Он хотел отсудить половину квартиры, которую я получила в наследство. Но я нашла документ, перевернувший всё. Теперь он живёт на даче, а я наконец-то дышу свободно.
За окном моросил мелкий, противный дождь, размывая огни фонарей и превращая город в серую, унылую массу. Марина стояла у окна, прижимаясь лбом к холодному стеклу, на котором дрожали капли — такие же одинокие, как она. Ей хотелось раствориться в этой серости, лишь бы не слышать звона чайной ложечки о стенки чашки — звука, который за последние двадцать лет стал вызывать у неё нервный тик.
На кухне пахло жареной картошкой и застарелым табаком. Этот запах въелся в стены, в шторы, в саму жизнь, которую она так старательно пыталась отмыть.
— Марин, ты меня слышишь вообще? — голос мужа звучал обиженно. — Я говорю, адвокат сказал, что шансы есть. Мы же ремонт делали? Делали. Я вкладывался? Вкладывался.
Марина медленно повернулась. Игорь сидел за кухонным столом в растянутой футболке с пятном от кетчупа. Он выглядел уверенным в своей правоте, как человек, который свято верит, что Земля вертится исключительно вокруг его персоны.
— Игорь, какой ремонт? — устало спросила она. — Ты про те обои в коридоре, которые мы клеили в 2010-м?
Игорь картинно всплеснул руками:
— Вот ты всегда так! Всё деньгами меряешь. А труд? А душа? Я, между прочим, этот ламинат лично выбирал. Ездил через весь город, спину рвал. Это, по-твоему, ничего не стоит? Амортизация здоровья, знаешь ли, вещь дорогая.
Марина смотрела на него и не узнавала. Куда делся тот парень с гитарой? Теперь перед ней сидел мужчина с претензиями на вселенскую несправедливость.
Квартира досталась Марине от бабушки. Пока Марина работала главбухом, тянула быт, ипотеку за дачу и обучение дочери, Игорь работал «в свободном графике» — искал себя долго, основательно, желательно с пультом от телевизора в руках.
Разговор о разводе зашел месяц назад. Не было скандалов. Просто Марина поняла, что больше не может тащить этот чемодан без ручки. Но Игорь воспринял это не как трагедию, а как бизнес-проект.
— Квартира должна быть пополам! Ты ж не бросишь меня без крыши? — настаивал он. — Я тут прописан, я тут жил, я тут старел! По закону совести, Марин, половина моя. И дачу перепиши на меня, тебе она всё равно не нужна.
— Игорь, квартира — мое наследство. Это личное имущество.
— Закон, закон... — передразнил он. — А как же справедливость? Я двадцать лет на эту семью горбатился!
— Горбатился? — Марина не выдержала. — Вспомни, кто платил за коммуналку последние пять лет? Кто кредит закрывал за твою машину?
— Не надо грязи! — взвился Игорь. — Я, может, не миллионер, но я был рядом! Я — опора, даже если ты этого не ценила. Я присутствовал, создавал семью!
— Семью, которую я тащила на себе, — тихо добавила Марина.
Игорь начал нервно расхаживать по кухне:
— Я консультировался. Если докажу, что были «существенные улучшения», суд признает квартиру общей. А мы балкон застеклили. Это капитальное вложение!
— Балкон стоил сорок тысяч рублей, Игорь. Я дам тебе эти сорок тысяч. Забирай и уходи.
— Сорок тысяч? — он хохотнул. — Ты мне выплачиваешь долю. Скажем... три миллиона. И я выписываюсь. Иначе я тут такую коммуналку устрою, водить буду кого захочу. Прописка — это тебе не бумажка.
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стояла свекровь, Тамара Петровна. Женщина-танк.
— Что у вас тут происходит? — с порога заявила она, не разуваясь, проходя в комнату. — Игорюша звонил, сказал, ты его бомжом хочешь сделать?
— Тамара Петровна, Игорь требует половину квартиры, которая принадлежала моей бабушке.
— А что такого? — удивилась свекровь. — Квартира, видите ли, её! А кто в этой квартире ауру создавал?
Марина посмотрела на «создателя ауры», который кивал за спиной матери.
— Он тебе молодость отдал! Лучшие годы! — продолжала свекровь, повышая голос. — Мог бы найти себе помоложе да побогаче, а он с тобой жил, терпел твой характер. Ты ему семью должна обеспечить — хоть так отблагодаришь. За это надо платить.
Марина почувствовала холодную ярость.
— У вас, Игорь, есть неделя на то, чтобы собрать вещи.
— А то что? — набычился муж. — Я тут лягу костьми, но своё не отдам.
Следующие три дня превратились в ад. Игорь брал её измором: не мыл посуду, шумел, водил странных гостей. Расчет был прост: Марина не выдержит и откупится.
Но помог случай. Перебирая антресоли, Марина нашла старую папку. В ней лежал договор дарения денег от её отца. Десять лет назад, когда покупали дачу (оформленную на Игоря), отец настоял на бумаге: деньги дарятся дочери на покупку недвижимости.
Вечером Марина молча положила перед мужем ксерокопию.
— Что это?
— Документ, доказывающий, что дача куплена на средства моих родителей. А значит, при разделе имущества суд оставит её мне. Или обяжет тебя вернуть пять миллионов. Участок сильно подорожал.
Игорь побледнел. Дача была его святыней.
— Ты... ты не посмеешь! Я там баню построил!
— Из материалов, купленных на мою кредитку. Я подготовилась, Игорь. Предложение такое: ты выписываешься и уезжаешь завтра же. Взамен я не претендую на дачу. Живи там, сажай картошку. Но ключи от квартиры — на стол.
— А жить мне где? На даче зимой холодно... — жалобно протянул он, сдуваясь.
— Это не моя проблема. Или суд, где я раздену тебя до трусов, доказав, что ты годами сидел на моей шее, или дача и свобода.
Он собирался долго. Когда вышел в прихожую с баулами, буркнул:
— Ну, будь здорова. Пожалеешь еще. Одной-то на старости лет ой как тяжко будет. Стакан воды никто не подаст.
— Я кулер поставлю, — улыбнулась Марина. — Прощай.
Дверь захлопнулась. Марина сползла на пол. Тишина была густой, но невероятно легкой. Не было больше запаха чужого недовольства.
Она прошла на кухню, открыла окно и с размаху бросила чашку Игоря в мусорное ведро. Звон разбитого стекла показался ей лучшей музыкой.
Через месяц она встретила Игоря в супермаркете. В корзинке у него лежали дешевые пельмени и пиво. Она прошла мимо. Ей было его не жаль. Жалость — это чувство для близких. А он стал просто прохожим, который вышел на своей остановке. Марина улыбнулась, чувствуя, как легко стало дышать.
Она купила себе цветы. Квартира была её крепостью. И в этом мире больше не было места для тех, кто пытается отпилить от него половину, не вложив ни грамма любви.
Как вы считаете, правильно ли поступила Марина, отказавшись от компромисса с бывшим мужем?