Финансовые вопросы часто становятся лучшей проверкой чувств. Эта история о том, как одна фраза за ужином спасла девушку от брака, в котором ей была уготована роль бесправной прислуги.
Запах свежего бетона и строительной пыли для Алины сейчас был слаще любых французских духов. Она стояла посреди пустой, гулкой комнаты, где из стен торчали провода, а пол представлял собой серую стяжку, и счастливо улыбалась. Через панорамное окно десятого этажа город казался игрушечным, а будущее — таким же светлым и прозрачным, как это осеннее небо.
— Ну как тебе? — Сергей подошел сзади, обнял её за плечи и уткнулся носом в макушку. — Наша спальня будет здесь.
— Она идеальная, Сереж, — выдохнула Алина.
Они встречались три года. Два из них жили на съемной квартире, откладывая каждую копейку. Точнее, откладывала в основном Алина. Она работала ведущим логистом, брала подработки. Сергей тоже старался, но у него средства почему-то утекали сквозь пальцы: то машина сломается, то маме нужно помочь, то друзья пригласят на мальчишник.
Но главный вклад в их будущее сделала бабушка Алины. Уходя, она оставила внучке наследство — «однушку» в центре, которую Алина продала. Эти средства, плюс их общие накопления, покрывали почти 70% стоимости нового жилья. Остальное — в ипотеку.
— Завтра сделка, — Сергей сжал её руку, но как-то нервно, влажно. — А потом свадьба…
Свадьба была назначена через месяц. Казалось, жизнь выстраивается в правильную линию. Единственным темным пятном была будущая свекровь, Инга Петровна.
В тот вечер, накануне сделки, они были приглашены к ней на «семейный ужин».
Квартира свекрови сияла стерильной чистотой. Ни пылинки. Всё торжественно, будто на приеме у посла. Инга Петровна сидела во главе стола, чопорная, с идеально уложенной прической.
Когда подали чай, она аккуратно промокнула губы салфеткой, отложила её в сторону и посмотрела на Алину пронзительным взглядом учителя математики:
— Ну, рассказывайте. Завтра, значит, покупаете недвижимость?
— Да, мам, — радостно отозвался Сергей, но тут же опустил глаза в тарелку, начав крошить пирог вилкой.
— Фотки я видела. А вот документы — нет. Как оформлять будете?
Алина спокойно отставила чашку.
— Как обычно, Инга Петровна. В общую совместную собственность. Мы же через месяц расписываемся. Сергей пойдет созаемщиком.
Инга Петровна прищурилась, барабаня пальцами по столу.
— Созаемщиком, значит. А первый взнос чей?
— В основном мой, — честно ответила Алина. — Пять миллионов — мои. Сергей добавил двести тысяч.
— Двести тысяч! — картинно всплеснула руками свекровь. — Огромные деньги! И он будет платить ипотеку годами!
— Мы будем платить вместе, — поправила Алина. — У меня зарплата, к слову, выше.
— Сегодня выше, завтра декрет, и ты сядешь мужу на шею, — отрезала Инга Петровна, стряхивая невидимую пылинку с рукава. — Знаю я вас. Только и ищете, как бы мужика обобрать.
Алина почувствовала, как к щекам прилила кровь. Сергей продолжал молча терзать пирог.
— Инга Петровна, я никого обирать не собираюсь. Я вкладываю свои пять миллионов. И я согласна оформить жилье пополам. По-моему, это более чем справедливо.
Свекровь выпрямилась, словно проглотила аршин.
— Справедливость, милочка, это когда мать спокойна за будущее сына. Ты сегодня жена, а завтра хвостом вильнула — и нет тебя. А метры тю-тю. Половину оттяпаешь.
— Мам, ну ты чего начинаешь… — вяло пробормотал Сергей, не поднимая головы.
— Молчи! — цыкнула на него мать. — Ты жизни не знаешь. Я всю ночь не спала, думала. И решила так.
Она сделала театральную паузу, наслаждаясь моментом.
— Я даю благословение на этот брак и оплачиваю ресторан, только при одном условии. Квартиру вы оформляете на меня.
Алина решила, что ослышалась.
— Простите, на кого?
— На меня, — невозмутимо повторила Инга Петровна, поправляя серебряную ложечку. — Я человек пожилой, мне чужого не надо. Но так будет надежнее. Вы ипотеку выплатите, поживете лет десять, деток родите, докажете, что семья крепкая — тогда я на Сережу дарственную напишу. А пока — пусть на мне побудет.
У Алины перехватило дыхание.
— Вы шутите? Там пять миллионов моих личных средств. Наследство бабушки. Почему я должна дарить их вам?
— Не мне, а семье! — возвысила голос Инга Петровна. — А если ты сейчас уже о дележке думаешь, значит, не любишь ты Сережу, а расчет у тебя!
— Расчет? — Алина встала. Руки у неё дрожали, но голос был твердым. — Расчет у меня был бы, если бы я пришла к вам жить. А я покупаю своё.
— Нет! — Инга Петровна ударила ладонью по столу так, что звякнул хрусталь. — Я сказала свое слово. Жилье — на мое имя, или свадьбы не будет! Я костьми лягу, но не дам сыну хомут на шею надеть. Правда, сынок?
Алина посмотрела на жениха. Это был момент истины. Сейчас он должен был встать и сказать матери, что она неправа.
Сергей наконец поднял на неё глаза. В них были страх и мольба. Он выглядел как нашкодивший школьник, а не как мужчина, готовый создать семью.
— Алин… Ну может, правда? — пролепетал он. — Мама же не чужая. Перепишет потом. Зато скандалов не будет. Ну что тебе, жалко что ли? Это же формальность…
Мир Алины, тот самый, светлый и прозрачный, рухнул.
— Формальность? — тихо переспросила Алина. — Отдать твоей матери мои пять миллионов и право собственности на мой дом — это формальность?
— Ну она же вернет… — неуверенно протянул Сергей, косясь на мать.
— А если не вернет? Если я ей завтра суп пересолю, и она меня выгонит?
— Как ты можешь так о маме! — воскликнул Сергей, впервые повысив голос, но не на мать, а на неё. — Она святой человек!
Алина горько усмехнулась. Она взяла сумочку.
— Знаете, Инга Петровна, вы правы. Свадьбы не будет.
— Вот и отлично! — торжествующе фыркнула свекровь, принимаясь резать торт. — Напугала! Кому ты нужна-то с таким характером? Сережа себе получше найдет.
— Алин, ты чего? — Сергей вскочил, опрокинув стул. — Ну давай поговорим!
Алина вышла в прихожую.
— Не звони мне, Сережа. И на сделку завтра не приходи. Я куплю всё сама.
Она вышла в подъезд, и только когда тяжелая дверь захлопнулась, дала волю слезам. Она оплакивала три года жизни, потраченные на иллюзию любви.
На следующий день Алина поехала в банк одна. Сделка состоялась. Когда ей вручили ключи, радости не было. Была только усталость.
Сергей начал звонить через день. Сначала уговаривал, потом упрекал: «Ты разрушила нашу мечту из-за своей жадности!», «Тебе бумажки дороже любви!». Алина заблокировала его везде.
Прошел месяц. В день несостоявшейся свадьбы Алина сидела в своей новой квартире на матрасе, пила шампанское с мамой и подругой.
Вдруг в дверь позвонили.
На площадке стоял Сергей. С букетом вялых роз. Вид у него был помятый.
— Открой! Нам надо поговорить! Сегодня наш день!
Алина открыла дверь, но преградила ему путь.
— Алинка, ну прости! — затараторил он, пытаясь протиснуться. — Я дурак был! Мама перегнула палку, я ушел от неё! Жить негде, пусти, а? Мы же любим друг друга! Я всё прощу!
«Я всё прощу». Эта фраза резанула слух.
— Ты ушел от мамы не потому, что понял, что она неправа, а потому что тебе стало неудобно, — спокойно сказала она. — Тебе жить негде? Сними жилье. Как мужчина.
— Но у нас же есть дом! Вот он! — он обвел рукой пространство. — Я же тоже вкладывался! Двести тысяч!
— Твои двести тысяч я перевела тебе на карту вчера. Проверь счет. Я не взяла ни копейки чужого.
Сергей замер, хватая ртом воздух. Цветы в его руке дрогнули.
— Ты… ты вернула? Но зачем?
— Мы ничего не могли, Сережа. Ты не готов к семье. Ты готов быть сыном своей мамы. Вот и будь им.
Она закрыла дверь перед его носом. Щелкнул замок.
Жизнь налаживалась. Кредит оказался не таким страшным, повышение на работе покрыло расходы. Алина записалась на курсы профессиональной фотографии — то, о чем мечтала еще в институте, но не хватало времени. Теперь она бродила по городу с камерой, ловила в объектив счастливые лица и красивую архитектуру, чувствуя, как внутри расправляются крылья.
Через полгода она узнала, что Сергей вернулся к маме, пьет и рассказывает всем, какая Алина меркантильная. Инга Петровна же теперь ищет ему новую невесту — «скромную, из деревни», чтобы не имела своего мнения.
Однажды вечером, сидя на широком подоконнике с чашкой какао, Алина вспомнила тот ужин. И ту фразу: «Квартиру — на мое имя».
Как же она была благодарна Инге Петровне. Искренне. Ведь если бы свекровь была чуть хитрее, Алина могла бы вляпаться в этот брак. А так — всего одна фраза, и всё встало на свои места. Дорогой ценой, но она купила свою свободу.
Теперь она точно знала: любовь — это партнерство, а не рабство. И ключи от счастья должны быть только в твоем кармане.
Дорогие мои читатели!
Как часто нас учат терпеть и прогибаться ради «женского счастья». Но история Алины — это напоминание: у самоуважения нет цены. Никакая свадьба не стоит того, чтобы отдавать свою безопасность в чужие руки. Если вас ставят перед выбором — имущество или любовь — знайте, любви там уже нет. Там есть только жажда использования.
Берегите себя, цените свой труд и никогда не позволяйте никому переписывать вашу жизнь на свое имя.