Тишина в квартире казалась мне чем-то невероятным, почти священным. Я сидела на кухне, обхватив руками чашку с травяным чаем, и просто слушала, как гудит холодильник. Не слышно было ни хрипов, ни надсадного кашля, ни жалобного плача. Мой четырехлетний сын, Миша, наконец-то спал спокойно, дыша носом.
Мы только-только выкарабкались из затяжного бронхита, который мучил нас почти три недели. Три недели бессонных ночей, ингаляций по часам, приема антибиотиков и моих седых волос, которые, кажется, прибавились в геометрической прогрессии. Педиатр вчера наконец-то закрыла больничный, но строго-настрого наказала: «Берегитесь. Иммунитет сейчас на нуле. Любой чих в вашу сторону — и все начнется по новой, только уже с осложнениями. Никаких торговых центров, никаких гостей, пока не окрепнет».
Я кивала как китайский болванчик, готовая хоть в скафандр ребенка одеть, лишь бы больше не слышать этот лающий кашель.
Муж, Андрей, был на работе. Суббота для него часто была рабочей, он брал дополнительные смены, чтобы закрыть дыру в бюджете, пробитую ценами на лекарства и платные приемы врачей. Я наслаждалась моментом покоя и планировала тихий семейный вечер: сварить куриный суп, почитать Мише книжку и лечь спать пораньше.
Идиллию нарушил телефонный звонок. На экране высветилось фото золовки — Марины. Младшая сестра мужа, любимица свекрови и человек-праздник, у которой в голове, как мне казалось, вместо мозга были конфетти.
— Ленка, привет! — закричала она в трубку так, что мне пришлось отодвинуть телефон от уха. — Вы как там? Живые?
— Привет, Марин. Живые. Только выписались. Миша спит.
— О, супер! Значит, здоровы! Слушай, мы тут с мальчишками дома закисли совсем. Погода дрянь, слякоть, гулять не пойдешь. Решили к вам заскочить, развеяться! Давно не виделись, братья должны общаться!
У меня внутри все сжалось. У Марины было двое сыновей — пятилетний Артем и трехлетний Денис. Дети они были неплохие, но шумные, как стадо бизонов. А главное — Марина относилась к их здоровью с философским пофигизмом. «Сопли — это не болезнь, это состояние души», — любила повторять она.
— Марин, погоди, — быстро сказала я, стараясь быть вежливой. — Мы только-только после антибиотиков. Врач запретил контакты. Миша еще слабый, нам нельзя сейчас гостей. Давай перенесем? Недельки через две?
— Ой, да брось ты! — перебила она. — Вечно ты трясешься над ним, как над хрустальной вазой. Поэтому он и болеет у тебя нон-стоп. Закаливать надо, социализировать! Мои вон бегают босиком и хоть бы хны. Мы уже выехали, кстати. Будем минут через двадцать. Купи тортик к чаю, а?
— Марина, я серьезно! Не надо приезжать! — я повысила голос, но в трубке уже раздались гудки.
Я застыла посреди кухни. Двадцать минут. Она поставила меня перед фактом. Это было в ее стиле. Я набрала Андрея.
— Андрюш, твоя сестра едет к нам. Я сказала ей не приезжать, что Мише нельзя, а она бросила трубку.
— Лен, ну она уже едет... — голос мужа был виноватым. — Развернуть ее, что ли? Ну посидят часик, чай попьют. Она, наверное, соскучилась. Мои племянники все-таки.
— Андрей, врач сказала: никаких контактов! Ты забыл, как мы ночью скорую вызывали, когда он задыхался?
— Не забыл. Но Марина уверяет, что ее пацаны здоровы. Ну не выгонять же их? Мама обидится. Ты же знаешь, как она реагирует, когда мы Марину «притесняем».
Я положила трубку. Понятно. Защиты ждать неоткуда. Андрей хороший муж, но когда дело касается его мамы и сестры, он превращается в желе. Страх обидеть родственников у него сильнее здравого смысла.
Через двадцать минут в дверь позвонили. Настойчиво, длинно, так, что я испугалась, не проснулся бы Миша.
Я подошла к двери, посмотрела в глазок. На площадке стояла Марина с двумя огромными пакетами и ее сыновья. Я глубоко вздохнула, собирая волю в кулак, и открыла дверь. Но не настежь, а так, чтобы преградить путь своим телом.
— Привет, хозяева! — радостно провозгласила Марина, пытаясь протиснуться мимо меня. — Фух, пока поднялись на ваш этаж, лифт-то не работает!
И тут я увидела их.
Младший, Денис, стоял, прислонившись к косяку. Глаза у него были красные, слезящиеся, а из носа... Из носа текли густые зеленые ручьи, которые он периодически размазывал рукавом куртки по щеке. Старший, Артем, кашлял. Не просто покашливал, а бухал грудным, влажным, тяжелым кашлем, от которого краснело лицо.
— Марина, — мой голос стал ледяным. — Они больны.
— Да ладно тебе! — отмахнулась она, ставя пакеты на пол в подъезде. — Это остаточное. В садике все так ходят. Дениска просто на ветру постоял, а Артем поперхнулся. Пропусти, дует же!
Она попыталась шагнуть внутрь, толкая перед собой кашляющего Артема.
— Стоп! — я уперлась руками в косяки двери, перекрывая вход. — Ни шагу дальше.
Марина замерла, глядя на меня с недоумением.
— Лен, ты чего? Шутишь? Мы ехали через весь город! Дети устали, в туалет хотят. Дай пройти.
— Нет. Я предупреждала тебя по телефону. У меня ребенок только что перестал задыхаться. Я не пущу в дом источник инфекции. Ты видишь, что у Дениса зеленые сопли до подбородка? Это не «на ветру постоял», это бактериальная инфекция!
— Ты врач, что ли, диагнозы ставить? — голос Марины стал визгливым. — Это аллергия! У нас дома кошка новая!
— Аллергия с зелеными соплями и лающим кашлем? Марина, не держи меня за идиотку. Ты привезла больных детей к моему сыну, у которого иммунитета нет совсем. Ты хочешь, чтобы мы снова легли в больницу? Чтобы я снова ночами не спала?
— Ой, какие мы нежные! — она всплеснула руками. — Моим детям скучно дома сидеть, им общение нужно! Они поиграют тихонько в комнате, Миша и не заметит!
— Поиграют? — я почувствовала, как внутри закипает ярость. — Они обчихают все его игрушки, обкашляют всю комнату. Ты в своем уме? Ты сама мать, как ты можешь так поступать?
— Так! — Марина уперла руки в боки. — Это квартира моего брата. Я имею право здесь находиться. Отойди. Артем, заходи, не слушай тетю Лену, у нее ПМС.
Артем сделал шаг вперед. Я мягко, но настойчиво отстранила его плечом обратно в подъезд.
— Это и моя квартира тоже, — сказала я тихо, но так, что Артем испуганно попятился. — И я здесь защищаю своего ребенка. Если твоему брату плевать на здоровье сына, то мне — нет. Вы не войдете.
— Ты выгоняешь нас? — глаза Марины округлились. — Родную сестру мужа? С детьми? На улицу?
— Вы в подъезде, здесь тепло. И я не выгоняю, я просто не пускаю. Это разные вещи. У вас есть дом, есть такси. Разворачивайтесь и уезжайте лечиться.
— У меня денег на такси нет! — заорала она. — Мы на маршрутке ехали! Ты хочешь, чтобы мы больных детей... ой, то есть уставших детей, опять в маршрутку тащили?
— Ага! — поймала я ее на слове. — Значит, все-таки больных?
Марина закусила губу, поняв, что проговорилась.
— Ну приболели чуть-чуть! И что? Им дома скучно! Я вешаюсь с ними одна в четырех стенах! Я думала, мы приедем, они с Мишкой побесятся, а я хоть чаю попью в тишине, ты же все равно дома сидишь, тебе несложно приглядеть за тремя!
Вот оно. Истина вылезла наружу, как шило из мешка. Ей не «брат нужен», ей нужно было сбагрить на меня своих больных детей, чтобы отдохнуть самой. Использовать меня как бесплатную аниматора и няньку, наплевав на то, что мой ребенок может снова заболеть.
В этот момент из глубины квартиры послышался плач. Миша проснулся от шума.
— Все, разговор окончен, — сказала я.
Я достала телефон, открыла приложение такси.
— Адрес твой я знаю. Класс «Комфорт», чтобы детям удобно было.
— Ты что делаешь? — опешила золовка.
— Вызываю вам такси. За мой счет. Чтобы ты не говорила, что я бессердечная и заставила вас на маршрутке трястись. Машина будет через три минуты. Номер 564, белый "Солярис".
— Я не поеду! — топнула ногой Марина. — Я буду ждать Андрея! Он придет и пустит нас!
— Андрей придет в восемь вечера. Вы будете четыре часа сидеть на коврике под дверью?
— Я маме позвоню! Она тебе устроит!
— Звони. Передай ей привет. А сейчас — до свидания.
Я нажала кнопку «Заказать» и показала ей экран телефона.
— Машина едет. Спускайтесь.
И я закрыла дверь. Прямо перед ее носом. Щелкнула замком на два оборота.
С той стороны двери раздался глухой удар — видимо, она пнула дверь ногой.
— Стерва! — донеслось из подъезда. — Психопатка! Да чтоб тебе пусто было! Артем, Денис, пошли! Тетя Лена сошла с ума!
Я прислонилась спиной к двери и сползла на пол. Ноги дрожали. Сердце колотилось где-то в горле. Я слышала, как они громыхали вниз по лестнице, как Марина продолжала громко возмущаться, чтобы слышали все соседи.
Из детской вышел заспанный Миша.
— Мам? Кто там кричал?
Я быстро натянула улыбку, встала и подхватила его на руки.
— Никто, зайчик. Ошиблись дверью. Пойдем суп варить?
Через полчаса, когда суп уже закипал, позвонил Андрей.
— Лен, ты что натворила? — голос у него был встревоженный и расстроенный. — Мама звонила. Плачет, пьет корвалол. Говорит, ты Марину с детьми с лестницы спустила, чуть ли не пинками. Обозвала бомжами и выгнала на мороз.
— На улице плюс десять, Андрей, — спокойно ответила я, помешивая бульон. — И я вызвала им такси до подъезда. Оплатила со своей карты. Чек скинуть?
— Мама говорит, дети были здоровы, просто устали, а ты придумала какие-то болезни...
— Андрей, — перебила я его. — У Дениса сопли по колено. Зеленые. Артем кашляет так, что штукатурка сыплется. Ты хочешь, чтобы Миша, который только вчера перестал хрипеть, снова слег? Ты хочешь снова тратить половину зарплаты на лекарства? Ты готов сидеть с ним ночами, когда он будет задыхаться от кашля?
Муж замолчал. Я слышала, как он тяжело дышит в трубку.
— Зеленые, говоришь?
— Ярко-зеленые. И она призналась, что ей просто «скучно дома» и она хотела отдохнуть, пока я буду развлекать их троих.
— Вот же... — Андрей выругался, что было ему несвойственно. — А маме наплела, что просто хотела сюрприз сделать.
— Сюрприз удался. Андрей, я тебя люблю, но если бы я их пустила, я бы собрала вещи и уехала с Мишей к своей маме. Я не позволю гробить здоровье нашего сына ради капризов твоей сестры.
— Я понял, Лен. Ты все правильно сделала. Прости, что я сразу не поддержал. Мама просто умеет подать информацию... драматично.
— Разбирайся с мамой сам. Я в обороне.
Вечером Андрей пришел с работы с букетом тюльпанов и любимым пирожным для Миши. Мы не обсуждали произошедшее, но я видела по его глазам, что разговор с матерью состоялся и был непростым.
На следующий день, в воскресенье, раздался звонок от свекрови, Галины Петровны. Я ожидала бури, упреков, проклятий. Обычно она всегда вставала на сторону дочери, какой бы неправой та ни была.
— Алло, Елена? — голос свекрови звучал сухо и официально.
— Здравствуйте, Галина Петровна.
— Мне Андрей все рассказал. Про зеленые сопли. И про такси.
Я напряглась, готовясь отражать атаку.
— Так вот, — продолжила свекровь. — Я хочу сказать... спасибо.
У меня чуть телефон из рук не выпал.
— Спасибо?
— Да. Эта вертихвостка, Марина, совсем совесть потеряла. Я ей утром звонила, спрашивала, как дети. А она: «Ой, да у них температура поднялась ночью, тридцать восемь, врача вызывала». Представляешь? Она потащила детей с температурой к вам! А мне врала, что они здоровы! Если бы ты их пустила, Мишенька точно бы заразился.
Свекровь вздохнула.
— Я ее, конечно, отругала. Сказала, что она безголовая. Ты уж прости ее, дуру. И меня, что я вчера на Андрея накричала. Я же не знала правды. Думала, ты из вредности. А ты мать, ты свое дитя берегла. Это правильно.
— Спасибо, Галина Петровна, что поняли, — выдохнула я.
— Такси-то хоть дорого вышло? — по-деловому спросила она.
— Да нет, терпимо.
— Ну и ладно. В следующий раз, если она соберется к вам без звонка, ты мне сразу набирай. Я ее быстро разверну. Ишь, удумала, лазарет устраивать по гостям.
Мы попрощались. Я положила телефон и посмотрела на Мишу, который с аппетитом уплетал суп. Он был здоров, весел и румян.
Марина не разговаривала со мной два месяца. И это были прекрасные, спокойные два месяца. Потом, конечно, оттаяла — ей снова нужно было что-то, кажется, старые детские вещи для младшего. Она приехала одна, без детей, вела себя как ни в чем не бывало. Я отдала вещи, напоила чаем, но в квартиру дальше кухни не пустила.
Теперь у нас новое правило: визиты только по предварительному согласованию и только при наличии справки о здоровье (шучу, конечно, про справку, но строгий допрос по телефону о состоянии носов и горла я провожу всегда). И знаете что? Марина перестала возить к нам больных детей. Потому что поняла: дверь перед ее носом может закрыться в любой момент. А такси нынче дорогое.
Я поняла одну важную вещь: быть «хорошей» для всех невозможно. А быть хорошей матерью для своего ребенка — это не только варить кашу и стирать одежду. Это еще и умение стоять в дверях, как цербер, и рычать на тех, кто несет угрозу твоему дому. Даже если эти люди — «родная кровь». Здоровье сына дороже любых обид.
🔔 Уважаемые читатели, чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖