Теперь Костя жил в квартире Полины Гавриловны на правах мужа Маши. И Галина уже не могла сказать бабушке о том, чтобы она его выставила. К тому же Катя говорила ей, что не знает о том, как планируют свое будущее молодожены.
Вскоре они оба опять уехали в Москву. Теперь уже Костя официально сделал Игоря директором местного филиала их с отцом бизнеса. Ведь отец все же сам проверил по своим каналам в их городе Игоря, как он сказал на профпригодность, и дал добро на назначение его директором. Они пообещали вернуться к Новому году, а Игорю предоставили возможность выбрать и купить елку вместе с Максимкой и Алешей, которым очень хотелось побывать на елочном базаре.
У Маши в клинике уже появились подруги, и все они с радостью встретились вновь, а в разговорах выяснили, что у всех у них со здоровьем все в порядке, чему они очень были рады. Маша же после выхода из клиники была также рада и визиту к Сонечке, и прогулкам по музеям в последние три дня перед отъездом. Но самым главным событием был их с Костей поход в Большой театр на балет “Щелкунчик”. Они с большим удовольствием смотрели спектакль, от души аплодируя всем причастным к этой чудесной красоте на сцене. В общем Маша получила столько положительных эмоций, что всю дорогу до дома не могла уснуть, вспоминая то картины Михаила Врубеля, творчество которого она очень любила, то изящные работы Эдгара Дега, а также бесподобного "Щелкунчика".
Дома уже все готовились к Новому году. Они же привезли массу подарков и ждали новогодней ночи, чтобы выложить их под елкой, ведь хранились они пока у Игоря в офисе.
Праздничный стол был на Полине Гавриловне и Кате. Маша тоже пыталась помогать им. Но они ограничивали ее прыть, доверяя ей только только незначительные поручения. И Тогда она с Яной приступили к оформлению стола. Они накрыли его огромной красивый скатертью с бахромой и сделали из салфеток необыкновенную красоту. Хотя сначала они были уверены, что так, как показано в интернете, они сделать не смогут. Но у них все получилось, и когда Яна прибежала за уже готовыми салатами с первыми двумя красиво сложенными салфетками, то все восхитили той красоте, что Маша с Яной сотворили и с сервировкой стола, и с салфетками.
– И я им помогал, – гордо говорил Алеша, – я им все обрезки собрал и со стола, и с пола.
Ну и как результат их стараний стол стоял, привлекая внимание у всех пришедших гостей. Одним словом праздник удался и у детей, и у взрослых. А после Нового Костя и Маша опять уезжали, в этот раз поездка должна была вместить в себя десять дней лечения, а потом две недели отдыха. Но где они будут отдыхать они еще не решили. Там же в Москве они определились и с датой окончательного переезда в Москву.
После отпуска, который они провели в Карелии, Маша сразу же начала оформлять детей в школу, которая, как и в родном городе, была недалеко от дома Кости. И вот уже все готово, но дети будут доучиваться в родном городе у бабушки, а в Москву приедут только во второй половине августа. Именно так они с бабушкой решили. Ведь тогда и все лето они проведут с бабушкой. А Полина Гавриловна с тоской думала о том, что уже в сентябре она будет одна.
У двух других ее внучек были свои проблемы, которыми Катя запретила старшей сестре делиться с бабушкой. Катя видела как нервничает Галя, но надеяться на то, что она переедет к бабушке та уже перестала. Катя уже давно объяснила ей, что квартира, где останется бабушка – это общее жилище семьи, и претендовать они на нее не смогут до тех пор, пока жива бабушка, тот мощный стержень, который и держит их всех вместе, несмотря на все их разногласия. А вскоре Катя обрадовала старшую сестру, сказав, что ее семье остается однокомнатная квартира Маши со всей мебелью, холодильником и стиральной машинкой. Но увидев помрачневшее лицо сестры, подумала о том, что Галя просто неблагодарная.
Костя и Маша вернулись домой и решили, что все лето проведут здесь. Маша за это время оформила на старшую сестру свою квартиру и они теперь ждали когда съедут квартиранты, чтобы навести там порядок и, если появится необходимость, сменить сантехнику. В июле они еще съездили на море, взяв с собой Катю с Максимом и бабушку, которую с трудом уговорили. Зато возвратились они все без исключения загорелые и довольные.
И вот у них уже куплены билеты до Москвы, а у Маши за неделю до поездки уже появилось чувство какой-то утраты, ей казалось, что уезжая она теряет что-то, и лишь в купе вагона она поняла, что она почти теряет семью, оставляя ее в прошлой жизни, и не зная что ждет ее с детьми в той новой, которая ожидает ее в Москве. Она вся ушла в себя, и Костя, поняв ее состояние, обнял ее и сказал:
– Забирайся на верхнюю полку и поплачь, а мы с детьми лучше будем радоваться, посмотри какие они довольные.
Прошло еще полгода, за это время Маша наконец-то прошла весь свой курс лечения и чувствовала себя хорошо. Она пока не работала, поэтому все внимание уделяла детям и мужу. За эти полгода она с детьми, а нередко и с Костей ходила в музеи, в театры, посетили они и зоопарк. А еще любили они все вместе ходит на ВДНХ. К их счастью от их дома до ВДНХ было всего полчаса ходьбы.
Лето Маша с детьми провела в родном городе, жили они, конечно, у бабушки. И уже на второй день после приезда, отправив детей к Кате, она сообщила Полине Гавриловне, что ждет ребенка.
– Он должен родиться конце декабря или начале января, – радостно говорила она, обнимая бабушку.
А та в ее объятиях плакала и причитала:
– Ой, счастье-то какое, Костя, наверное, рад, да?
– Рад, конечно, рад, он не хотел, чтобы я сюда ехала, а потом решил, что они с Сонечкой, его двоюродной сестрой, приедут сюда по очереди, за мной приглядывать, но сначала он поговорил с Катей, так что сначала она будет за мной следом ходить, для этого Катя даже в отпуск раньше времени пошла.
Вскоре прибежала и ее ”надзирательница” и аккуратно обняла сестру:
– Ой, мне велено все пылинки с тебя сдувать, следить за твоим питанием, гулять с тобой в парке, там воздух чище. Ублажать, чтобы ты не нервничала… Вот как-то так, – смеясь проговорила Катя, а потом сказала вполголоса, – Ой, Маша, Костя так боится и за тебя, и за ребенка. Ты уж его слушайся и не перечь ему.
– Я стараюсь. Ну а теперь рассказывай как вы тут здесь живете.
– Замечательно, мы уже ипотеку взяли, скоро у нас будет трехкомнатная квартира, мы с Игорем так рады, да и Максимка тоже. А дети знают? – спросила Катя, перескакивая опять на проблемы сестры.
– Нет я пока не говорила им. Рано еще, да и стесняюсь я, когда они были маленькие как-то и не думала об этом, а сейчас уже и Алеша все понимает.
Вот именно понимает, что у него или братик или сестренка будет. И это же радость какая для них. Скажи им обязательно.
– Скажу. Но чуть позже.
– Я Гале тоже говорить пока не буду, – заверила сестру Катя, и ты не говори. Ей пока знать не обязательно, вот родиться ребенок, тогда и узнает.
И тут Катя поняла страх сестры:
– Да она ведь боится, что он родится из-за ее болезни с какой-нибудь патологией. Но я же читала, что можно ей рожать, но не раньше чем через два года после лечения. А у Маши только полтора года прошло. Да действительно рискованно. Ну дай Бог, чтобы у них все было хорошо.
Все две недели Катя глаз с сестры не спускала, следила за каждым ее шагом, за тем что она ест, пьет, не давала ей подходить к плите, почему-то считая, что газ – это для нее вредно. И еще она нашла гинеколога для нее через маму своей подруги, и она уже дважды ходила к ней на прием, а потом врач звонила Кате и говорила, что все у Кати в порядке.
На смену Кате скоро приехала Соня, которая и Катю покорила своим обаянием, и, она сдав сестру с рук на руки, вышла на работу. Соня не была такой строгой, они иногда гуляли по полдня, взяв с собой детей и опаздывая к обеду, иногда Соня заказывала пиццу на всю семью, и они тогда ничего больше не ели, Полина Гавриловна на них сердилась, но все равно была очарована Соней:
– Есть в ней какая-то искра, которая притягивает к ней так, что с ней хочется говорить и говорить бесконечно. И еще смотреть на нее и любоваться ею, все-таки кажется мне, что есть в ней цыганские корни, но посмотри Маша, она ведь натуральная цыганка.
– Ну что ты бабуля, она интеллигентная, умная, даже слишком умная девушка, ну какая из нее цыганка.
– Ой, Маша, так и кажется мне, что ее мама согрешила с кем-то цыганистым.
Но и двухнедельный отпуск Сони закончился и она уехала, сказав и Маше, и Полине Гавриловне, что эти две недели она жила словно в раю:
– За мной так никто не ухаживал, так вкусно никогда никто не кормил, как вы Полина Гавриловна.
Она уехала. И Маша осталась “без присмотра”, поэтому всю себя посвятила детям: они много читали, учились декламировать стихи, подолгу гуляли вечерами, повторяли пройденный в школе материал, писали диктанты. И время за такими занятиями шло быстрее. Забегала иногда Катя. И в один из визитов, покрутившись вокруг сестры, она сказала:
– Ну все, дорогая, уже животик твой выдает тебя, пора признаваться детям. Они имеют полное право узнать это раньше всех окружающих. И Маша при ней сказала Яне и Алеше, что скоро у них будет братик или сестричка.
И дети обрадовались, но так и не решили, кто для них лучше – брат или сестра.
В конце августа приехал Константин и забрал их в Москву. Бабушка, конечно, всплакнула перед их отъездом, но Костя спросил ее:
– После родов вы, Полина Гавриловна, к нам приедете?
– А как же, кто же еще поможет моей Машеньке, я ведь еще в феврале на пенсию вышла. Правда еще не уволилась, вот с октября сдам все свои дела, и все же уволюсь, не хочу больше работать.
– Ну вот и прекрасно,– обрадовался Константин, ведь только ей он мог доверить свою жену и ребенка.
Они уехали, а бабушка с нетерпением стала ждать очередного правнука, вскоре стало известно, что у Маши будет сын, обрадовались все, и Яна тоже, хотя она и хотела сестренку.
Яна с Алешей ждали братика больше всех. Он родился абсолютно здоровым 30 декабря, к этому времени к ним уже приехала бабушка. И встречать Машу уже после Нового года пришли всей семьей. А в последний момент подъехала на машине и семья Сони. Соня и была фотографом этого чудесного события. И со следующего дня Полина Гавриловна снова встала “на вахту”, опекая Машу и ее малыша, которого назвали Александром. Но самым счастливым в семействе был конечно Константин, который доказал своим родителям, что не зря женился на Маше, которая родила ему, да и им тоже, наследника. И теперь ему было все равно, что думают родители о Маше и его троих детях, ведь это была его семья, родная семья, где он беззаветно любил всех, а любимую Полину Гавриловну еще и безмерно уважал, уважал бесконечный труд бабушки, ее исключительную выдержку, ее безупречную интеллигентность и доброту. И старался помогать ей, видя, что она устает.
Но однажды, где-то с месяц спустя после рождения Сашеньки, родители Константина все же пришли к ним в гости. И даже попросили прощения и у сына, и у снохи. А когда увидели выходящую из кухни Полину Гавриловну, то и у нее тоже. И когда они покаялись, Полина Гавриловна, улыбнувшись, сказала:
– Лучше поздно, чем никогда! – и пригласила всех к столу. А уже за столом произнесла:
– Повинную голову и меч не сечет, неси-ка, отец, Сашу, показывай нашего цыганистого и лохматого богатыря.
А когда Константин принес сына, отец ахнул:
– А ведь Саша , как и Соня, вылитый мой дед Богдан, он у нас был цыганских кровей.
И с этого дня в семье наконец-то наступил мир и у Полины Гавриловны появилась помощница, теперь по выходным дням приходила мать Константина и включалась тоже в бесконечную череду домашних дел.
А Костя, катал Полину Гавриловну по Москве, гулял с ней на Красной площади, возил ее к зданию МГУ, дважды возил ее на ВДНХ, куда она мечтала сходить со дня приезда. И обычно по выходным дням пускались в путь по московским улицам и радовались тому, что в их семье теперь лад и полное взаимопонимание.
Желаю вам всего доброго, мои уважаемые читатели, и стараюсь доставить всем вам, мои дорогие, удовольствие своим творчеством, верьте, как и все мои герои, в то, что жизнь прекрасна и удивительна!
А вот и другие мои рассказы: