Чайник на плите свистел уже, наверное, минуту, но я продолжала смотреть в окно, не видя ничего, кроме серых туч, нависших над спальным районом. В голове крутилась одна и та же фраза, брошенная мне вчера вечером с такой ненавистью, что до сих пор мороз по коже продирал. «Ты нам больше не семья», — сказала свекровь. И все из-за чего? Из-за того, что я не захотела добровольно сунуть голову в петлю.
Все началось довольно банально, в прошлую пятницу. Я только вернулась с работы, уставшая как собака, мечтала просто стянуть колготки, надеть старый халат и упасть на диван с книжкой. Сергей, мой муж, должен был вернуться позже, у него был аврал на объекте. Едва я успела поставить сумки в коридоре, как раздался звонок в дверь. Странно, домофон молчал. Я глянула в глазок — на площадке переминалась с ноги на ногу Галина, младшая сестра моего мужа.
Сердце предательски екнуло. Визиты Галины никогда не сулили ничего хорошего. Обычно это означало, что ей либо скучно и нужны «свободные уши», либо, что гораздо хуже, ей что-то нужно. Я открыла дверь.
— Леночка! Привет, дорогая! — Галя впорхнула в квартиру, благоухая тяжелыми сладкими духами, от которых у меня сразу начинала болеть голова. В руках она держала тортик в пластиковой коробке. — Я мимо проходила, дай, думаю, загляну к любимой невестке. Сережка еще не пришел?
— Нет, — буркнула я, пропуская ее. — Он поздно будет.
— Ой, ну и ладно, нам девочкам и вдвоем есть о чем поболтать, правда? — она по-хозяйски прошла на кухню, пока я закрывала дверь.
Пока я переодевалась, Галя уже успела поставить чайник и достать чашки. Она вообще вела себя так, словно эта квартира все еще принадлежала ее родителям, хотя мы с Сергеем выплачивали ипотеку за нее уже семь лет, и ни копейки родительских денег тут не было.
Мы сели за стол. Галя болтала без умолку: о новом маникюре, о том, как подорожали путевки в Турцию, о каком-то ухажере, который оказался «козлом». Я кивала, помешивая чай, и ждала. Я знала этот блеск в ее глазах. Это был блеск авантюры.
— Лен, — тон золовки резко сменился с легкомысленного на деловой. Она даже подалась вперед, едва не макнув грудь в кремовую розочку на торте. — Ты же знаешь, я давно мечтаю о своем деле. Надоело работать на дядю за копейки. Я же талантливая, у меня вкус есть.
Я напряглась. Последний раз, когда у Гали прорезался «талант», мы всей семьей скидывались, чтобы закрыть ее долги за курсы визажистов, которые она бросила через две недели, потому что «преподавательница была завистливой дурой».
— И что на этот раз? — осторожно спросила я.
— Шоурум! — торжественно объявила она. — Понимаешь, сейчас все заказывают одежду из Китая, но это долго и кот в мешке. А я нашла поставщиков, ткани шикарные, модели — отпад. Сниму помещение в центре, в торговом центре «Плаза», сделаю ремонт в стиле лофт... У меня уже бизнес-план есть, я все посчитала! Через полгода выйду в плюс, через год куплю себе машину, а вам с Сережкой подарю путевку на Мальдивы!
Она говорила так убедительно, размахивала руками, рисовала в воздухе сказочные замки. Только я, будучи бухгалтером с двадцатилетним стажем, слышала в ее словах не бизнес-план, а сплошные дыры.
— Галь, аренда в «Плазе» стоит бешеных денег. Плюс закупка товара, плюс зарплата продавцам, налоги... У тебя есть стартовый капитал?
Золовка слегка сдулась, но тут же натянула улыбку снова.
— Вот об этом я и хотела поговорить. Банк мне одобрил кредит. Представляешь? Полтора миллиона! Этого хватит на старт с головой.
— Поздравляю, — искренне удивилась я. Галя официально не работала уже полгода, перебиваясь случайными заработками. Какой банк в здравом уме даст ей такую сумму?
— Есть только одно маленькое «но», — Галя опустила глаза и начала крошить бисквит ложечкой. — Так как у меня сейчас нет официального трудоустройства... ну, по трудовой книжке... Банк требует поручителя. Формальность, чисто бумажная волокита.
В кухне повисла тишина. Только холодильник гудел, да тикали часы на стене. Я медленно отставила чашку.
— И ты хочешь...
— Леночка! — она схватила меня за руку, ее ладони были влажными и горячими. — Я прошу тебя! Ты же работаешь в крупной фирме, у тебя «белая» зарплата, идеальная кредитная история. Тебе точно одобрят. Это просто подпись! Я все буду платить сама, клянусь! У меня все выгорит, вот увидишь!
Я высвободила руку. Внутри все похолодело. Поручительство. Это страшное слово, которое разрушило не одну семью. Я знала, что это такое. Это значит, что если — а в случае с Галей, скорее «когда» — она перестанет платить, банк придет ко мне. И заберет мои деньги, наложит арест на мои счета, и прощай наша спокойная жизнь, прощай отпуск, прощай ремонт в ванной, который мы планировали.
— Галя, нет, — твердо сказала я.
Она моргнула, словно не расслышала.
— Что «нет»?
— Я не буду поручителем. Ни у кого. Никогда. Это мой принцип.
— Принцип? — ее голос взвизгнул. — Лен, ты не поняла. Это не у «кого-то», это у меня! Я сестра твоего мужа! Мы же семья!
— Галя, у нас ипотека. У нас сын на платном учится. Если ты прогоришь...
— Я не прогорю! — перебила она, вскакивая со стула. — Ты что, каркаешь? Завидуешь, да? Боишься, что я стану богатой и успешной, а ты так и будешь горбатиться над своими отчетами?
— Присядь, пожалуйста, — я старалась говорить спокойно, хотя внутри все кипело. — Дело не в зависти. Это огромный риск. Полтора миллиона — это не десять тысяч до зарплаты. Если у тебя такой классный бизнес-план, почему бы не взять кредит под залог бабушкиной квартиры, в которой ты живешь?
Лицо золовки пошло красными пятнами.
— Ты с ума сошла? Рисковать квартирой? А если что-то пойдет не так?
— Вот видишь, — усмехнулась я. — Своей квартирой ты рисковать боишься. А моими деньгами и нервами — пожалуйста.
Галина схватила свою сумочку, едва не смахнув со стола чашку.
— Я думала, мы подруги. Я думала, ты нормальный человек. А ты... ты просто сухарь! Жмотина! Я Сереже все расскажу, какой у него «тыл» гнилой!
Она вылетела из квартиры, хлопнув дверью так, что посыпалась штукатурка. Я осталась сидеть на кухне, глядя на нетронутый кусок торта. Аппетит пропал напрочь. Я понимала: это было только начало. Объявление войны состоялось.
Сергей пришел через час, уставший и голодный. Я не стала ничего рассказывать с порога, дала ему поесть. Но по тому, как он отводил глаза и нервно теребил хлеб, я поняла — «артиллерия» уже отработала.
— Лена, — начал он, когда мы пили чай. — Мне мама звонила. И Галя.
— Я так и думала, — вздохнула я. — И что говорят? Что я ведьма, которая рушит мечты бедной девочки?
— Ну зачем ты так... — Сергей поморщился. — Галя плакала. Говорит, это ее единственный шанс. Лен, может, правда поможем? Она же клянется, что все продумала.
Я посмотрела на мужа. Добрый он у меня, мягкий. Слишком мягкий, когда дело касается его женщин — матери и сестры.
— Сереж, давай начистоту. Вспомни историю с машиной. Три года назад. Галя взяла кредит на «Мазду». Кто его закрывал?
Муж отвел глаза.
— Ну, там сложная ситуация была... Она работу потеряла...
— Мама твоя закрывала, со своей пенсии и накоплений «на похороны». А Галя даже спасибо не сказала, восприняла как должное. А до этого? Деньги, которые она заняла у твоего друга Коли и не отдала, так что тебе пришлось отдавать, чтобы не краснеть?
— Люди меняются, Лен. Она повзрослела.
— Бизнес — это не игрушки. Полтора миллиона! Сережа, если она не будет платить, банк придет к нам. К тебе и ко мне. Ты готов следующие пять лет отдавать половину своей зарплаты за ее «шоурум»? Готов забрать сына из института, потому что нам нечем будет платить за семестр? Готов забыть о новой машине для себя?
Он молчал. Я видела, как в его голове идет борьба между желанием быть хорошим братом и здравым смыслом. Здравый смысл побеждал, но с трудом.
— Мама очень просила, — наконец выдавил он. — Сказала, если мы не поможем, то мы ей не родня. Сказала, что я подкаблучник, а ты... ну, не буду повторять.
— Пусть говорят, что хотят. Моя подпись там не появится. И тебе я запрещаю быть поручителем. Это наши общие деньги и наше будущее.
Выходные прошли в гнетущей тишине. Телефон мужа разрывался от звонков, он уходил разговаривать в ванную или на балкон, возвращался оттуда серый, с виноватым видом. Я держала оборону.
А во вторник свекровь, Нина Петровна, решила пойти в атаку лично. Она приехала без звонка, когда я была дома одна — взяла отгул, чтобы сходить к врачу.
Нина Петровна — женщина властная, крупная, с голосом, которым можно командовать полком. Она вошла, даже не разувшись, прошла в гостиную и села в кресло, как судья.
— Ну здравствуй, Елена Прекрасная, — начала она ядовито. — Довольна? Девочка с сердечным приступом лежит, плачет третий день. Все мечты прахом. А все почему? Потому что у кого-то зимой снега не выпросишь.
— У Гали сердечный приступ? — я подняла бровь. — Странно, полчаса назад она выкладывала в соцсети фото из кафе с подписью «Жизнь прекрасна».
Свекровь осеклась, но тут же перешла в наступление.
— Не придирайся к словам! Душа у нее болит! Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? Ты семью раскалываешь! Мы всегда друг другу помогали. Когда вам на первый взнос не хватало, кто добавил?
Вот это был ее любимый козырь. Пятьдесят тысяч рублей. Семь лет назад они дали нам пятьдесят тысяч. Мы вернули их через два месяца, с тортом и цветами. Но вспоминалось это при каждом удобном случае, словно они нам квартиру купили целиком.
— Нина Петровна, мы те деньги вернули. И спасибо вам большое за помощь тогда. Но поручительство по кредиту — это другое. Это юридическая ответственность.
— Ой, да какая ответственность! — махнула она рукой. — Галочка все отдаст! Она у меня умница, пробивная. Ей просто старт нужен. А ты... Ты просто не любишь ее. Всегда не любила. Смотришь на нас свысока, городская фифа.
— Я люблю спокойствие и финансовую безопасность своей семьи, — отрезала я. — Если Галя так уверена в успехе, пусть заложит вашу дачу. Или свою долю в квартире.
Глаза свекрови округлились.
— Да как у тебя язык поворачивается такое предлагать! Лишить мать крыши над головой? А если прогорит?
— Значит, вы тоже допускаете, что она может прогореть? — поймала я ее на слове. — Почему же я должна рисковать своим имуществом, если вы своим рисковать не хотите?
Нина Петровна побагровела. Она встала, тяжело дыша.
— Я знала, что ты эгоистка, Лена. Но не думала, что до такой степени. Сережа несчастлив с тобой, я всегда это говорила. Ты его задавила. Но ничего, жизнь — она бумеранг. Приползешь еще ко мне за стаканом воды, да я не подам.
— Всего доброго, Нина Петровна, — я открыла входную дверь.
Она ушла, проклиная меня до самого лифта.
Вечером состоялся решающий разговор с мужем. Он пришел домой мрачнее тучи. Оказалось, мать поставила ему ультиматум: либо он уговаривает меня (или сам становится поручителем втайне, хотя это невозможно без согласия супруга при таких суммах в нормальных банках), либо он предатель.
Мы сидели на кухне, ужин остывал.
— Лен, они меня съедают, — тихо сказал Сергей, обхватив голову руками. — Мать звонит каждый час. Галя пишет гадости, потом просит прощения, потом снова пишет. Они говорят, что я не мужик, раз не могу жене рот закрыть.
Мне стало его жалко. Честно. Он был между двух огней. Но я понимала: если я сейчас дам слабину, сгорим мы оба.
— Сережа, послушай меня, — я села рядом и взяла его за руку. — Помнишь, как мы жили первые годы? Как на макаронах сидели, чтобы на отпуск отложить? Как ты в старых ботинках ходил, пока мы на машину копили? Мы всего добились сами. Никто нам миллионы не дарил. Галя привыкла, что за нее все решают. Если мы сейчас подпишемся, мы окажем ей медвежью услугу. Она никогда не научится ответственности. А когда бизнес рухнет — а он рухнет, Сереж, потому что она даже не знает, что такое налоги, — мы станем врагами в сто раз худшими, когда банк начнет описывать наше имущество. Сейчас мы просто «жадные родственники». А потом будем теми, кто отнял у нее последнюю рубашку, выплачивая ее долги.
Он долго молчал. Потом тяжело вздохнул и прижал мою ладонь к щеке.
— Ты права. Я знаю, что ты права. Просто... тяжело это. Родная кровь же.
— Иногда родная кровь пьет слишком много крови, — грустно усмехнулась я.
На следующий день Сергей позвонил матери и твердо сказал: «Нет». Сказал, что это наше общее решение, что мы не будем рисковать семьей, и что тема закрыта.
Что тут началось... Нас заблокировали во всех мессенджерах. Общим родственникам (теткам, двоюродным братьям) была рассказана история о том, как мы, богатеи зажравшиеся, бросили бедную сиротку (при живых родителях) в беде, не дали ей подняться с колен. Мне звонила какая-то троюродная тетя из Саратова и стыдила меня полчаса, пока я не положила трубку.
Я стала «Врагом номер один». Главной злодейкой в семейной саге. Меня это задевало? Да, поначалу очень. Неприятно знать, что тебя поливают грязью на каждом семейном застолье, куда нас, разумеется, перестали приглашать.
Но прошло три месяца. Страсти немного улеглись, воцарилась холодная война. Мы жили спокойно, платили свою ипотеку, откладывали на отпуск.
И вот вчера я встретила знакомую, которая общается с кругом подруг Галины. И она рассказала мне прелюбопытнейшую новость.
Оказывается, Галя все-таки нашла деньги. Не в банке. Она уговорила своего нового парня, с которым была знакома без году неделя, взять кредит на себя. Парень, видимо, был влюблен по уши и не очень далек умом. Взял. Полтора миллиона.
Галя сняла помещение. Но не в «Плазе», там оказалось дорого, а в каком-то полуподвале в спальном районе. Заказала товар. Но вместо качественной Турции пришел китайский ширпотреб с кривыми швами, потому что она решила сэкономить и заказала через какой-то мутный сайт без договоров.
Сейчас «шоурум» стоит закрытый. Аренду платить нечем. Парень, на которого оформлен кредит, прозрел и теперь бегает за Галей, требуя вернуть деньги или продать товар, который никому не нужен. Галя прячется у мамы на даче, телефон сменила. Нина Петровна теперь бегает по знакомым и пытается занять денег, чтобы «отмазать» дочь от коллекторов и разъяренного бывшего ухажера.
Когда я рассказала это Сергею, он долго смотрел в одну точку.
— А ведь на месте этого парня могли быть мы, — тихо сказал он.
— Могли, — кивнула я. — И тогда бы мы сейчас не путевки в Турцию выбирали, а думали, какую почку продать.
Вечером того же дня у мужа зазвонил телефон. На экране высветилось: «Мама». Сергей посмотрел на меня. Я кивнула: ответь.
Он включил громкую связь.
— Сереженька, сынок... — голос свекрови был елейным, дрожащим, совсем не командирским. — Как вы там? Мы так соскучились... Слушай, тут такое дело... Беда у нас. Галочку обманули мошенники, подставили девочку. Там страшные люди угрожают. Нам бы перехватить тысяч триста... На пару месяцев. Вы же родные люди, не бросите?
Я смотрела на мужа и видела, как желваки играют на его скулах. Мне не нужно было ничего говорить. Он вырос. Наконец-то он вырос.
— Мам, — сказал Сергей твердым, спокойным голосом. — У нас нет таких денег. И не будет. Мы делаем ремонт.
— Да какой ремонт?! — взвизгнула трубка, забыв про елейный тон. — Тут сестру убить могут! Ах вы...
Сергей нажал кнопку «отбой». Потом посмотрел на меня и криво улыбнулся.
— Ну что, враг номер один, попьем чаю?
— Попьем, — улыбнулась я в ответ, чувствуя невероятное облегчение.
Быть плохой для кого-то — небольшая плата за то, чтобы у твоей собственной семьи было все хорошо. И если цена моего спокойствия — звание «ведьмы» и «жмотины», я буду носить его с гордостью. Зато с деньгами и без долгов.
🔔 Уважаемые читатели, чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖
Читайте также: