Здравствуйте! Сегодня продолжим повествование цикла о проезжем корнете Гиляровском. Если пропустили начало цикла - вот статьи:
1. "Город чудной!": что писал о Коломне репортер Гиляровский в бульварной газете.
2. Как в Коломне горела неизвестная фабрика токсинов, и как жители её прикрыли!
3. Как чуть не вымер театр в Коломне в 19 веке
А мы идём дальше)
После того, как неудача постигла театральная труппу, о мытарствах которой речь шла в предыдущей части заметок «Проезжего корнета», «перехватить Фортуну» попытались актеры-любители, члены коломенского театрального кружка, время от времени ставившего спектакли в разных залах. Господа любители силами кружка поставили спектакль на сцене «Общественного клуба», продавая места по три рубля, объявив это сбором на благотворительные цели. Но и этот манок не сработал – на спектакль пришли всего несколько человек.
Дело усугубил скандал, в эпицентре которого оказались член правления клуба Шевлягин и одна из актрис прогоревшей труппы. Если на спектакли горожан дармовым калачом было не заманить, то театральных актрис представители мужской половины коломенского бомонда ценили весьма и весьма! Тем более, что местным Дон-Жуанам в борьбе за расположение коломенских Дульциней сильнейшую конкуренцию составляли господа офицеры квартировавшего в Коломне уланского полка.
Щеголеватые «сыны Марса» во время традиционного воскресного дефиле разраженного коломенского бомонда, маршруту - от сквера Блюдечко, над рекой Коломенкой, через Богословский садик, по Астраханской улице до Рязанской заставы, и обратно - молодцевато проносились верхами взад и вперед по главной коломенской улице, и штатские кавалеры им проигрывали по всем статьям.
Даже те горожане, у кого были лучше, чем у улан, лошади, прокатываясь верхом или в коляске, не могли похвастаться ловкостью и подтянутостью кавалеристов. В конце концов, у штатских просто не было уланских мундиров, а на дам мундир военного оказывает примерно такое же воздействие, как на мужчину воздействует вид налитой, но стройной женской ножки, обтянутой ажурным чулком, закрепленным этакой, знаете ли, подвязкой на белом бедре. Это возбуждает.
Терпя неудачу в привычных местах городского флирта, коломенские любители «попользоваться на счет клубнички» целиком переключились на актрис местной труппы. Тем более, что эти дамы оказались в поистине бедственном положении, и «кочевряжится», набивая себе цену, вроде были не должны. Правила этой игры были всем хорошо известны! В театральном закулисье всегда полненькие кошелечки состоятельных поклонников ценили много выше стройных станов и пустоватых карманов молодцеватых вертопрахов.
Амурной звездой того зимнего сезона стала актриса С., стрелы обаяния которой разили сердца представителей купеческого сословия одного за другим, пробивая насквозь броню толстых бумажников.
И как говорят стишки Гиляровского той поры:
Но сильнее всех был ранен
Из купцов один Шевлягин
Господин Шевлягин был членом правления местного «Общественного клуба», и совсем потеряв голову от страсти, он, дабы постараться угодить своей пассии, пригласил на семейные вечера в местном «Общественном клубе» цыган и цыганок, что считалось «моветон».
Как пишет «Проезжий корнет»:
«После выборов старшин «Общественного клуба» для увеселения публики пригласили хор цыган. Вышел скандал. А всё потому, что г-жа С. Ранила в сердце кой-кого, а такая сердечна рана часто и мозги повреждает»
В знак протеста порядочные дамы и девицы объявили клубу бойкот, а без них невозможно стало проводить танцевальные вечера и балы.
Перо «Проезжего корнета» тот час же «отщелкало» Шевлягина в стихотворной форме:
Милейший член
Стыдитесь стен
Смешон и глуп
Поступок ваш
Решили в клуб
Приличный наш
Цыган позвать
И разогнать
Тем наших дам
О, стыд и срам!
***
Вход на клубные музыкальные и танцевальные вечера был платным – по рублю с персоны – хорошие обороты делал буфет и платный гардероб, а клубные лакеи получали щедрые «чаевые». Лишившись всего этого привычного притока средств и понеся значительный убыток, коломенский Общественный клуб держался только за счет любителей бильярда и усердных картежников, которым без музыки и многолюдства было даже удобнее сражаться за зеленым сукном игорного стола и катать шары в бильярдной клуба.
По замечанию «Проезжего корнета» мировые вопросы мало занимали коломенцев. Журналы в клубе оставались неразрезанными с ноября, а уж декабрь был на дворе. Когда Гиляровский рассказал одному из членов клуба о том, что вышли в журнале «Письма тетеньке» Салтыкова-Щедрина, тот ответил ему:
- Э-э-э батенька мой! У нас и без этих глупостей дел довольно. Тут еле успеваешь «Московские ведомости» прочитать, а то ещё какие-то «Письма тетеньки».
Дел действительно хватало – Коломна «винтила». В домах и в клубе тоже. Игру в «винт» прекращали только во время семейных вечеров в клубе. На вечерах играли в невинные игры: фанты, веревочку и колечко.
Полный сбор зал в «Общественном клубе» сделал 29-го января, когда заезжая труппа итальянских певцов и музыкантов дала концертную программу, составленную из фрагментов знаменитых опер. За место брали по рублю, и народу набилось множество. После концерта, выходя из клуба, один коломенский купец заметил:
- Вот ведь – рубль отдал, а ни гвоздя не понял!
- А зачем приходил-то? – спросил его приятель
- Да чтобы все думали, что я по-итальянски знаю – не моргнув глазом, отвечал ценитель оперного пения.
***
В разгар масленицы труппа московских артистов в зале «Общественного клуба», играла драму «Дочь века». Как писал по этому поводу «Проезжий корнет»: «Лучшими были мадам Кувшинникова (Сталь-Старинская) и г-жа Карасева (Таманцева). В последнем акте показал себя г-н Свешников, исполнявший роль сына мадам Таманцевой. Остальные были милы, но ничего особенного не явили, поскольку их совершенно «забил» суфлер, обладавший явными задатками трагика. Он так увлекся, что в своей будке разыгрывал свой спектакль, выступая во всех ролях сразу. Публика видеть его не могла, зато прекрасно слышала».
По окончании спектакля, уже на выходе из клуба, известный коломенский трактирщик заявил, ни к кому не обращаясь, но утверждающим тоном:
- А всё-таки в балаганы завтра пойду!
И многие с ним согласились:
- В балагане не в пример лучше!
Наплыв публики в балаганы, которые устраивали на Житной площади, всегда был велик. Музыка грохотала там с утра до ночи, публика летала на качелях. Дети кружились на каруселях. Взрослые надрывал животики, хохоча над проделками Петрушки, а в гостинице Фролова, «в номере, где годом раньше передрались купцы», демонстрировали крестьянскую девочку необычайной толщины.
Уникальный ребенок согласно представленным импресарио документам, имея от роду 10 лет, весил 12 пудов (192 кг.). Живой экспонат - страшного размера девочка - смирно сидела на месте и играла на гармонике. На лице её застыла слабоумная улыбка, в глазах не было ни проблеска мысли. Поглазеть на это чудо приходила масса народу. Кто-то нашел, что двенадцатипудовая девочка невероятно похожа на одну местную купчиху, и разошедшийся слух вызвал ещё больший ажиотаж вокруг этого аттракциона.
Чтобы убедиться, имеет ли место заявленное сходство или все это чепуха, многие приходили в номер к толстухе по несколько раз, исправно платя за визит. Мнения разделись, и возникло даже нечто вроде заговора, целью которого было заманить купчиху в номер толстой гармонистки, чтобы сличить оригинал и копией, и даже принимались пари, но план не сработал.
Как всегда на Масленицу по городу носились нарядные санки, запряженные лучшими лошадьми. Сырная неделя итожила сезон зимних свадеб, и среди катающихся было заметно много молодоженов. Их можно было отличить по лентам, которыми перепоясывали себя кучера свадебных санных поездов.
Стихами «Проезжего корнета» это выражено так:
Свадьбы и катанья,
Город весь кипит.
Пьянство, ликованье,
Музыка гремит.
Общее веселье,
Нету тишины,
Кутежи похмелье
И блины, блины…