Привет, читатели! Обратимся сызнова к заметкам проезжего корнета Гиляровского. Если пропустили начало цикла - вот статьи:
1. "Город чудной!": что писал о Коломне репортер Гиляровский в бульварной газете.
2. Как в Коломне горела неизвестная фабрика токсинов, и как жители её прикрыли!
3. Как чуть не вымер театр в Коломне в 19 веке
4. Роман с актрисой, перемены в театре, в общем - всё и сразу!
А мы идём дальше)
Когда сразу после масленичного разгула наступал Великий пост, в былые времена всюду в Коломне воцарялась тишина. Закон запрещал в эту пору все виды увеселений: в трактирах не заводили музыкальные машины и органы, театры и цирки не давали представлений, не устраивались балы и иные шумные собрания.
Как писал в своем репортаже из Коломны репортер газеты «Московский листок» Владимир Гиляровский:
«Тишина в городе стоит мертвая. Заметно прибавилось нищих, которых по традиции любят коломенские купцы, занимающиеся благотворительностью. У многих зажиточных горожан назначены специальные дни – вроде светских журфиксов – когда каждому обратившемуся за подаянием выдается по пятаку, а то и по гривеннику. В такие «дачные дни» коломенские кабаки и трактиры, любимые нищей братией, бывают полнёхоньки. Там всё пожертвованное вскоре переходит в кассы кабатчиков и трактирщиков, задающих умопомрачительные оргии. Это касается и «специальных нищих» и профессиональных попрошаек».
В пестрой толпе нищих попадались порой весьма колоритные фигуры. Так, весной 1881-го года под Коломной, на берегу Москвы-реки разбил свои дерюжные шатры небольшой цыганский табор. Это были настоящие «кочевые ромалы», не знавшиеся с оседлыми соплеменниками – кузнецами, коновалами и лошадиными барышниками, издавна жившими в коломенской Ямской слободе, и коломенскими цыганами, служившими в московских хорах, певших ресторанах «Яр» и «Стрельна». Для кочевых цыган солистки, гитаристы и скрипачи, вышедшие из коломенских мещан, были так же недостигаемы, как звезды на небе. Фамилия коломенских уроженцев, цыган Паниных, из хора Александры Паниной в «Стрельне» были на слуху не только у москвичей. Все они ещё очень молоденькими перебирались из Коломны в Москву, и это было их единственное «кочевье».
***
Загадка происхождения и кочевой образ жизни этого удивительного народа, породили убеждение, что цыгане происходят от древних египтян, и от того за ними закрепилось прозвище «фараоново племя». Кочевье «египтян» у Москвы-реки охраняли несколько здоровенных собак-овчарок, но это было скорее излишней предосторожностью, поскольку красть у двух цыганских семей было совершенно нечего, а предубеждения и слухи всегда окружавшие «фараоново племя» отбивали охоту приближаться к шатрам без особенной нужды лучше всяких сторожей. Из всего города один только приезжий репортер Гиляровский, ведомый своим неуемным любопытством, и решился сходить к цыганам, чтобы просто посмотреть, как они живут.
Житьишко это было совсем скверное! Пригласив «барина» к своим кострам, цыгане особенно ничего от него не скрывали. Считались они мещанами Бобровского уезда Воронежской губернии, но из всех документов у них было только «отношение» бобровской мещанской управы, в которой мещанину Боброву предлагалось явиться для уплаты податей и получения паспорта. Да ещё имелась бумажка, дозволявшая двухмесячное проживание в Коломенском уезде.
Для цыган Бобровых Великий пост был совсем не в диковину – они вынужденно постились едва ли не круглый год, питаясь большей частью жидкими пустыми щами или похлебкой, в которой «крупинка за крупинкой гоняется с дубинкой», да ещё пекли в золе костров картошку, которая часто заменяла им хлеб. В Коломну они пришли побираться, считая, что город для этого очень подходящий:
- Лучше местного купечества людей и не найти! – говорил старый цыган: - Иной хоть и поломается перед тобой себя потешая и «фараоном египетским» обзовет, а все равно потом даст не менее пятачка, а то и гривенник отвалит.
По их житью такие подаяния были большими деньгами, да ещё цыганки хорошо подрабатывали, гадая на рыночной площади, а потому Бобровы собирались остаться в Коломне до лета, прежде чем тронуться дальше, куда-нибудь, куда пока и сами не знали, ища места, где могли бы все прокормиться. На большее они не претендовали.
***
Гораздо далее простирались интересы людей состоятельных. Им, что пост, что мясоед, всё едино – душа просила, чего-нибудь такого-этакого, забавного. Веселились господа по своему, развлекаясь на свой лад.
Купцы Фёдор Семенович Шанин, Василий Архипович Бабаев да Петр Иванович Конакин, заглянув в популярный коломенский трактир Шварева у Житной площади, и совершенно не боясь оскоромиться, спросили водочки. В народе царило убеждение о том, что водка - продукт «не жирный», из тех, что «и монасии приемлют», а потому в пост хоть и не рекомендуемый, но и не запрещенный. Опасность и соблазн оскоромиться таился в закуске, но тут уж купцы все правила соблюдали до тонкости, специально спросив постного.
В том же трактире, где обосновалась компания этих постников, крутился разорившийся купец Добычин, который поджидал тех, кто мог бы его угостить. Узрев претерпевшего финансовую катастрофу давнего знакомца, Шанин, Бабаев и Канакин позвали его к своему столу, потчевали водкой и кормили, а когда все основательно подпили, купцы решили «себя потешить». Потребовали у полового ножницы, и. повалив пьяненького старика на пол, отхватили его седую бороду, после чего долго смеялись над Добычиным, находя свою выходку очень остроумной.
Претерпевший подобное издевательство Добычин ходил жаловаться на своих обидчиков участковому мировому судье, но управы на богатых торговцев и фабрикантов кабацкий побирушка не нашел.
Репортер Гиляровский отозвался на это происшествие стихотворным сетованием:
Над стариком надругались безбожно
Чтоб хвалиться всем этим потом
Это смешно
Ну, а скоромного съесть невозможно
Даже кусочка Великим постом
Это грешно
***
Это «постное происшествие» не пошло впрок никому из его участников. Двумя годами позже, на Сырной неделе, те же купцы в том же трактире, заняв отдельный кабинет, зазвали на угощение всё того же Добычина, подговорив его «на спор» пить водку чайными стаканами. Осилив четыре стакана, любитель дармового винца, Добычин рухнул без памяти, а подначившие его купцы послали трактирного слугу за краской, которую один из купцов производил на собственной фабрике, и кистями. Когда заказанное ими доставили, шутники выкрасили беспамятного пьянчугу под «дикого индейца в полной боевой раскраске», чучело которого купцы видели в музее чудес Гасслера, гастролировавшего в городе. После чего вполне довольные собой покинули трактир. Размалеванного старика нашли под столом трактирные половые, пришедшие прибраться после ухода гостей. Все попытки отмыть Добычина успеха не имели. Красочка оказалась очень качественной. Потом, почти до середины Великого поста, Добычин ходил весь цветных разводах, пока крепкая краска не сошла с него «естественным путем». Всё это время он служил темой для пересудов и нравоучительных назиданий, являясь наглядной демонстрацией пагубности страсти к употреблению горячительных напитков на чужой счет.
Следите за обновлением! Новая статьи совсем скоро выйдет)
А пока подпишитесь на наш канал, нам будет очень приятно)