Привет, читатели! И снова говорим про заметки проезжего корнета. Если пропустили предыдущие статьи, то вот они:
"Город чудной!": что писал о Коломне репортер Гиляровский в бульварной газете.
Как в Коломне горела неизвестная фабрика токсинов, и как жители её прикрыли!
А мы продолжаем)
Сын полицейского станового пристава – шефа полиции нескольких волостей в Вологодской губернии – Володя Гиляровский вылетел из 5-го класса вологодской классической гимназии, будучи исключен «за неуспешность и плохое поведение», после чего, не без оснований опасаясь негативной реакции папаши, он бежал из дому без денег и документов.
Немало пошатавшись по белу свету, Володенька, к большому огорчению родни, прибился к театральному миру, подвизаясь в разных труппах. Занятие это не приносило больших доходов, а потому молодой человек принужден был халтурить, «сбивая» рублики-полтиннички, где было только можно. Эта погоня за заработком привела его к антрепринерше Шкамороде, вывозившей сборные труппы на гастроли в ближайшую к Москве провинцию.
Обычно «театральным людишкам» труднее всего было пережить Великий пост, когда все театральные постановки, наряду со всеми иными увеселениями в Москве запрещались. В обход этого правила, антрепренеры устраивали «чтения пьес со сцены в костюмах», и под этим названием возили по провинциальным городам спектакли, которые игрались труппами, собранными «с бору по сосенке». Вывозя сидевших без работы театральных корифеев Москвы на гастроли в Серпухов, Богородск, Орехово-Зуево, Коломну и иные места, мадам Шкамарода хорошо зарабатывала сама, и давала заработать актерам.
***
Брали в такие поездки не всех – мадам опасалась связываться с актерами-трагиками, которым «по амплуа» полагалось быть пьяницами и буянами. После того как трагик Волгин-Кречетов на гастролях в Коломне после спектакля напившись пьян устроил дебош за кулисами театра в гостинице Фролова, переломав декорации и предметы театрального реквизита, владельцы зала подали на Шкамороду в суд, и той пришлось возмещать убытки. Наученная этим горьким опытом, мадам впредь предпочитала покладистых и неопасных комиков, формируя репертуар из веселеньких комедий и водевильчиков, которые нравились любой публике, а потому давали хорошие сборы.
Прибившись к труппе Шкамороды в 1875 году, Владимир Гиляровский дважды ездил в Коломну, исполнял обязанности суфлера, получая по 10 рублей за спектакль с оплатой всех расходов. Это были дивно выгодные условия! У иных антрепренеров актеры и те получали по пятерке за выход, а суфлеры и прочая обслуживающая братия работали фактически за еду и водку. Не такова была Шкаморода, а потому об этой театральной деятельнице те, кто имел с нею дело, вспоминали с нежностью многие годы спустя.
Раскатывая с разъездной театральной труппой, суфлер Гиляровский, как он сам пишет в своих воспоминаниях «приобрел много интересных знакомств». Став репортером газеты «Московский листок» молодой человек пришел в редакцию, имея, как это сейчас называют «наработанные связи и контакты». Завел он полезные знакомства и в Коломне, где себя чувствовал, как рыба в воде.
***
Театральная тема для Гиляровского можно сказать была «особая статья». Весь этот театральный мирок, его уклад и правила, он, сам игравший и кормившийся подле сцены, знал досконально. В Коломне же ему и самому приходилось бывать на гастролях и с заезжими актерами у него сложились вполне доверительные отношения.
Отдельного здания театра в городе не было. Обходились сценами в Общественном клубе, руины которого сейчас находятся напротив музея пряников «10 зайцев», и залом в гостинице Фролова, тем самым, где устроил погром буйный во хмелю трагик Волгин-Кречетов из труппы привезенной знаменитой Шкамородой.
Это здание долгие годы было единственным «кирпичным домом о трех этажах» в Коломне. Свою гостиницу И. П. Фролов на Житной площади близ церкви Иоанна Богослова строил в 1860 - 1862 годах с тем расчётом, что номера будут занимать состоятельные господа, прибывающие в город по коммерческим делам. Но Фролов не сумел разглядеть опасность для своего заведения – к городу стремительно приближалась линия строившейся железной дороги, которой суждено было революционным образом изменить положение дел в городе и уезде.
После того, как 20 июля 1862 года состоялось открытие движения по коломенскому участку железной дороги Москва - Саратов, дела традиционной коммерции в Коломне стали приходить в упадок. Состоятельные купцы и промышленники приезжали всё реже, и гостиница Фролова, поначалу принимавшая десятки богатеньких постояльцев, стала пустеть. Помещения в ней стали отдаваться в аренду. В том числе и хорошо оборудованный зрительный зал со сценой и всеми театральными необходимостями, помещавшийся в третьем этаже.
***
Постоянной труппы в городе не было, а гастролёры надолго и не задерживались. Коломенцы театр не особенно жаловали. То ли репертуар был неподходящим, то ли игра актеров оставляла желать лучшего, да только коломенская публика на спектакли ходила неохотно, а это худо сказывалось на сборах.
Уж на какие только штуки не пускался содержатель антрепризы, а все было без толку! В воскресенье 13-го декабря 1881-го года давали драму Коротыгина «Еврей или слава и позор», для вящей приманки указав в афише, что это новая пьеса. Положа руку на сердце, стоит сказать, что знаменитый столичный трагик и литератор Василий Андреевич Каратыгин никаких новых пьес написать не мог, так как умер в 1853-м году. Объявленную «новой» пьесу «Еврей или слава и позор» в четырех актах, Каратыгин в свое время переделал из пятиактной пьесы в стихах французского автора В. Сежуара, шедшей на французской сцене не первый десяток лет.
Но это так к слову, а главное заключалось в том, что фокус не удался, и публика не клюнула на приманку сомнительной новизны, отчего спектакль и дал всего-то 15 рублей сбора. Описывая такого рода коммерческие провалы, удрученный «Проезжий корнет», по правилам, заведенным в редакции «Московского листка», так описал положение театралов в Коломне:
Там другим все увлекаются,
Знать театра не хотят,
Делом важным занимаются,
Всё «винтят», «винтят», «винтят»!
Действительно, новомодная игра «винт» - симбиоз «виста» и «преферанса» - появившаяся в России лет за десять до описываемых событий, была чрезвычайно популярна. В «винт» дулись ночи напролет, а что касается театра, то коломенкой труппе вредила вовсе не карточная игра, а близость Москвы и её театров.
После постройки железной дороги в Коломне изменился стиль жизни. Теперь жители Коломны имели возможность, сев в утренний поезд, большой компанией отправиться в Москву, чтобы днем поездить на извозчике по магазинам, погулять пол пассажам, не спеша пообедать в хорошем ресторане, а вечером отправиться в театр. После спектакля брали извозчиков, ехали на Казанский вокзал, и там, дожидаясь «ночного» поезда на Коломну, славно кутили в славившемся своей кухней вокзальном ресторане.
Усталые, но довольные, они занимали свои места в купе вагонов 1-го класса, и засыпали. Под утро, на подъезде к Коломне, их будил кондуктор. Станцию «Коломна» они пропускали, и высаживались в «Голутвине», откуда до города в ту пору было больше трех верст. На то была причина. В вокзале станции «Голутвин» круглосуточно функционировал буфет 1-го класса с подачей горячих блюд. Там вернувшиеся из Москвы, делали привал, пили «разгонную», после чего очень-очень довольные проведенным временем, разъезжались на извозчиках по домам. Отсыпаться.
***
Конкурировать с такой культурной программой бедной труппе было нелегко, но надежда ещё теплилась. В бенефис артистки Матвеевой, назначенный на 15 декабря 1881 года, ставку сделали на классику, обещая попотчевать публику «Каменным гостем», для острастки «приперчив» афишу следующими рекламными посулами: «Соч. А. Пушкина, в четырех действиях - бегство из ссылки; безумная ревность; поклон каменного гостя; тяжелое пожатие каменной руки».
Но и этот спектакль не оправдал надежд, и вот тогда антрепренер – некто З-н (имя его осталось сокрыто этим сокращением, сделанным Гиляровским) - с остатками кассы рванул из города. В предутренних сумерках 30 декабря 1881 года, он прокрался к железнодорожной станции, сел на четырехчасовой утренний поезд, и убыл в Москву, бросив на произвол судьбы не только труппу, но и собственную семью.
Актеры подали на скрывшегося принципала в мировой суд, где интересы ответчика защищал светило коломенской адвокатуры г-н Львов, выстроивший линию защиты на попытке при помощи богатого арсенала ораторских приемов доказать факт вины самих актеров в том, что спектакли не имел успеха у публики и театр не давал никаких сборов.
Однако богатое красноречие г-на Львова было потрачено напрасно, и мировой судья своим приговором постановил взыскать с г-на З-на 300 рублей в пользу актеров брошенной им труппы. Таких денег в распоряжении г-на З-на не было, и он предложил в качестве расчета уступить актерам театр. За неимением иных вариантов, истцы согласились. В их собственность отошли декорации, костюмы, запасы грима и прочие театральные причиндалы, включая занавес.
***
Вступив во владение театральным реквизитом, члены труппы самостоятельно поставили комедию «Нынешняя любовь» в 4-х действиях и водевиль «Ямщики». Но злой рок продолжал преследовать театр во фроловском доме - в день спектакля ни одного билета продано не было.
«Проезжий корнет» так осветил дальнейшие события:
«Уже вечером, совсем уже перед назначенным к началу часом, в театр явился толстый купец – текстильный фабрикант из села Озеры – а с ним ещё двое: некто являвший собой яркий тип купеческого сына и рослый молодец в гимназической форме. Все трое были явно «подшофе», но вели себя пристойно, и купив билеты на самые лучшие места по 5 рублей за кресло, сели в ожидании начала. Так как кроме этой странной компании в зрительном зале никого не было, державшие совет за кулисами новые собственники театра решили спектакля не играть. Тем временем из зала донеслись требования начала и подобие жиденьких аплодисментов.
Когда купцу и его молодым спутникам было объявлено, что спектакль не состоится, они стали доказывать, что хоть их и трое, но они тоже публика, и право имеют. Им пояснили, что уплаченные 15 рублей не окупают затрат на постановку, но уж коли им так хочется, то пусть внесут ещё 20 рублей в кассу, и представление будет немедленно начато. Коммерсант предложил 7 рублей, потом согласился ещё прибавить трешницу:
- Пущай будет вам красненький билет! – благодушно сказал он, пояснив свой не лишенный благородной щедрости порыв: - Уж больно ребят потешить хочу!
Однако измученные постоянным финансовым кризисом артисты «красненькой» не соблазнились и играть не желали. Тогда фабрикант предложил угостить актеров, занял в гостинице отдельный номер, потребовал туда водки и закусок.
Компания принялась основательно угощаться, а приглашенных актеров, которым поднесли по рюмке и дали закусить, попросили позабавить:
- Ну чего вы право ломаетесь? Расскажите чего-нибудь или там спойте… Вот «Хуторок» спойте!
И что же делать? Пришлось актерам пить водку и петь «Хуторок», чтобы только отвязаться от «меценатов».
Видя столь бедственное положение служителей искусств, некто В. решил поддержать их, предложив:
- Вы прокормитесь до Масленицы, а там я труппу возьму, положу жалование.
Новый импресарио стал активно готовиться к работе, формируя репертуар. Он всюду скупал и доставал пьесы, не брезгуя при этом случайными поступлениями. Один коломенский «курятник» - торговец курами – часто бывая по делам в Москве, по поручению В. купил за три рубля пьесу «Сестра Тереза». Переписывать пьесы взялись бесплатно подчиненные В. писаря».
Добрый, но небогатый господин В. собирался выстроить на Житной площади Коломны большой теплый балаган, назвав его «Народный театр». Он обратился за разрешением в городскую Управу, но время было выбрано крайне неудачно. Разрешение на постройку театрального балагана на площади, чтобы играть на Масленице, ему не дали.
Идея, которая питала так много надежд, лопнула с неприятным треском. Господа артисты вынуждены были придумывать, как им теперь им выбираться из Коломны, ища места в более благополучных для людей их ремесла краях. При их безденежье и тех долгах, которых они успели наделать в городе, им оставалось только просить подаяния «Христа ради».
***
В начале 1882 года в Коломне была предпринята новая попытка возродить театральную труппу. «Проезжий корнет» в №117 за 1882 год писал:
«В Коломне появился новый антрепринер г. Б—в до сих пор не имевший ничего общего с искусством. Каким образом пошел в антрепринеры – неизвестно. Впрочем, дело-то не хитрое! Снял театр, взял вперед деньги за аренду буфета и вешалки, да пригласил уже обобранных, полуголодных актеров, посулив им «на голодный зуб» по несколько рублей, и вот, пожалуйста – можно и сезон начинать. Театральная антреприза – верная пожива! Будут сборы – заплатит актерам, не будет сборов, соберет всё, что можно в свой карман, а актеров пустит по миру.
Недавно приезжие любители пригласили известно в Коломне актера Матвеева – человека очень бедного, ничего не получившего за прошедший сезон. Пригласили его на один спектакль, в котором Матвеев сыграл две серьезные роли, и получил за это 1 рубль».
Эпилог, в лучшей традиции «Московского листка», «Проезжий корнет» выдал в стихах:
Старался он, Бог знает сколько,
Всю ночь бедняга роль учил,
И за труды свои лишь только,
Один целковый получил…
Подводя итог, не грех и нам будет вставить свои три копейки, совершенно не претендуя на оригинальность, и тоже стихами, сделав заяление в тон Гиляровскому:
Тяжела и неказиста
Жизнь российского артиста!