива. А Максим стоял у окна, разглядывая улицу, и вдруг произнёс эту фразу.
— Что? — переспросила я, не сразу сообразив.
— Викторией назовём малышку, — он обернулся ко мне с улыбкой. — Мне всегда нравилось это имя. Красивое, сильное.
Я молчала несколько секунд, пытаясь осмыслить услышанное. Мы столько раз обсуждали имена для дочки. У нас были варианты: Алиса, Дарья, Софья. Но Виктория? Это имя никогда не звучало в наших разговорах.
— Макс, — я постаралась говорить спокойно, — но мы же вроде остановились на Алисе или Дарье.
— Ну, я подумал... — он подошёл ближе, заглянул в лицо спящей дочке. — Виктория звучит торжественнее. Победительница — вот что это значит.
Что-то кольнуло меня внутри. Виктория. Я точно где-то слышала это имя в связи с Максимом. И тут меня осенило.
— Макс, — я смотрела ему прямо в глаза, — а твою бывшую девушку, ту, с которой ты встречался до меня... её же звали Викой?
Он замешкался. Всего на мгновение, но я заметила.
— При чём тут это? Это было так давно.
— Отвечай прямо. Её звали Виктория?
— Ну да, — он пожал плечами, словно речь шла о чём-то незначительном. — Но я же не поэтому предлагаю это имя.
— А почему тогда? — я почувствовала, как внутри всё сжимается от обиды. — Ты хочешь назвать нашу дочь в честь своей бывшей?
— Маш, не утрируй, — Максим провёл рукой по волосам. — Это просто совпадение. Мне нравится имя само по себе.
— Совпадение? — я едва сдерживалась, чтобы не повысить голос и не разбудить малышку. — Ты десять лет назад встречался с Викторией. И вдруг, прямо сейчас, через три часа после рождения нашей дочери, тебе приходит в голову именно это имя?
— Ты всё неправильно понимаешь.
— Объясни тогда, как надо понимать правильно.
Он отвернулся к окну. Я видела его затылок, напряжённые плечи. Почему он молчит? Почему не пытается убедить меня, что я ошибаюсь?
— Знаешь что, давай просто успокоимся, — наконец произнёс он. — Ты устала, мне тоже нужно прийти в себя. Поговорим завтра.
Он ушёл. А я осталась одна с дочкой на руках и с этим ужасным ощущением, что мой муж только что попытался вписать память о другой в нашу совместную жизнь.
*
Домой я вернулась через три дня. Максим встретил нас с цветами, помог донести вещи, суетился вокруг малышки. Но между нами повисло молчание — тяжёлое, липкое.
За ужином я не выдержала.
— Мы так и не решили с именем.
— Маша, давай не будем...
— Нет, давай будем, — я положила вилку. — Объясни мне, почему ты так настаиваешь на Виктории.
Максим посмотрел на меня усталым взглядом.
— Потому что это имя что-то значит для меня, ладно? Это не про Вику.
— Тогда про что?
— Моя бабушка... — он замялся. — Её звали Виктория Фёдоровна. Она ушла из жизни, когда мне было восемь. Я её очень любил.
Я растерялась. Этого он никогда не рассказывал.
— Почему ты не сказал сразу?
— Не знаю, — он пожал плечами. — Мне трудно говорить о ней. Но я действительно хотел бы, чтобы имя бабушки продолжилось.
Я почувствовала, как злость начинает отступать. Может, я действительно всё неправильно поняла?
— Но твоя бывшая девушка тоже носила это имя, — я старалась говорить спокойно. — Ты понимаешь, как это выглядит?
— Это просто совпадение, Маш.
— А почему ты никогда раньше не упоминал свою бабушку, когда мы обсуждали имена?
Он молчал. И это молчание говорило больше любых слов.
— Макс, будь со мной честен. Пожалуйста.
Он вздохнул, откинулся на спинку стула.
— Хорошо. Да, Вика была важным человеком в моей жизни. Первая любовь, всё такое. Мы расстались десять лет назад, но... я иногда думаю о ней. Не в том смысле, что хочу вернуться или что-то изменить. Просто... это было важно. И имя красивое.
Я смотрела на него и не узнавала. Мой муж, отец моего ребёнка, только что признался, что думает о бывшей девушке.
— Ты хочешь назвать нашу дочь именем женщины, о которой ты думаешь? — я медленно произнесла каждое слово.
— Маша, не надо так...
— Как "не надо"? — голос сорвался. — Как мне ещё реагировать? Каждый раз, когда я буду звать свою дочь по имени, я буду вспоминать, что это имя твоей бывшей!
— Ты драматизируешь!
— Я драматизирую?! — я вскочила из-за стола. — Ты хоть понимаешь, что предлагаешь? Это не машина, которую можно назвать как угодно! Это наш ребёнок!
Малышка в соседней комнате заплакала. Я пошла к ней, чувствуя, как слёзы жгут глаза.
*
Следующие два дня мы с Максимом почти не разговаривали. Я кормила дочку, пеленала, пыталась наладить режим. Он приходил с работы, помогал по дому, но слово об имени мы больше не произносили.
На третий день приехала свекровь — Лариса Николаевна. Она сразу заметила напряжённую атмосферу.
— Что случилось? — спросила она, когда мы остались вдвоём на кухне.
Я рассказала. Всё, как есть.
Лариса Николаевна слушала, хмурясь всё больше.
— Он что, совсем с ума сошёл? — наконец выдохнула она. — Назвать дочь именем бывшей девушки? Да я ему сейчас устрою!
— Он говорит, что это в честь его бабушки.
— Чьей бабушки? — свекровь удивлённо посмотрела на меня. — У него не было бабушки Виктории. Мою маму звали Клавдия, а мать его отца — Зинаида.
Я похолодела.
— Как не было?
— Машенька, я же своих родных знаю. Никакой Виктории Фёдоровны у нас в роду не было.
Значит, он солгал. Придумал историю про бабушку, лишь бы оправдать своё желание.
Когда Максим вернулся с работы, Лариса Николаевна встретила его в прихожей.
— Максим, мне нужно с тобой поговорить.
— Мам, я устал...
— А мне всё равно, — она сложила руки на груди. — Объясни мне, что за чушь ты несёшь про бабушку Викторию?
Он побледнел.
— Маша тебе рассказала?
— Не уходи от ответа. Какая бабушка Виктория, когда у тебя таких родственниц не было?
— Я... — он растерялся. — Просто хотел...
— Хотел обмануть жену? — Лариса Николаевна говорила тихо, но в её голосе звучала сталь. — Придумать историю, чтобы назвать дочь именем бывшей девушки?
— Это не так!
— Тогда как?
Максим прошёл в комнату, опустился на диван. Я стояла в дверях, держа на руках дочку.
— Я не могу объяснить, — он закрыл лицо руками. — Просто... это имя для меня многое значит. Вика была моей первой любовью. С ней я впервые почувствовал себя по-настоящему счастливым.
— И что? — холодно спросила я. — Ты до сих пор в неё влюблён?
— Нет! Господи, Маша, конечно нет. Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Просто... это имя напоминает мне о том времени, когда всё казалось простым и светлым.
— А сейчас не кажется? — я почувствовала, как внутри всё обрывается.
— Сейчас всё сложнее. Кредиты, работа, бессонные ночи... — он поднял на меня глаза. — Я не хочу сказать, что мне плохо с тобой. Просто иногда я вспоминаю то время и... ностальгирую.
Лариса Николаевна вздохнула.
— Максим, сынок, ты дурак.
— Мам...
— Нет, дай я скажу. Ты взрослый мужчина, у тебя жена, новорождённая дочь. А ты цепляешься за воспоминания о девчонке, с которой встречался в двадцать лет? Ты вообще понимаешь, как это нелепо?
— Я просто хотел...
— Ты хотел сохранить частичку той жизни, — перебила его Лариса Николаевна. — Но знаешь что? Та жизнь закончилась. У тебя теперь другая семья. И если ты не можешь это принять, то проблема не в имени для дочери, а в твоей голове.
Повисла тишина. Максим сидел, опустив плечи. Я прижимала к себе малышку, которая мирно сопела, не подозревая, какие разговоры идут вокруг неё.
— Машенька, — свекровь повернулась ко мне, — скажи честно: ты можешь простить его?
Я смотрела на Максима. На этого человека, с которым я прожила пять лет. Который делал мне предложение под дождём. Который держал меня за руку во время родов и плакал, когда впервые увидел нашу дочь.
— Не знаю, — призналась я. — Мне нужно время, чтобы понять.
*
Следующую неделю мы жили как соседи. Максим спал в гостиной, я — в спальне с малышкой. Лариса Николаевна оставалась с нами, помогая по хозяйству и давая мне возможность отдохнуть.
Однажды вечером я вышла на балкон подышать воздухом. Максим тоже был там, курил — хотя бросил ещё два года назад.
— Не думал, что опять начну, — он затушил окурок, увидев меня.
Мы стояли рядом, глядя на огни города.
— Маш, прости меня, — он заговорил первым. — Я был полным идиотом.
— Это точно.
— Я правда не хотел тебя обидеть. Просто... наверное, испугался.
— Чего?
— Ответственности. Понял, что теперь я отец, что от меня зависит жизнь маленького человека. И захотелось спрятаться в прошлом, где всё было легко и беззаботно.
Я молчала, давая ему договорить.
— Но это глупо, я понимаю. То время ушло, и это нормально. У меня теперь есть ты и наша дочь. И я не хочу потерять вас из-за своей глупости.
— А имя? — я посмотрела на него.
— Забудь про Викторию. Это действительно было неправильно.
Мы помолчали. Я чувствовала, как постепенно отпускает обида.
— Знаешь, я тут подумала, — сказала я. — А что если назовём её Ева? Это имя мы с тобой не обсуждали, но мне оно нравится. Простое, красивое. И ни с чем не связанное.
Максим улыбнулся — впервые за много дней.
— Ева. Да, это хорошо.
— Или Марта, — добавила я. — Тоже красивое.
— Давай пройдёмся по всем вариантам, — он взял меня за руку. — И выберем то, что понравится нам обоим.
*
В итоге мы остановились на имени Софья. Оно возникло случайно — свекровь заметила, что малышка очень похожа на прабабушку Сонечку по старой фотографии. Мы с Максимом посмотрели друг на друга и поняли: это оно.
Софья. Мудрая, спокойная, светлая.
Когда мы поехали в ЗАГС регистрировать дочку, я заметила, что Максим взволнован.
— Всё нормально? — спросила я.
— Да, просто думаю... — он посмотрел на меня. — Какой же я был дурак. Чуть не потерял всё из-за призраков прошлого.
— Зато теперь ты знаешь, что прошлое должно оставаться в прошлом.
— Знаю, — он крепко сжал мою руку. — И я буду лучшим отцом для Софьи. Обещаю.
Я улыбнулась. Да, эта история была непростой. Но мы прошли через неё и стали ближе друг к другу. Иногда конфликты нужны, чтобы понять, что действительно важно.
А важна была наша семья — я, Максим и маленькая Сонечка, которая мирно спала в коляске, не зная, какие бури бушевали вокруг её имени.