Дождь барабанил по подоконнику с такой силой, словно пытался пробиться внутрь и смыть остатки моего терпения. Я сидела на кухне, обхватив руками чашку с остывшим чаем, и смотрела на часы. Половина десятого вечера. Сергей, мой муж, должен был вернуться с минуты на минуту. День выдался тяжелым: годовой отчет на работе, скандал с поставщиками, да еще и пробка на полтора часа по дороге домой. Единственное, о чем я мечтала — это тишина, горячий душ и, может быть, полчаса с книгой перед сном.
Но у судьбы, а точнее у моей золовки Светы, были на этот вечер совсем другие планы.
Звонок в дверь разрезал тишину квартиры так резко, что я вздрогнула и чуть не выронила чашку. Странно. У Сережи свои ключи, он никогда не звонит, разве что руки заняты пакетами. Но он обычно предупреждает, если заходит в магазин.
Я вышла в прихожую, на ходу поправляя домашний халат. Подошла к двери и по привычке глянула в глазок. И тут же почувствовала, как внутри все холодеет.
На лестничной площадке стояла Света. Не одна. Рядом с ней громоздились два огромных, раздутых чемодана, спортивная сумка и какой-то пакет, из которого торчал фикус. Света выглядела мокрой, жалкой и решительной одновременно. Она снова нажала на кнопку звонка, не отпуская её несколько секунд.
— Открывай, я знаю, что ты дома! — крикнула она, глядя прямо в глазок, словно чувствовала мое присутствие.
Я отшатнулась от двери. В голове моментально пронеслись воспоминания двухгодичной давности. Тогда Света «просто переночевать» осталась у нас на три месяца. Эти три месяца стоили мне седых волос, двух разбитых ваз (подарки моей мамы) и, наверное, миллиона нервных клеток. Она курила на балконе, хотя мы просили этого не делать, водила каких-то мутных друзей, пока мы были на работе, и постоянно жаловалась на жизнь, съедая все содержимое холодильника. Выселяли мы ее тогда со скандалом, после которого она полгода не разговаривала с братом, называя меня «мегерой», а его — «подкаблучником».
И вот, явление второе.
Я глубоко вздохнула и громко спросила через дверь:
— Света, что случилось? Почему ты здесь?
— Ленка, ты чего, издеваешься? — голос золовки сорвался на визг. — Открывай давай, я промокла до нитки! Меня хозяйка со съемной выгнала, представляешь? Ненормальная какая-то! Дай зайти, не на лестнице же орать.
— Света, мы это уже проходили, — я старалась говорить спокойно, хотя сердце колотилось где-то в горле. — Ты не можешь просто так прийти к нам жить.
— В смысле «не можешь»? Это квартира моего брата! Я к родному человеку пришла, а не к тебе! Открывай, говорю!
В этот момент замок щелкнул — это Сергей пытался вставить ключ снаружи. Я замерла. Дверь открылась, и муж буквально врезался в стоящие на пороге чемоданы.
— Ой, блин... Света? — он растерянно смотрел то на сестру, то на гору вещей, то на меня, стоящую в глубине коридора со скрещенными на груди руками. — Ты какими судьбами?
— Сереженька! — Света тут же сменила тон с требовательного на жалобный и кинулась к нему на шею, едва не сбив с ног. — Представляешь, эта стерва, хозяйка квартиры, выставила меня! Просто так, ни за что! Сказала — выметайся сию минуту! Мне идти некуда, на улице дождь, денег нет... Пусти меня, я замерзла!
Сергей, добрый мой Сергей, тут же начал оттаивать. Он обнял сестру, похлопал ее по мокрой куртке и уже потянулся было за ручку чемодана, чтобы затащить его в квартиру.
— Нет, — сказала я.
Это слово прозвучало тихо, но эффект произвело как выстрел. Сергей замер с чемоданом в руке. Света отлипла от брата и уставилась на меня с ненавистью.
— Что «нет»? — переспросил муж.
— Нет, она не зайдет. И чемоданы эти в нашей квартире не появятся.
— Лена, ты что такое говоришь? — Сергей нахмурился, его голос стал строже. — На улице ливень, ночь почти. Это моя сестра. Мы не можем оставить ее на пороге.
— Можем, Сережа. И оставим. Ты забыл прошлый раз? Забыл, как мы потом ремонт в ванной переделывали, потому что она кран сорвала и соседей залила? Забыл, как у нас деньги из шкатулки пропали? «Ой, я взяла на такси, потом отдам» — помнишь? Отдала?
— Это было давно! — взвизгнула Света. — Я изменилась! У меня просто сложная ситуация! Ты что, не человек? Сережа, скажи ей!
— Алина, — Сергей попытался протиснуться в квартиру, подталкивая чемодан. — Давай потом разберемся. Сейчас надо зайти, обсудить все спокойно. Не устраивай сцену на площадке.
Я сделала шаг вперед и уперлась рукой в дверной косяк, преграждая путь.
— Если этот чемодан переедет порог, я собираю свои вещи и уезжаю. Прямо сейчас. И подаю на развод.
Сергей застыл. Он знал, что я не бросаю слов на ветер. Квартира была куплена нами в браке, но первоначальный взнос — это деньги от продажи бабушкиной «однушки», которые внесла я. И ипотеку мы платили в основном с моей зарплаты, пока Сергей искал себя и менял работы.
— Лена, ну куда она пойдет? — уже тише и растеряннее спросил он.
— В гостиницу. В хостел. К подругам. К маме вашей, в конце концов, в деревню. Вариантов масса.
— К маме далеко, автобусы уже не ходят! — завопила Света. — У меня денег нет на гостиницу! Ты, гадина, ты специально это делаешь! Сережа, ты мужик или кто? Твоя баба тобой крутит как хочет, а ты родную сестру на улицу выгоняешь?
— Света, почему тебя выгнала хозяйка? — спросила я, глядя ей прямо в глаза. — Только честно. «Ни за что» не выгоняют с вещами на ночь глядя.
Золовка отвела глаза и начала теребить ручку сумки.
— Ну... там... задержала оплату немного. Подумаешь, пару месяцев! Я ей говорила, что отдам, как работу найду! А она уперлась!
— Пару месяцев? — я усмехнулась. — И работы у тебя, значит, нет? То есть ты планировала прийти к нам, сесть на шею брату и жить здесь бесплатно неопределенный срок?
— Я бы нашла работу!
— Нет, Света. Ты бы лежала на диване, смотрела сериалы и ныла, что мир к тебе несправедлив. Я это уже видела. Дубль два не будет.
— Сережа! — она снова повернулась к брату, поняв, что со мной разговор окончен. — Сделай что-нибудь!
Муж стоял между нами, мокрый, уставший и несчастный. Мне было его жаль, честно. Но я понимала: если дам слабину сейчас, наша спокойная жизнь закончится.
— Лен, давай так, — предложил он, ища компромисс. — Она переночует одну ночь. Только сегодня. Завтра я куплю ей билет к маме, посажу на автобус, и все. Обещаю.
Я покачала головой.
— Нет, Сереж. Мы оба знаем, что будет завтра. Завтра у нее вдруг поднимется температура, или заболит живот, или «потеряется» паспорт. Или мама позвонит и начнет плакать, что ей тяжело принимать Свету. И «одна ночь» превратится в неделю, а неделя — в месяц. Я не открою эту дверь.
В этот момент карман Сергея взорвался трелью телефона. Он достал трубку, взглянул на экран и виновато посмотрел на меня.
— Мама, — одними губами произнес он.
Ну конечно. Света уже успела доложить в штаб.
— Да, мам... — начал он неуверенно. — Да, она здесь... Мам, ну Лена против... Мам, подожди...
Я протянула руку:
— Дай мне.
Сергей с облегчением, словно избавляясь от горячей картофелины, передал мне телефон.
— Алло, Галина Петровна, добрый вечер.
— Лена! — голос свекрови был таким громким, что мне пришлось отодвинуть трубку от уха. — Ты что там устроила? Почему девочка мокнет в подъезде? У вас что, совести совсем нет? У вас трешка, места навалом!
— Галина Петровна, — перебила я ее поток сознания. — Света взрослая женщина. Ей тридцать два года. Она не платила за квартиру два месяца и не работала. Почему мы с Сергеем должны решать ее проблемы?
— Потому что вы семья! Брат должен помогать сестре!
— Помогать — это дать удочку, а не кормить рыбой, которую мы сами ловим. Света жила у нас. Вы помните, чем это закончилось. Я не хочу повторения.
— Ты бессердечная эгоистка! — закричала свекровь. — Я сейчас же звоню Сергею, пусть он поставит тебя на место! Это и его квартира тоже!
— Квартира общая, Галина Петровна. И мое «нет» весит ровно столько же, сколько его «да». Если Свете негде жить, вы можете перевести ей деньги на гостиницу. Или заказать такси до вашей деревни, это будет стоить тысяч пять, не больше. Вы готовы помочь дочери финансово?
На том конце провода повисла пауза. Галина Петровна любила учить жизни, но расставаться со своими накоплениями («гробовыми», как она их называла) не любила страшно.
— У меня пенсия маленькая... — буркнула она.
— Вот и у нас ипотека большая. Извините, Галина Петровна, разговор окончен.
Я сбросила вызов и вернула телефон мужу.
— Сережа, решай, — сказала я, глядя на него. — Или ты сейчас заходишь домой, и мы закрываем дверь. Или ты берешь чемоданы Светы и едешь с ней куда угодно. Но домой ты тогда можешь не возвращаться.
Это был ва-банк. Я видела, как дернулся кадык у мужа. Он посмотрел на сестру, которая стояла с перекошенным от злобы лицом, потом на меня, усталую, но спокойную.
Света совершила ошибку. Она решила добить.
— Да пошла ты! — взвизгнула она, пнув мою дверь ногой. — Серега, ты что, будешь слушать эту сумасшедшую? Она же тебя ни во что не ставит! Бросай ее, найдем тебе нормальную, у нас в деревне Танька как раз развелась...
Сергей побледнел. Он медленно перевел взгляд на сестру.
— Хватит, — сказал он тихо. — Хватит, Света.
— Что хватит? Поехали!
— Никуда мы не поедем. Лена права.
— Что?! — у Светы отвисла челюсть.
Сергей достал бумажник, вытащил оттуда несколько купюр — все, что там было.
— Вот. Здесь пять тысяч. Этого хватит на хостел на пару дней и на еду. Бери такси и езжай. Завтра я позвоню маме, решим, как тебя к ней отправить.
— Ты... ты меня выгоняешь? Родную сестру? Из-за этой? — она ткнула в меня пальцем с облупленным маникюром.
— Не из-за этой, а из-за того, что ты ведешь себя по-свински, — в голосе мужа прорезался металл, которого я давно не слышала. — Ты не платила за жилье, врала, а теперь пришла сюда и оскорбляешь мою жену. Забирай деньги и уходи. Иначе я вызову полицию.
— Ах так... — прошипела Света. Она выхватила деньги из его рук. — Ну и подавитесь! Ноги моей здесь больше не будет! И маме я все расскажу! Ты для нас больше не сын!
Она схватила чемоданы. Один из них завалился на бок, она с остервенением пнула его, подняла и, громыхая колесиками, потащила к лифту. Мы стояли и смотрели, как двери лифта закрываются за ее спиной, скрывая ее перекошенное от ярости лицо.
Сергей стоял в коридоре, опустив плечи. Я видела, как ему тяжело. Все-таки разрыв с родней — это больно, даже если родня токсичная до невозможности.
— Заходи, — тихо сказала я. — Сквозняк.
Он шагнул через порог. Я закрыла дверь. Повернула замок на два оборота. Потом накинула цепочку. И только тогда выдохнула.
Мы прошли на кухню. Чай на столе был уже совсем ледяным. Я вылила его в раковину и включила чайник заново. Сергей сел за стол и закрыл лицо руками.
— Я думал, ты меня выгонишь, — глухо сказал он через ладони.
— Я была близка к этому, — честно ответила я. — Сереж, я люблю тебя. Но я люблю и себя тоже. Я не хочу жить в сумасшедшем доме.
— Я знаю. Она... она совсем берегов не видит. Я все надеялся, что она повзрослеет. Что мама на нее повлияет.
— Люди не меняются, пока жизнь их не заставит, — я подошла к нему и обняла за плечи. От его куртки пахло дождем и сыростью. — А ты ей только помогал не взрослеть, постоянно спасая.
— Мама теперь звонить не будет месяц. Или будет проклинать каждый день.
— Переживем, — я поцеловала его в макушку. — Главное, что мы дома. Вдвоем. И никто не спит на нашем диване.
Чайник закипел, весело щелкнув кнопкой. Я достала банку с ромашкой — нужно было успокоить нервы.
За окном продолжал лить дождь, но теперь его шум не раздражал, а наоборот, создавал уют. Мы пили чай молча, но это было хорошее молчание. Не тягостное, а объединяющее.
Спустя полчаса телефон Сергея звякнул — пришло сообщение. Он глянул на экран и криво усмехнулся.
— Что там? — спросила я.
— Света. Пишет: «В хостеле клопы и воняет. Скинь еще пару тысяч на нормальный номер, жмот».
— И что ты ответишь?
Сергей помолчал секунду, потом уверенно нажал несколько кнопок и положил телефон экраном вниз.
— Ничего. Я заблокировал номер.
Я улыбнулась. Впервые за этот вечер я почувствовала, что моя крепость действительно неприступна.
— Правильное решение. Давай спать? Завтра на работу.
— Давай.
Мы выключили свет на кухне. В темноте коридора еще мерещился силуэт громадных чемоданов, но это был лишь призрак. Реальность была куда приятнее: закрытая дверь, тишина и чувство, что мы наконец-то стали настоящей командой.
Света, конечно, еще объявится. Будет звонить с чужих номеров, будет давить на жалость через маму, возможно, даже приедет к мне на работу устраивать скандал, но теперь я точно знала: за эту дверь она больше не переступит.