Мы с мужем не были в отпуске три года. Я упаковала чемодан, но всё рухнуло в один момент — позвонила свекровь. Её парник стал важнее моего счастья. История о том, как я перестала быть приложением к чужой семье.
Чемодан стоял посреди спальни, раскрытый, словно в ожидании чуда. Я аккуратно укладывала в него новое платье цвета морской волны, вдыхая аромат свежести и предвкушения. Мы с Сергеем не были в отпуске три года. И вот, пазл сложился. У нас было забронировано два дня в загородном парк-отеле. Не бог весть что, не Мальдивы, конечно, но там был бассейн, тишина и отсутствие необходимости готовить на всю семью.
Дверь квартиры хлопнула. Сергей вернулся с работы пораньше. Он вошел в спальню, не разуваясь, в уличных ботинках, оставляя на ламинате грязные следы. В руках он теребил ключи, и этот звон показался мне похоронным колоколом по моим мечтам.
— Сереж, ты чего в обуви? — спросила я. — Мы выезжаем через час.
Сергей тяжело вздохнул, опустился на край кровати и потёр переносицу, избегая моего взгляда.
— Ира, разбирай чемодан. Мы никуда не едем.
Я замерла.
— В смысле — не едем? Что случилось?
— Машина на ходу. Просто планы изменились. Мама звонила. У неё там... катастрофа. Парник. Ветром пленку сорвало. Она говорит, если сейчас не сделать, то все посадки погибнут. А там помидоры, рассада, она с февраля их на подоконнике нянчила.
Я медленно опустилась в кресло. Парник. Помидоры. Против нашего единственного отдыха за три года.
— Сережа, давай мы вызовем мастера. Я оплачу.
— Ты что, маму не знаешь? — он всплеснул руками. — Ей нужно, чтобы я сделал. Лично. И ты... нужна. Там ягоду собрать надо, смородина осыпается. Мама плачет, говорит, сердце прихватило.
— Сережа, у нас оплачен отель. Я устала. Я просто хочу лежать и ничего не делать.
Он посмотрел на меня с мукой в глазах, словно сам был заложником этой ситуации.
— Ира, ну ты же понимаешь… Мама столько сил вложила в этот огород. Нельзя её подвести. Она старенькая, расстроится — и давление. Я себе не прощу.
— А меня подвести можно? — тихо спросила я.
И тут он произнес фразу, которая перечеркнула всё. Он сказал это с какой-то обреченностью, признавая своё поражение перед материнским авторитетом:
— Забудь про свои планы. Мама велит ехать на дачу. Покорно исполняем. Мы же семья.
«Покорно исполняем». Это прозвучало как приговор. Как девиз всей нашей жизни. Покорно исполняем, когда мама выбирает обои. Покорно исполняем, когда едем в дачное рабство вместо кино.
Я молча вытащила платье и повесила его обратно в шкаф. Достала старые джинсы и галоши.
— Ты права, — сказала я тихо. — Мама велит.
Дорога до дачи прошла в тишине. Я смотрела в окно и думала о том, что любовь умирает не от больших предательств, а от таких вот мелких, бытовых убийств мечты. От парников, которые важнее жены.
Зинаида Львовна встретила нас у ворот. Она не выглядела умирающей. Наоборот, глаза её горели боевым огнем.
— Ну наконец-то! — крикнула она. — Я уж думала, не доедете. Сережа, бегом пленку чинить. А ты, Ира, иди на кухню, банки ошпарить, огурцы пропадают.
— Здравствуйте. А как же сердце? Вы же говорили, прихватило.
— А, это... корвалол выпила, отпустило. Давайте, шевелитесь. Отдыхать будете на том свете.
Весь день прошел как в тумане. Я мыла, резала, стерилизовала. Жара стояла адская.
— Ира, ты плохо банки моешь! — кричала свекровь. — Испортишь продукт — я тебе не прощу!
Я молчала. Я превратилась в функцию. В кухонный комбайн.
Вечером, когда стемнело, мы сели ужинать. Зинаида Львовна составляла план работ:
— Завтра подъем в шесть. Сережа окучивает картошку, а ты, Ира, пойдешь в малинник. Там крапива выросла по пояс, надо выдрать всё руками.
— Я не пойду в малинник, — сказала я.
Повисла тишина.
— Что значит — не пойдешь? — свекровь грохнула чашкой. — Нечего прохлаждаться! Тут люди спины гнут ради будущего урожая, а ты нос воротишь!
— Я приехала, потому что у вас «катастрофа». Парник починили. Банки закрыли. На этом всё. Завтра я буду отдыхать.
— Отдыхать? — она рассмеялась. — Ты слышал, Сережа? На курорт приехала! Тут люди спины не разгибают ради огурчиков!
— Мне не нужны ваши огурцы, — твердо сказала я. — И картошку я могу купить.
Сергей напрягся.
— Ира, прекрати. Мама старается для нас.
— Для кого «для нас»? Ты хоть раз спросил, нужны ли нам эти триста банок, которые гниют на балконе?
— Ах вот как! — лицо Зинаиды Львовны пошло пятнами. — Неблагодарная! Сынок, ты посмотри, кого пригрел! Ей бы только хвостом вертеть!
Сергей вскочил, бросился к матери:
— Ира, извинись немедленно!
— За что? За то, что я хочу прожить свою единственную жизнь не на грядке?
— Забудь про свои хотелки! — рявкнул он. — Ты в семье живешь, а не на острове. Здесь общие интересы!
— Общие интересы... — повторила я. — Значит, твоя мама — это «общие», а мои желания — это «хотелки»? Понятно.
Я встала, зашла в дом, побросала вещи в сумку и вызвала такси.
— Если ты сейчас уедешь, — сказал Сергей тихо, — то можешь не возвращаться.
— Хорошо, Сережа. Покорно исполняю.
Я вышла за калитку. Такси приехало через сорок минут. Водитель удивился:
— Случилось чего, дочка? С дачи на ночь глядя бежишь?
— Случилось, — улыбнулась я. — Свобода случилась.
Я заселилась в тот самый отель, пусть и в другой номер. Заказала шампанское и смыла с себя в ванной запах дачной безысходности. Впервые за долгое время я чувствовала лёгкость — будто сбросила тяжёлый рюкзак, который носила годами.
Сергей пришел ко мне на работу через два дня.
— Ты где была? Я чуть с ума не сошел.
— Я была в отпуске, Сережа. Как и планировала.
— Ира, ну перегнули мы палку. Но мама... она старая. Можно же было потерпеть. Она теперь лежит.
— Она лежит, потому что это единственный способ заставить тебя чувствовать вину.
— И что теперь? Развод? Из-за грядок?
— Не из-за грядок. А из-за того, что ты сказал: «Забудь про свои планы. Мама велит». У нас нет «нас», Сережа. Есть ты и мама. А я — просто удобное приложение. Я так больше не хочу.
Я подала на развод. Он не верил до последнего. Думал, я попугаю и вернусь варить борщ. Но я не вернулась.
Прошло полгода. Сейчас я живу в съемной квартире, коплю на свою. У меня нет дачи. Нет парников. Нет гниющих огурцов. Зато есть я сама. И есть то самое платье цвета морской волны, которое я наконец-то надела в театр. И была абсолютно счастлива.
Как вы считаете, можно ли сохранить семью, если один из партнёров постоянно жертвует своими интересами ради требований родственников?