Представьте себе картину, от которой у любого «квасного» патриота, воспитанного на лубочных картинках, задергается глаз. Степи, пыль, жара. Едет по полю богатырь Добрыня Никитич. Тот самый, вежливый, дипломатичный, змееборец. И встречает он встречного воина. Удар палицей — и никакого эффекта. Второй удар — тишина. А потом этот «неизвестный» просто берет нашего прославленного Добрыню за его золотые кудри, стаскивает с седла и, как нашкодившего котенка, сует в кожаный мешок. В торока. И возит его там, размышляя: если старый — голову срублю, если молодой — в плен возьму или замуж пойду.
Добрыня в мешке. Каково, а?
Тот, кто его унизил, — не Змей Горыныч и не Идолище Поганое. Это женщина. Поленица. Настасья Микулишна. И если вы думаете, что русские былины — это исключительно про бородатых мужиков, которые пьют чару зелена вина и машут мечами, то вы пропускаете самый, пожалуй, интригующий и неудобный пласт нашего эпоса. Сегодня я хочу поговорить с вами о женщинах, которые в древних текстах не плачут у окна, ожидая мужа, а сами надевают кольчугу и выезжают в Дикое Поле искать приключений на свою голову — и на голову встречных мужчин.
Давайте сразу разберемся с терминами, потому что я терпеть не могу, когда историю превращают в кашу.
В современных статьях, да и в кино, часто мелькает слово «богатырша». Звучит, честно говоря, как название какой-нибудь бабы на чайнике. Это позднее, искусственное слово, описательное. В настоящих, суровых текстах, записанных на Русском Севере, их называют иначе — «поляницы» или «поленицы».
Корень здесь прозрачен, как слеза младенца — «поле». Это те, кто «полякует». То есть, ведет образ жизни вольного воина степи: скачет, ищет поединков, не сидит в тереме. Это не просто «сильная женщина», это профессиональный термин. Поляница — это статус. И статус этот в былинном мире был настолько высок, что игнорировать его не могли даже киевские князья.
Я много лет занимаюсь текстами, и меня всегда поражало, как обывательское сознание фильтрует факты. Мы помним Илью Муромца на печи, помним Алешу Поповича с его хитростью. Но мы упорно забываем, что в эпическом мире существовали фигуры, превосходящие этих героев по чистой, грубой силе. И это были женщины.
Возьмите ту же Настасью Микулишну, дочь легендарного Микулы Селяниновича.
Сцена её встречи с Добрыней — это ведь не просто анекдот, это крах мужского эго. Былина прямым текстом говорит: она сильнее. Она лучше владеет оружием. Добрыня для неё — досадная помеха на дороге, «комарик укусил». Сюжет поворачивается так, что жизнь героя зависит исключительно от её прихоти. Она достает его из мешка, смотрит и решает: «Ладно, пригож, буду женой».
Чувствуете разницу? Не он её завоевывает, спасает из башни или выкупает у отца. Она его побеждает, пленяет и фактически принуждает к браку под угрозой смерти. Это перевертыш, древний, как мир, мотив, где матриархальная мощь сталкивается с патриархальным укладом, и последний выигрывает только потому, что так надо для финала истории.
Но есть и другой тип.
Не грубая сила, а холодный, острый ум и, я бы сказал, мужская дерзость. Это Василиса Микулишна, жена Ставра Годиновича. Помните сюжет? Ставр — персонаж, прямо скажем, не самый умный. Хвастливый боярин, который напился на пиру у Владимира и начал болтать лишнее, за что и угодил в погреб. Кто его спасает? Не дружина, не братья. Его спасает жена.
И как она это делает! Она не идет просить милости. Она обрезает косы, одевается в мужское татарское платье, берет дружину и едет в Киев под видом грозного посла Золотой Орды (или другого «грозного царя», в зависимости от версии). Она обманывает всех. Князь Владимир, который обычно в былинах показан как человек проницательный, тут пасует. Он чувствует подвох, устраивает испытания — карты, борьбу, — но Василиса обыгрывает мужчин на их же поле. Она демонстрирует не только физическую подготовку, но и абсолютное психологическое доминирование. Она выручает мужа, и только в конце, сбросив личину, показывает: «Смотрите, мужики, вас всех провела женщина».
Откуда это взялось?
Я историк, а не сказочник, поэтому давайте отбросим романтику про «исконно русское равноправие». Его не было в том виде, в каком нам сейчас пытаются продать. Древняя Русь была обществом суровым и патриархальным. Женщина с мечом — это нонсенс, это нарушение всех норм, это, если хотите, чудовище.
Именно поэтому большинство исследователей, и я с ними согласен, кивают на Восток. На Степь. Мы веками жили бок о бок с кочевниками. Скифы, сарматы, позже тюркские народы. А вот там женщина-воин была реальностью. Археология не врет: мы находим сарматские курганы, где лежат женские скелеты с оружием, с боевыми травмами, с деформированными от постоянной верховой езды костями. Греки называли их амазонками и слагали мифы. Славяне видели их воочию и слагали былины.
Поляница — это, скорее всего, отражение этого чужого, степного, опасного мира. Не зря они часто описываются как «наезжницы», не зря в их облике проскальзывают черты «чужака». Для русского сказителя женщина-богатырь — это экзотика. Это сила, которую нужно либо уничтожить, либо ассимилировать, то есть выдать замуж и «окрестить».
Обратите внимание на трагизм их судьбы. В былинах почти нет счастливых «независимых» поляниц. Их конец всегда предопределен. Либо она погибает в поединке с мужчиной (как в некоторых вариантах боя Ильи Муромца с собственной дочерью-поляницей — жуткий сюжет, о котором в школах не рассказывают), либо она выходит замуж и... исчезает. Становится обычной женой. Как только Настасья выходит за Добрыню, она перестает быть воином. Былинный мир не терпит двойственности: ты либо богатырь, либо жена. Третьего не дано.
Меня часто спрашивают: были ли такие женщины на Руси в реальности?
Знаете, мне хочется ответить «да», чтобы порадовать любителей красивых легенд. Но честный ответ — вряд ли это было массовым явлением. Конечно, в моменты осад, когда враг лез на стены, за топор брались все. Но профессиональная каста женщин-воинов — это всё-таки мифологический перенос.
Это способ рассказчика обострить конфликт. Ведь победить мужика — это одно. А вот победить (или укротить) женщину, которая может сломать тебе хребет одной левой, — это задача совсем другого порядка. Это высшее испытание для героя. Ритуал. В древности право на брак часто нужно было доказать в бою. В былинах этот мотив сохранился в кристально чистом виде: прежде чем лечь с ней в постель, ты должен выжить в схватке с ней.
Так что, когда вы в следующий раз будете читать или слышать о русских богатырях, вспомните о тех, кто остался в тени. О Поляницах. О женщинах, которые были для наших предков воплощением хаоса, дикой силы и смертельной опасности. Это не диснеевские принцессы с пластиковыми мечами. Это суровые образы, рожденные на стыке культур, на границе между лесом и Великой Степью, между своим и чужим.
Они напоминают нам, что история гораздо сложнее, чем прописи в учебнике. В ней есть место всему — и великому мужеству, и великому страху перед силой, которую невозможно контролировать.
А как вы думаете, почему этот образ практически исчез из нашей культурной памяти, уступив место только мужским персонажам? Это сознательное вытеснение или просто естественный процесс забвения?
---
Спасибо, что дочитали. Если вам интересна настоящая история без прикрас — ставьте лайк, подписывайтесь. Здесь мы говорим правду, даже если она неудобна. Жду ваших мнений в комментариях — давайте обсудим.