Серый осенний свет едва пробивался сквозь плотные, давно не стиранные шторы в гостиной. Ольга Петровна стояла в прихожей, держа в руках тяжелую сумку с банками соленых огурцов, и прислушивалась. В квартире сына стояла тишина, прерываемая лишь ритмичным, сухим щелканьем клавиш. Ни запаха обеда, ни шума работающего пылесоса, ни даже звука телевизора.
Она осторожно поставила сумку на пол, стараясь не задеть нагромождение обуви. Кроссовки Игоря, какие-то модные ботинки невестки, снова кроссовки, тапочки… Всё вперемешку, словно здесь пробежал табун лошадей, а не жили два взрослых человека. Ольга Петровна вздохнула, привычно поджала губы и, сняв пальто, прошла на кухню.
Зрелище, открывшееся ей, заставило сердце сжаться от привычной боли. На столе громоздились коробки из-под пиццы, засохшие корки хлеба, грязные чашки с недопитым кофе, покрывшимся радужной пленкой. В раковине — гора посуды. На плите — кастрюля с присохшими остатками макарон.
— Катя! — позвала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри всё кипело.
Щелканье клавиш в комнате прекратилось не сразу. Спустя минуту в дверях кухни появилась невестка. В растянутой футболке с каким-то нелепым принтом, в пижамных штанах, волосы собраны в небрежный пучок на макушке. И это в два часа дня.
— О, Ольга Петровна, здравствуйте, — Катя потерла глаза, зевнула. — А мы вас не ждали сегодня. Что-то случилось?
— Случилось то, что я решила навестить сына и посмотреть, не умер ли он с голоду, — Ольга Петровна демонстративно провела пальцем по липкой поверхности обеденного стола. — Видимо, мои опасения не напрасны. Катя, ты время видела?
— Видела. Два часа. А что?
— А то, что нормальные люди в это время уже обедают, а у тебя в доме, прости господи, как после бомбежки. Игорь вечером придет с завода уставший, голодный. Что он есть будет? Вот этот картон? — она кивнула на коробку из-под пиццы.
Катя устало прислонилась к косяку.
— Игорь взрослый мальчик, Ольга Петровна. Захочет есть — пельмени сварит. Или закажем что-нибудь. Я занята сейчас, у меня проект горит, дедлайн через три часа.
— Проект у нее, — пробурчала свекровь, открывая холодильник. Пустота. Банка майонеза, полпалки колбасы и одинокий йогурт. — Господи, стыд-то какой. Баба дома сидит целый день, никуда не ходит, а мужик на сухом пайке. Я вот в твои годы и на смену ходила, и в садик за Игорем бегала, и первое-второе-третье всегда на столе было. А у вас…
— Ольга Петровна, давайте не будем начинать, а? — Катя поморщилась, словно от зубной боли. — У нас другое время и другие приоритеты. Я работаю. Понимаете? Работаю.
— Работаешь? — Ольга Петровна горько усмехнулась, доставая из своей сумки банки с огурцами и домашние котлеты, завернутые в фольгу. — Сидение за компьютером в пижаме — это не работа, милая моя. Работа — это когда ты встаешь в шесть утра, идешь в коллектив, приносишь пользу обществу, имеешь стаж, соцпакет, больничный. А это твое… баловство одно. Игорю голову заморочила, он и молчит, бедный.
Катя ничего не ответила. Она молча налила себе воды из фильтра, выпила залпом и ушла обратно в комнату. Снова раздалось щелканье клавиш.
Ольга Петровна осталась одна на поле боя. Закатав рукава своей праздничной блузки, она принялась за дело. Перемыла гору посуды, отскребла плиту, выбросила мусор. Потом почистила картошку, пожарила котлеты, которые привезла с собой. Кухня наполнилась запахами жареного лука и мяса — запахами настоящего дома.
Вечером пришел Игорь. Он действительно выглядел уставшим — лицо серое, под глазами круги. Работа инженером на производстве выматывала. Увидев мать, он слабо улыбнулся, но в глазах мелькнула тревога. Он знал, что визиты мамы редко обходятся без нравоучений.
— Привет, мам. Ты какими судьбами?
— Да вот, сердце болело за тебя, сынок. Приехала, а тут… Мамай прошел. Пришлось вот ужин готовить, раз у твоей жены «проект».
Игорь прошел на кухню, жадно втянул носом воздух.
— О, котлетки! Спасибо, мам. Есть хочу — умираю. В столовой сегодня не успел, аврал был.
Они сели ужинать. Катя вышла из комнаты только через полчаса. Вид у нее был еще более помятый, глаза красные от монитора. Она молча села за стол, положила себе картошки.
— Спасибо за ужин, — буркнула она, не глядя на свекровь.
— На здоровье, — сухо ответила Ольга Петровна. — Хоть поешь нормальной еды, а то всё эти ваши суши да пиццы. Желудок только портить. Кстати, Игорь, я хотела поговорить. Тетя Валя из кадрового отдела звонила. У них место освобождается, секретарь в учебную часть. Зарплата небольшая, зато официально, стаж идет, отпуск летом. Может, устроишь туда Катерину? Хватит ей уже дурью маяться.
Игорь поперхнулся котлетой. Катя замерла с вилкой у рта.
— Мам, ну ты чего… — начал было Игорь.
— А чего я? — Ольга Петровна выпрямилась, чувствуя свою правоту. — Я добра вам желаю. Годы идут. О пенсии надо думать сейчас. А она что? В трудовой книжке — пустота. Кто она для государства? Тунеядка. Да и тебе легче будет, если жена будет при деле, а не дома сидеть, электричество жечь.
— Ольга Петровна, — голос Кати был тихим, но в нем появились стальные нотки. — Я не ищу работу. У меня она есть.
— Да какая это работа! — всплеснула руками свекровь. — Тьфу! Сегодня есть заказ, завтра нет. Никакой стабильности. Ты на шее у мужа сидишь, ножки свесила, да еще и хозяйством заниматься не хочешь. Прихожу — грязь, пыль. Игорь вон в неглаженой рубашке ходит. Стыдобища!
— Мам, перестань, — Игорь отложил вилку. — Катя нормально зарабатывает. И рубашку я сам могу погладить, не безрукий.
— Ты мужчиной должен быть! Добытчиком! А приходишь в хлев. Жена должна обеспечивать уют, быт, тыл! А если она не работает официально, так у нее времени вагон должно быть. А я что вижу? Лень и бардак.
Катя медленно положила вилку на стол. Звон металла о тарелку прозвучал в тишине как выстрел. Она подняла глаза на свекровь. В них больше не было усталости, только холодная решимость.
— Значит, я на шее сижу? — переспросила она.
— А где же еще? — не унималась Ольга Петровна, не замечая, как напрягся сын. — Игорь пашет от звонка до звонка, ипотеку платит, нас всех тянет. А ты… картинки в компьютере рисуешь. И ладно бы рисовала, так хоть бы полы помыла к приходу мужа!
И тут Катю прорвало. Она резко встала, стул с грохотом отъехал назад.
— Официально не трудоустроена, если вам так важно! Зато зарабатываю я вдвое больше вашего ненаглядного мальчика! Неужто и обслуживать его — тоже моя обязанность?
В кухне повисла звенящая тишина. Ольга Петровна открыла рот, хватая воздух, как рыба, выброшенная на берег.
— Что ты сказала? — прошептала она. — Вдвое больше? Врешь ты всё. Игорь ведущий инженер!
— Ведущий инженер получает семьдесят тысяч рублей, — чеканя слова, произнесла Катя. — А я за прошлый месяц закрыла три проекта и получила двести сорок. Хотите выписку из банка покажу? Или налоги мои посчитаем? Я, между прочим, как самозанятая плачу налоги, так что пенсия у меня будет, не переживайте.
Ольга Петровна перевела растерянный взгляд на сына. Игорь сидел, опустив голову, и ковырял вилкой остывшую картошку.
— Игорь? Это правда?
— Правда, мам, — тихо сказал он. — Катя хорошо зарабатывает. Мы с ее денег ремонт доделывали, и машину поменяли в прошлом году тоже с ее накоплений.
Мир Ольги Петровны пошатнулся. В ее картине мира женщина, сидящая дома, не могла быть кормильцем. Это было противоестественно, неправильно.
— Ну… — растерянно протянула она. — Деньги деньгами, а женскую долю никто не отменял. Если ты дома сидишь, неужели трудно мужу тарелку супа налить?
— Трудно, Ольга Петровна, — жестко ответила Катя. — Когда я работаю, я работаю. Мой час стоит столько, сколько клининговая служба берет за уборку всей квартиры. Мне выгоднее заплатить людям, чтобы они убрали, чем тратить свое рабочее время на тряпку. А то, что сегодня грязно — так это потому, что клинер приходит завтра. А суп… Если Игорь хочет суп, он может его сварить. Или пойти в ресторан. Мы можем себе это позволить. Благодаря мне.
— Но… это же не по-людски… — пробормотала свекровь, чувствуя, как уходит почва из-под ног. — Мужчина должен быть главой…
— Он и есть глава, — Катя немного смягчилась, увидев, как побледнела свекровь. — Мы партнеры, Ольга Петровна. Партнеры. А не хозяин и служанка. Я не нанималась обслуживающим персоналом. Я люблю вашего сына, но я не буду тратить свою жизнь на то, чтобы соответствовать вашим стандартам домоводства 80-х годов.
Ольга Петровна встала. Ей вдруг стало невыносимо душно на этой кухне, среди запаха ее же собственных котлет, которые теперь казались ей символом ее поражения.
— Я пойду, — сказала она дрогнувшим голосом. — Поздно уже.
— Я провожу, мам, — Игорь вскочил, обрадованный возможностью прервать тяжелый разговор.
— Не надо. Сама дойду. Не старая еще.
Она оделась в коридоре быстро, не глядя в зеркало. Выходя из подъезда, она чувствовала жгучую обиду. Не за себя даже, а за сына. Как же так? Баба деньгами попрекает? "Вдвое больше"… Ишь ты!
Неделю Ольга Петровна не звонила сыну. Переваривала. Жаловалась соседке, Вере Сергеевне, на лавочке у подъезда.
— Представляешь, Верка, заявила мне: «Я богаче твоего сына, поэтому носки его стирать не буду». Это что же делается-то? Куда мир катится?
Вера Сергеевна, женщина простая и грубоватая, сплевывала шелуху от семечек и кивала:
— Ой, Петровна, не говори. Молодежь нынче пошла — палец в рот не клади. Моя вон тоже, ногти нарастит, ресницы приклеит и сидит в телефоне. А внуки голодные. Но деньги, говорит, свои имеет. Блогерша, тьфу.
Ольга Петровна находила в этих разговорах утешение. Значит, не у нее одной беда. Значит, это общая болезнь поколения.
Но жизнь, как водится, внесла свои коррективы внезапно и жестко.
Через две недели после ссоры у Ольги Петровны случилась беда. Сломалась стиральная машинка. Старенькая «Вятка», служившая верой и правдой двадцать лет, вдруг загрохотала, подпрыгнула и испустила дух вместе с лужей мыльной воды на пол.
Для пенсионерки это была катастрофа. Новая машинка стоила как три ее пенсии. Кредит? В ее возрасте кредиты — это кабала.
Она позвонила Игорю.
— Сынок, беда у меня. Машинка сгорела. Совсем. Мастер приходил, сказал — ремонту не подлежит.
— Ох, мам… — голос Игоря был виноватым. — Слушай, у нас сейчас с деньгами туго. Мы путевки оплатили, в Турцию летим через месяц. И страховку на машину продлил вчера. Прямо под ноль выгребли. Может, через месяц? С зарплаты отложу?
Ольга Петровна села на табуретку, сжимая трубку. Месяц стирать руками? С ее артритом?
— Ну ладно, сынок. Ладно. Что-нибудь придумаю. Справлюсь.
Она положила трубку и заплакала. От бессилия, от старости, от того, что воспитала сына, который не может матери помочь в трудную минуту. Вспоминались слова невестки про «двое больше». Злость снова поднялась в душе. Денег у них куры не клюют, а матери родной помочь не могут.
Вечером в дверь позвонили. Ольга Петровна вытерла слезы, поправила халат и пошла открывать, думая, что это соседка за солью.
На пороге стоял курьер в желтой куртке. А рядом с ним — огромная коробка.
— Доставка! Квартира сорок пять? Ольга Петровна?
— Я… — растерялась она. — Но я ничего не заказывала. Вы ошиблись.
— Никак нет. Заказ оплачен, доставка до квартиры с установкой и подключением. Принимайте.
За курьером в подъезд вошла Катя. В джинсах, в той же растянутой футболке под курткой, с рюкзаком за плечами.
— Здравствуйте, Ольга Петровна. Пустите грузчиков?
— Катя? Это… это что?
— Это стиральная машина. LG, с сушкой и функцией пара. Хорошая, я отзывы читала.
Грузчики занесли коробку, протиснувшись мимо онемевшей хозяйки. Катя вошла следом, деловито огляделась.
— Куда ставить будем? В ванную?
— В ванную… — эхом отозвалась Ольга Петровна. — Катя, постой. Откуда? Игорь же сказал, денег нет.
Катя усмехнулась, снимая куртку.
— У Игоря нет. Он у вас честный, всё в бюджет семьи отдает, всё распланировано. А у меня есть «заначка тунеядки». Премия прилетела за сложный сайт. Вот, решила потратить с пользой. Не руками же вам стирать.
Она прошла на кухню, как к себе домой.
— Чай есть? А то я с работы ехала, замерзла.
Ольга Петровна суетилась вокруг новой машины, пока мастера подключали шланги, потом бежала на кухню, ставила чайник, доставала варенье. В голове у нее был сумбур.
Когда мастера ушли, оставив тихо гудящую в тестовом режиме машинку, женщины сели пить чай.
— Катя, — начала Ольга Петровна, теребя край скатерти. — Ты это… спасибо тебе. Огромное. Я бы сама не потянула.
— Да ладно, — махнула рукой невестка, откусывая печенье. — Дело житейское. Техника ломается.
— Но это же дорого. Ты говорила, вы в Турцию летите…
— Слетуем. Одно другому не мешает. Ольга Петровна, я же правда зарабатываю нормально. Я не хвасталась тогда, просто… обидно стало. Вы думаете, если я дома сижу, то я бездельница. А я иногда по двенадцать часов за монитором, спина отваливается, глаза болят. Заказчики нервы мотают похлеще любого начальника в офисе. Просто это не видно со стороны.
Ольга Петровна посмотрела на руки невестки. Тонкие пальцы, без маникюра, кожа бледная. И правда, не похожа она на тех фиф, что по телевизору показывают.
— Прости меня, Катя, — вдруг сказала Ольга Петровна. Слова давались трудно, словно ворочались в горле камнями. — Я ведь старой закалки. Нас учили: есть завод, есть проходная, есть станок. А всё остальное — от лукавого. Я смотрю на вас и не понимаю. Как так можно жить? Без гарантий, без начальства. Страшно же.
— Страшно, — согласилась Катя. — Но и интересно. И свободы больше. Я вот могу к вам приехать среди недели, машинку купить, чай попить. А работала бы в офисе — пришлось бы отгул выпрашивать, унижаться.
— И то верно.
Они помолчали. Машинка в ванной тихонько пискнула, сообщая об окончании цикла.
— Ох, какая умная! — всплеснула руками Ольга Петровна. — Моя-то грохотала как трактор.
— Пользуйтесь, — улыбнулась Катя. — Там инструкция простая, я вам сейчас покажу основные кнопки.
В тот вечер они впервые расстались без напряжения. Катя уехала на такси, а Ольга Петровна еще долго сидела в ванной, глядя на белый глянцевый бок новой помощницы. Она думала о том, как странно повернулась жизнь. Та самая невестка, которую она считала непутевой и ленивой, одним махом решила ее проблему, которую не смог решить любимый, «правильный» сын.
Прошло полгода. Отношения оставались натянутыми, но в них появилось что-то новое — уважение. Ольга Петровна больше не устраивала проверок на пыль. Она приходила реже, и всегда звонила заранее.
Но настоящий перелом случился зимой.
Игорь попал под сокращение. На заводе сменилось руководство, оптимизация, и его должность просто убрали. Для мужчины это был удар ниже пояса. Он лежал на диване, отвернувшись к стене, и молчал. День, два, неделю. Он рассылал резюме, но везде либо отказы, либо зарплата такая, что смешно сказать.
Ольга Петровна, узнав об этом, примчалась с валерьянкой и советами.
— Сынок, ну иди хоть охранником пока! Нельзя же без дела сидеть! Семью кормить надо!
Игорь только огрызался. Он был в депрессии.
И тогда слово взяла Катя.
В тот вечер Ольга Петровна сидела у них на кухне. Атмосфера была похоронная.
— Так, хватит, — Катя хлопнула ладонью по столу. — Игорь, прекрати себя жалеть. Ты отличный инженер, найдешь работу. Не сейчас, так через месяц.
— А жить на что этот месяц? — простонал Игорь. — Ипотека, кредитка…
— Я закрою, — спокойно сказала Катя. — У меня есть подушка безопасности. И текущих заказов хватает. Проживем. Не шикарно, без ресторанов, но с голоду не помрем и квартиру не отберут. Твоя задача сейчас — не хвататься за первую попавшуюся ерунду типа охраны, а искать нормальное место. Я поддержу.
Игорь посмотрел на жену с надеждой и недоверием.
— Ты… ты правда потянешь нас всех?
— Потяну. Я же «вдвое больше твоего» зарабатываю, забыл? — она подмигнула, но без злобы, а как-то по-дружески.
Ольга Петровна сидела в углу и чувствовала себя лишней. Но в то же время она испытывала странное чувство облегчения. Впервые в жизни она увидела, что ее сын находится в надежных руках. Не в руках заботливой мамочки, которая подтирает нос, а в руках сильного партнера, который может подставить плечо, когда тот споткнется.
— Катерина, — подала голос свекровь. — А может, вам борща сварить? Большую кастрюлю? Ты работай, работай, деточка. А я… ну, чтобы тебе время на готовку не тратить.
Катя удивленно посмотрела на свекровь. Потом улыбнулась — впервые открыто и тепло.
— Сварите, Ольга Петровна. Ваш борщ Игорь обожает. А я правда не успеваю, у меня новый клиент из Москвы, там объемы дикие.
С того дня в их семье установился странный, но крепкий мир. Ольга Петровна взяла на себя часть быта — не как обязанность, а как помощь. Она приходила два раза в неделю, готовила, иногда гладила белье, но больше не ворчала. Она видела, как Катя сидит за компьютером, сгорбившись, как она разговаривает по телефону с заказчиками жестким, деловым тоном, решая вопросы на сотни тысяч. И понимала: это труд. Тяжелый, нервный труд, который и кормит сейчас их семью.
Игорь нашел работу через три месяца. Хорошую, с перспективой роста. Но этот период безденежья научил его ценить жену не только как женщину, но и как личность.
А Ольга Петровна… Ольга Петровна изменилась.
Однажды весной, снова сидя на лавочке с Верой Сергеевной, она услышала привычное нытье соседки:
— Ой, моя-то опять в телефоне торчит, ленивая, сил нет…
Ольга Петровна выпрямила спину, поправила новый шарфик, который подарила ей невестка на 8 Марта, и веско произнесла:
— Зря ты так, Вера. В телефоне сейчас большие дела делаются. Моя Катя, между прочим, нас всех тянула, когда Игоря сократили. Она у меня умница. Работает много. А быт… да бог с ним, с бытом. Пыль лежит, и я полежу. Главное, чтобы в семье лад был и поддержка.
Вера Сергеевна поперхнулась семечкой и уставилась на соседку так, словно та заговорила на китайском. А Ольга Петровна улыбнулась, вспомнив, что дома ее ждет новая стиральная машинка и вкусный торт, который Катя обещала заказать к ужину. Она поняла одну простую истину: неважно, кто и как зарабатывает, и кто моет посуду. Важно, кто подаст руку, когда ты упадешь. И ее невестка, эта «официально безработная» девчонка в пижаме, оказалась именно тем человеком, на которого можно положиться.
Дорогие читатели, как часто мы судим людей по внешним признакам, по старым шаблонам, которые давно утратили свою актуальность? Мы привыкли думать, что забота — это горячий суп и выглаженная рубашка, но порой настоящая забота выглядит как оплаченный счет за лечение или поддержка в трудную минуту финансового краха. Конфликт поколений неизбежен, но история Ольги Петровны и Кати показывает, что мосты можно наводить с любой стороны. Главное — увидеть за «неправильным» образом жизни живого человека, который тоже умеет любить и жертвовать.
А как вы считаете, обязана ли женщина, зарабатывающая больше мужа, заниматься бытом наравне с ним, или это устаревший стереотип? Делитесь своим мнением в комментариях!