Часть 1. Осколки фальшивой витрины
— Пошёл ВОН из моей квартиры! Я подаю на развод, — сказала жена, застав мужа с другой.
Голос Оксаны не сорвался на крик, не завизжал, как скрипучая петля, а упал тяжким гранитным валуном, расколов вязкий, душный воздух спальни. В дверном проёме она стояла не как жертва, а как изваяние, держа в руке тяжёлую бронзовую статуэтку — пресс-папье в виде спящего льва, которую машинально схватила с тумбочки в прихожей секунду назад.
Павел, ещё минуту назад чувствовавший себя хозяином жизни, судорожно натягивал брюки, путаясь в штанинах. Его рыхлое, красное от стыда и спешки лицо выражало смесь испуга и нарастающей наглости. Рядом, прикрываясь шёлковой простынёй — тем самым комплектом, что Оксана купила месяц назад, — жалась к изголовью кровати девица с испуганными глазами. Лена? Лика? Оксане было всё равно. Это было просто инородное тело, пятно грязи на её территории.
— Ты... ты чего раньше времени? — просипел Павел, наконец застегнув ремень. Наглость начинала побеждать страх. — Оксана, не истери. Мы просто... разговаривали.
— РАЗГОВАРИВАЛИ? — Оксана шагнула вперёд. Бронзовый лев в её руке качнулся. — Без одежды? В моей постели?
Девица пискнула и начала суетливо собирать разбросанные вещи.
— Оксаночка, давай спокойно, — Павел выставил ладони вперёд, принимая свою любимую позу «решателя проблем». — Ну, оступился. С кем не бывает? Я всё объясню. ТВОЮ МАТЬ, убери эту железку!
Оксана с брезгливостью посмотрела на мужа. Десять лет. Десять лет она строила этот быт, полировала каждый сантиметр их отношений так же тщательно, как восстанавливала старинные секретеры в своей мастерской. Снимала слои грязи, лакировала трещины, укрепляла шаткие ножки. А оказалось, что внутри — труха и гниль.
— Две минуты, — произнесла она ледяным тоном. — Чтобы вашего духа здесь не было. Иначе я за себя не ручаюсь.
— Да это и моя квартира тоже! — взвизгнул Павел, почувствовав, что теряет контроль. — Я сюда столько бабок вложил! Ты меня не выгонишь, как пса!
Оксана усмехнулась. Усмешка вышла страшной, кривой.
— Твоя? Ты забыл, на чьё имя дарственная? Ты здесь просто прописан, Паша. Временно. А теперь — ВЫМЕТАЙСЯ!
Она швырнула бронзового льва. Не в мужа — в стену, в сантиметре от его уха. Тяжёлый металл с гулким звуком врезался в штукатурку, оставив глубокую вмятину, и с грохотом рухнул на паркет.
Эффект был мгновенным. Девица, схватив сапоги в охапку, пулей вылетела в коридор. Павел, побелев, схватил пиджак и портфель.
— Ты больная! Психопатка! — визжал он, отступая к двери. — Да пошла ты к чёрту! Я уйду! Но ты ещё приползёшь! Ты же без меня ноль! Пустое место! Реставраторша недоделанная!
Дверь захлопнулась с такой силой, что задрожали стены. Оксана осталась одна. Она не плакала. Слёзы — это вода, а ей сейчас нужен был цемент, чтобы замуровать эту брешь в своей жизни. Она медленно подошла к кровати, скомкала шёлковое бельё и брезгливо, двумя пальцами, понесла его в мусоропровод.
В квартире пахло дешёвыми чужими духами и предательством. Этот запах нужно было вытравить. НЕМЕДЛЕННО.
Часть 2. Стратегия паразита
Павел сидел в номере дешёвой гостиницы и с ненавистью жевал резиновую отбивную. С Леркой — так звали девицу — пришлось расстаться у метро. Она устроила истерику, требовала такси «бизнес-класса», но Павел, проверив баланс карты, рявкнул на неё и отправил на маршрутку.
Деньги. Всё упиралось в них.
Он был региональным менеджером по продажам вентиляционного оборудования. Звучало гордо, но на деле — бесконечные командировки, откаты, серые схемы и вечный страх, что начальство узнает о его махинациях с накладными. Все "левые" заработки он тратил на себя: брендовые часы, обеды в ресторанах, пускание пыли в глаза таким дурочкам, как Лера. А дома... Дома была Оксана.
Оксана, которая молча оплачивала коммуналку, продукты и бензин. Оксана, чья мастерская по реставрации антиквариата приносила стабильный, хоть и не афишируемый доход. Павел всегда считал, что это «общие» деньги. Семейный бюджет. То есть — его.
— Какого чёрта?! — он швырнул вилку на тарелку.
Она выгнала его! Его, Павла Витальевича, кормильца (как он сам себя называл)!
Телефон молчал. Он ждал, что она позвонит. Извинится. Скажет, что погорячилась. Ведь он мужчина, его "занесло", это природа! А она должна быть мудрой хранительницей очага.
Но Оксана не звонила.
К вечеру третьего дня страх сменился злостью, а злость — холодной, расчётливой жадностью. Павел вспомнил о квартире. Да, формально отец Оксаны оформил её на дочь ещё до свадьбы. Но ремонт! Павел лично руководил бригадой (лёжа на диване). Он покупал материалы (на деньги Оксаны, но это детали). Он "вкладывал душу"!
Он набрал номер жены. Гудки шли долго, словно издеваясь.
— Слушаю, — голос Оксаны был сухим, как старый пергамент.
— Нам надо встретиться, — буркнул Павел, стараясь придать голосу металла. — Обсудить условия.
— Условия чего? Капитуляции?
— Не дерзи! — рявкнул он. — Развода. И раздела имущества. Я не собираюсь уходить с голой задницей. Я в эту квартиру пять лет вбухивал! Там мои итальянские обои, моя сантехника, мебель, которую я помогал выбирать!
— И что ты хочешь? Содрать обои? — в её голосе звучала насмешка.
— Я хочу компенсацию. Пять миллионов. И машину.
— Машину? — Оксана рассмеялась. — Ту самую, которую я купила с продажи отреставрированного буфета 19 века?
— Мы в браке! Всё общее! Или ты платишь, или я сужусь. Я найму таких адвокатов, что ты без трусов останешься. Я докажу, что вложения увеличили стоимость жилья! Я тебя по миру пущу!
Павел блефовал. На адвокатов у него денег не было. Но он знал главное правило продаж: дави на страх, пока клиент не сломается.
— Хорошо, — неожиданно спокойно сказала Оксана. — Давай встретимся. Завтра в пять. В квартире. Только ты и я.
Павел победно ухмыльнулся своему отражению в гостиничном зеркале. Сработало. Бабы — они все одинаковые. Стоит припугнуть, как сразу поджимают хвост.
— Пять миллионов, Ксюша. И ни копейкой меньше. Иначе я устрою тебе ад.
Часть 3. Западня для жадного
Оксана положила телефон на верстак. В её мастерской, занимавшей одну из комнат их (теперь её) просторной "трёшки", пахло морилкой, пчелиным воском и старым деревом. Этот запах всегда успокаивал.
Она взяла в руки стамеску. Пять миллионов. Значит, так он оценил десять лет брака. Он даже не вспомнил о том, как она выхаживала его после аварии два года назад. Как терпела его пьяные выходки после "удачных сделок".
Жадность. Вот его главная черта. И его главная слабость.
Оксана подошла к старинному ореховому бюро, стоящему в углу. Это был её последний проект. Сложный механизм, потайные ящики, двойное дно. Павел ненавидел это бюро, называл его "гнилыми дровами". Он никогда не интересовался её работой, считая реставрацию "копанием в мусоре".
Он не знал, что вещи хранят секреты. И люди тоже.
Оксана выдвинула один из ящиков бюро. Там лежал пухлый конверт. А ещё — небольшая потрёпанная записная книжка в чёрном переплёте. Эту книжку Павел считал утерянной полгода назад. Он перерыл весь дом, орал, обвинял Оксану в том, что она вечно всё убирает "не туда". А потом успокоился, решив, что потерял её где-то в баре.
Он и не подозревал, что она выпала из его кармана за подкладку дивана, когда он, пьяный, валился спать. Оксана нашла её, когда чистила обивку. Любопытство — профессиональная черта реставратора. Она открыла. И прочла.
Это была его "чёрная бухгалтерия". Откаты, левые продажи, долги, имена любовниц с пометками "дать денег" или "купить подарок". Но самое интересное — там были записи о его "заначке".
Павел, этот "великий комбинатор", систематически воровал деньги из их общего бюджета. Когда Оксана давала ему наличные на стройматериалы, он покупал дешёвые аналоги, а разницу прятал. Он крал у неё, у семьи, и складывал в кубышку.
И самое ироничное — где он устроил тайник.
Оксана посмотрела на массивный дубовый шкаф в прихожей. Павел сам его собирал. И гордился тем, что переделал нижнюю планку цоколя. "Никто не найдет", — думал он.
Она знала о тайнике уже год. Но не трогала. Ждала. Интуиция подсказывала: пригодится.
— Ты хочешь войну, Паша? — тихо произнесла она, проводя пальцем по острому лезвию стамески. — Ты её получишь. Только воевать ты будешь сам с собой.
Она принялась за работу. План был прост и изящен, как инкрустация на столике эпохи рококо. Ей не нужно было кричать. Ей нужно было просто правильно расставить фигуры.
Часть 4. Торжество стервятника
Павел приехал ровно в пять. Он специально не сменил мятую рубашку, чтобы выглядеть "пострадавшим", но при этом нацепил на лицо маску превосходства.
Дверь открылась. Оксана была в рабочем фартуке, волосы собраны в тугой пучок. Ни тени слёз, ни намёка на истерику. Это его сбило с толку, но тут же разозлило.
— Ну что, надумала? — бросил он с порога, не разуваясь.
— Проходи на кухню, — ответила она ровно.
На кухонном столе лежала папка с документами. Павел плюхнулся на стул, чувствуя себя хозяином положения.
— Значит так, — начал он, постукивая пальцами по столешнице. — Пять миллионов на стол, я подписываю отказ от претензий по имуществу, забираю машину и мы разбегаемся. Иначе — суд, раздел лицевых счетов, и я буду приходить сюда с бабами каждый день. Имею право по прописке.
Оксана молча села напротив.
— Я согласна, — сказала она.
Павел чуть не поперхнулся воздухом. Он ожидал торга, слёз, мольбы.
— Согласна? — переспросил он подозрительно. — У тебя есть такие деньги?
— Я продала гарнитур мадам Помпадур. Тот, над которым работала полгода. Клиент расплатился наличными сегодня утром.
У Павла загорелись глаза. Жадность затуманила разум. Пять миллионов! Живые деньги! Прямо сейчас! Лера обалдеет. Он купит себе новую тачку, снимет нормальную хату...
— Где бабки? — хрипло спросил он.
— Здесь, — Оксана кивнула на объёмный спортивный пакет, стоящий на подоконнике. — Но сначала — бумаги.
Она пододвинула ему договор.
— Это нотариально заверенный проект соглашения. Ты признаешь, что получил денежную компенсацию в полном объёме за все произведённые улучшения жилищных условий, и не имеешь никаких материальных и имущественных претензий. Машина тоже переходит тебе, но ты снимаешь её с учёта и переоформляешь. Ключи от машины — вот.
Павел схватил ручку. Он пробежал глазами текст. Вроде всё чисто. "Получил... Претензий не имею..."
— А ты не кинешь? В пакете точно деньги?
Оксана молча взяла пакет, расстегнула молнию и вывалила на стол пачки денег. Пятитысячные, тысячные купюры. Немного долларов.
Павел замер. Вид денег действовал на него гипнотически. Он быстро, слюнявя пальцы, пересчитал пару пачек. Настоящие.
— Подписывай, — жёстко сказала Оксана. — И УБИРАЙСЯ.
Павел расчеркнулся размашистой подписью.
— Вот и отлично, — он сгрёб деньги обратно в пакет, прижимая его к груди как младенца. — Видишь, Ксюха, можно же по-человечески. А то "вон, вон"... Сама виновата. Мужика надо ценить.
Он встал, подхватил ключи от машины.
— Я вещи потом заберу. Остальное. Носки можешь выкинуть.
— Прощай, Павел, — Оксана даже не посмотрела на него. Она смотрела в окно.
Он вылетел из квартиры, окрылённый. Пять лямов! Свобода! Плевать на эту квартиру, купит студию, зато свою! И тачка при нём. Жизнь удалась!
Он сел в машину, кинул пакет на пассажирское сиденье, погладил его.
— Ну что, детка, погнали в новую жизнь? — сказал он сам себе.
Зазвонил телефон. Это была Лера.
— Пашик, ну что? Ты разобрался с этой мегерой?
— Всё в ажуре, малыш! Еду с деньгами. Жди, сегодня гуляем!
Часть 5. Западня захлопнулась
Эйфория длилась ровно два часа.
Павел сидел в машине у подъезда Леры и ждал, пока она спустится. От нечего делать он решил пересчитать "добычу" точнее. Он открыл пакет, достал пачки.
Что-то в этих деньгах показалось ему знакомым.
Странная резинка на пачке долларов — фиолетовая, с волос. Он такую видел... Где? И почему некоторые купюры с пятнами масла?
Его взгляд упал на дно пакета. Там лежал маленький, сложенный вчетверо листок бумаги. Записка.
Холодок пробежал по спине. Павел развернул листок. Почерк Оксаны. Чёткий, каллиграфический.
«Паша,
*Я знаю, что ты крал деньги из семьи последние пять лет. Я нашла твой тайник в цоколе шкафа в прихожей ещё в прошлом году. Здесь ровно четыре миллиона восемьсот тысяч. Это ТВОИ же наворованные деньги, которые ты прятал от меня. Я просто вернула тебе твоё, а ты за это отказался от квартиры. Считай это платой за урок. А машину я заявила в угон полчаса назад, документы-то у меня. Советую бросить её и бежать. Ты ведь только что подписал, что получил "компенсацию", так что в суде доказывать, что это были твои сбережения — значит признаться в краже семейных средств. Шах и мат, дорогой. ПОДАВИСЬ своими деньгами».*
У Павла потемнело в глазах. Он уставился на пачки.
Это был ЕГО тайник. Он годами крысил, обманывал, экономил на еде, покупал дешёвый плиточный клей вместо хорошего, чтобы отложить разницу... И она... она отдала ему ЕГО ЖЕ ДЕНЬГИ в обмен на его долю в квартире?!
Он по сути продал отказ от недвижимости за то, что и так у него было (пусть и тайно)! Он сам себя ограбил!
— ТВАРИНА! — заорал он, ударяя кулаком по рулю. — БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА!
В этот момент в стекло постучали. Павел дернулся. Рядом с машиной стоял наряд ДПС.
— Гражданин, выйдите из машины. Поступила ориентировка на данный автомобиль.
Павел судорожно посмотрел на пакет с деньгами. Если его сейчас задержат, найдут "чёрную кассу". А там и налоговая, и вопросы... А тачка в угоне...
— Я... это ошибка... — пролепетал он.
Дверь Леры открылась. Она выпорхнула из подъезда, вся такая воздушная, в ожидании ресторана. Увидела полицию, бледного Павла, которого вытаскивают из салона.
— Паша? Что происходит?
— Лера, скажи им! Это моя жена... бывшая... она подставила!
Полицейский бесстрастно застёгивал наручники.
— Гражданка, вы знаете этого человека?
Лера посмотрела на пакет с деньгами, валяющийся на сиденье, потом на старую иномарку, потом на потного, жалкого Павла, которого прижали лицом к капоту. Её "бизнес-план" рушился на глазах. Связываться с угонщиком? С криминалом?
— Нет, — звонко сказала она, брезгливо морщась. — Первый раз вижу. Наверное, таксист ошибся адресом.
Она развернулась, цокая каблуками, и пошла обратно в подъезд.
— Лера! Стой! ЛЕРА! Иди ты к лешему! — орал Павел, пока его заталкивали в патрульную машину. — Это мои деньги! МОИ!
...
Оксана стояла у окна и смотрела, как мигалки отъезжают от соседнего двора (трекер в машине — полезная вещь). Она сделала глоток горячего чая с мелиссой.
В прихожей больше не было тайника. В спальне не было предателя. Воздух в квартире стал чистым и прозрачным.
Конечно, заявление об угоне она заберёт завтра. Скажет, что "муж взял без спроса, забыла, бывает". Пусть помурыжат его в "обезьяннике" ночку. Зато теперь у неё есть бумага. Нотариально заверенная. Никаких претензий.
Оксана подошла к стоящей в углу старинной консоли и погладила тёплое дерево.
— Ну вот, — сказала она в тишину. — Гниль вычистили. Теперь можно начинать реставрацию. Жизни.
Автор: Елена Стриж ©
Рекомендуем Канал «Семейный омут | Истории, о которых молчат»