Часть 1. Вертикальный предел
Марина ненавидела статику. Её жизнь была бесконечным поиском зацепок, выверенных движений и баланса над пропастью. В квартире пахло магнезией, новой штукатуркой и совсем немного — свободой. Просторный коридор, где ещё не висели зеркала, казался взлётной полосой. Эта трёшка стала её личным Эверестом, покорённым не благодаря, а вопреки.
История жилплощади напоминала сценарий дурной драмы. Сначала ушли родители Петра, оставив сыну небольшую двушку, которую он тут же продал, вложившись в какой-то безумный стартап, прогоревший через месяц. А потом, спустя годы, уже после их развода, судьба подкинула Марине мрачный подарок. Дядя, которого она почти не знала, погиб на заводе. Следом за ним, в короткий срок, угасли его родители — бабушка и дедушка Марины. Наследство пахло лекарствами, старыми газетами и безысходностью.
Марина не стала играть с тенями прошлого. Она продала ту квартиру, добавила свои накопления — деньги, отложенные на экспедицию в Патагонию, — и купила эту. В хорошем районе, с высокими потолками. Здесь не было призраков. Только эхо её шагов.
Петр исчез из её жизни полгода назад.
— Наш брак был тактической ошибкой, — заявил он тогда, стоя у двери с рюкзаком. — Я проанализировал графики личностного роста. Мы тянем друг друга вниз. Мне нужна перезагрузка.
Он ушёл легко, словно сбросил ненужный балласт перед сложным подъёмом. Марина не держала. Она тогда жила на съёмной, работала из дома, составляя сложные маршруты для индивидуальных туров по Алтаю и Камчатке, и молча смотрела, как он забирает даже тостер.
И вот теперь он снова возник. Не звонком, не сообщением, а физическим присутствием в её мессенджере. Сначала лайки на фото с ремонтом. Потом комментарии: «Неплохой метраж».
Марина сидела на полу гостиной, перебирая альпинистское снаряжение. Карабины щёлкали в тишине успокаивающим ритмом. Звонок в дверь прорезал воздух резко, без предупреждения.
На пороге стоял Петр. На нём была странная защитная куртка цвета хаки — униформа городского пчеловода. В последнее время он был одержим идеей устанавливать ульи на крышах высоток. «Урбанистический мёд», как он это называл.
— Привет, — он улыбнулся, но глаза бегали, сканируя пространство за её спиной. — Я был неподалеку, проверял матку на крыше бизнес-центра. Решил зайти.
Он не спрашивал разрешения, он просто сделал шаг вперёд, вынуждая её отступить.
— Зачем? — сухо спросила Марина, не выпуская из рук связку оттяжек.
— Осознал, — Петр снял ботинки, хотя его никто не просил. — Ошибки в навигации случаются у всех. Я пересмотрел стратегию. Мы были хорошей командой, Марин. Просто сбились настройки.
Он прошёл в кухню, оглядывая новые фасады гарнитура, керамогранит на полу, дорогую вытяжку.
— Хорошо устроилась, — присвистнул он. — Дядино наследство? Я слышал, там целая трагедия была. Но ты молодец, конвертировала скорбь в актив.
НЕТ. Это слово вспыхнуло в голове Марины красной лампочкой.
— Уходи, Петр, — она указала на дверь.
— Ну чего ты начинаешь, — он поморщился, словно от кислого. — Я же вижу, ты одна. Снаряга на полу, пыль. Тебе мужская рука нужна. Ульи — дело прибыльное, скоро потекут деньги. Заживём, как раньше, только лучше. Без съёмных халуп.
В его голосе не было раскаяния. Был только расчёт. Он видел не её, не их прошлое. Он видел квадратные метры.
Часть 2. Жужжание в уши
Вечером телефон ожил снова. На этот раз звонила Тамара Павловна, мать Петра. Раньше у них были ровные, почти тёплые отношения. Свекровь увлекалась разведением фиалок и никогда не лезла в их жизнь, пока Петр сам не просил денег.
— Мариночка, девочка моя, — голос женщины тёк, как густой сироп. — Петя мне всё рассказал. Он так страдает. Ты же знаешь его, он такой неприкаянный.
Марина зажала телефон плечом, нарезая овощи. Нож стучал по доске резко, агрессивно.
— Тамара Павловна, он сам ушёл. Сказал, что я — ошибка.
— Ой, да что он понимает! — воскликнула мать. — У него детская травма, ты же помнишь, как отец его подавлял? Петенька всегда бежал от ответственности, потому что боялся не оправдать ожиданий. Он плакал вчера, Марин. Говорил, что только с тобой чувствовал себя в безопасности. Он ведь маленький внутри. Ему улей нужен, свой домик, а не эти холодные крыши.
Слова капали, разъедая броню. Марина вспомнила, как они когда-то пили глинтвейн в палатке под дождём, как Петр смешно боялся пауков. Неужели он действительно просто запутался? Страх одиночества, холодного и пустого, вдруг коснулся её шеи ледяными пальцами.
— Он хочет вернуться, — продолжала Тамара Павловна, понизив голос до заговорщицкого шёпота. — Дай ему шанс. Он изменился, повзрослел. А квартирка у тебя большая, места всем хватит. Вдвоём-то веселее. Родите кого-нибудь…
Марина повесила трубку, чувствуя странную тяжесть. Словно её опутали липкой паутиной. Жалость к "неприкаянному" Пете боролась со здравым смыслом.
Часть 3. Срыв страховки
На следующий день Марина встретилась с Оксаной и Олегом. Это была традиция — раз в месяц собираться у кого-то дома, обсуждать маршруты и жизнь. В этот раз сидели у Марины.
Оксана, вечно витающая в облаках художница по керамике, восторженно слушала историю о визите Петра.
— Мариш, это же знак! — Оксана всплеснула руками, чуть не опрокинув вазу. — Мои родители тоже разводились. Год жили порознь, папа даже с кем-то встречался. А потом сошлись — и вот, уже тридцать лет душа в душу. Люди меняются, когда теряют главное. Может, он понял, что ты — его скала?
Олег, муж Оксаны, промышленный альпинист, молча жевал стейк. Он был человеком дела, далеким от сентиментальности. Его взгляд был тяжёлым, сканирующим.
— Оксан, не неси чушь, — грубо оборвал он жену. — Какой знак? Знак «Кирпич» он не увидел?
— Олег! — возмутилась Оксана. — Ты чёрствый. Любовь прощает ошибки.
— Любовь — может быть, — Олег отложил вилку. — А где ты тут любовь видишь? Полгода мужика не было. Как узнал про хату — прилетел, как муха на… мёд. Марин, ты не дури. Он не к тебе вернулся. Он вернулся в комфорт. Улей на крыше — это романтично, но жить-то где-то надо. Аренда нынче дорогая.
— Ты циник, — фыркнула Оксана. — Петя — творческая натура. Ему нужна поддержка.
— Ему нужен спонсор и жилплощадь, — отрезал Олег. — Я видел таких. Ошибся он, видите ли. Стратег хренов. Марин, не ведись. Он тебя сожрёт и не подавится.
Марина смотрела на них обоих. Слова Оксаны были сладкими, как нуга, но слова Олега горчили правдой. Однако червячок сомнения уже прогрыз ход. «А вдруг?» — думала она. — «Вдруг он правда всё осознал? Одной в трех комнатах и правда… гулко».
Часть 4. Чемодан без ручки
Прошла неделя. Петр появился в субботу утром. Он не звонил. Он просто пришёл, и не один. Рядом с ним, на лестничной площадке, стоял огромный, потёртый чемодан на колесиках и несколько коробок, перевязанных скотчем.
Марина открыла дверь, ещё сонная, в домашней футболке.
— Сюрприз! — Петр сиял. На его лице не было ни тени сомнения. — Я решил не тянуть резину. Жизнь слишком коротка для долгих прелюдий.
Он вкатил чемодан в прихожую, едва не отдавив Марине ногу. Колёсики оставили грязный след на светлом ламинате.
— Петр, что происходит? — Марина окончательно проснулась. Её голос звучал тихо, но внутри уже начинала раскручиваться пружина.
— Переезд, — он начал деловито расстегивать куртку. — Мать права, нам надо быть вместе. Я тут прикинул, ту комнату, что поменьше, я оборудую под склад рамок и вощины. А в большой будет спальня. Диван у тебя, конечно, так себе, надо бы поменять на ортопедический. У меня спина от работы ноет.
Он даже не спросил, как у неё дела. Он уже расставлял мебель в своей голове. В её квартире.
— Ты не будешь здесь жить, — сказала Марина.
Петр замер, словно наткнулся на невидимую стену. Повернулся к ней, и в его глазах мелькнуло что-то недоброе, скрытое за маской снисхождения.
— Малыш, не капризничай. Я же простил тебе твою холодность в прошлом. Я готов работать над отношениями. И потом… — он обвел рукой пространство, — …здесь слишком много места для одной. Это нерационально. Мы же семья, почти. Штамп в паспорте — дело наживное. Вернём, если тебе так важно.
— Ты ушёл, — напомнила она. — Ты назвал меня ошибкой.
— Я был в стрессе! — голос Петра стал громче, появились визгливые нотки. — А ты сейчас ведешь себя как эгоистка. Получила квартиру на халяву, на костях родственников, и сидишь тут королевой? А я, между прочим, три года на тебя потратил! Вкладывал в нас свой ресурс!
Маска сползла. Перед ней стоял не раскаявшийся муж, а жадный, завистливый чужак, считающий чужие метры.
— Вкладывал ресурс? — переспросила Марина. Её спокойствие трещало по швам.
— Да! Ты жила за мой счёт! Ну, частично. Эмоционально — точно! — он пнул свой чемодан, проталкивая его дальше в коридор. — Короче, я остаюсь. Я имею моральное право. Не будь стервой, Марин.
Он нагло шагнул в сторону гостиной, не разуваясь. Грязь с его ботинок отпечатывалась на полу чёрными клеймами.
Часть 5. Эффект срыва
Внутри Марины что-то щёлкнуло. Это был звук карабина, который больше не держит. Но вместо падения пришла легкость. Страшная, звенящая злость затопила сознание. Это была не истерика слабой женщины. Это была ярость хищника, в логово которого вломился шакал.
— ВОН, — сказала она. Не громко, но воздух вокруг завибрировал.
Петр усмехнулся.
— Или что? Полицию вызовешь? Мы муж и жена перед богом, почти. Не смеши. Я распаковываюсь.
Он наклонился к коробке.
Марина не помнила, как преодолела разделяющие их два метра. Годы скалолазания сделали её пальцы стальными клещами. Она схватила Петра за ворот куртки и рывком, от которого затрещала ткань, дёрнула его на себя.
Петр, не ожидавший нападения, потерял равновесие.
— Ты больная?! — взвизгнул он, пытаясь отцепить её руки.
Но Марина не слушала. В её голове была кристальная ясность. Она развернула его и с силой толкнула к выходу. Петр врезался плечом в косяк, охнул, схватился за ушибленное место.
— Ты что творишь?! Я тебя засужу за побои! — заорал он, пытаясь вернуть себе доминирующую позицию. Он замахнулся, но Марина перехватила его руку. Скручивающее движение, болевой приём, которому научил когда-то инструктор по альпинизму — и вот Петр уже стоит на коленях, уткнувшись носом в тот самый грязный след, что сам оставил.
— Ты хотел ресурса? — шипела она ему в ухо, и этот шёпот был страшнее любого крика. — Ты хотел вложений? Получай!
Она рывком подняла его, словно набитый соломой мешок. У Петра на щеке наливался синяк, из носа текла тонкая струйка крови. Он смотрел на неё с животным ужасом. Он ожидал слёз, уговоров, женской слабости. Он не ожидал, что в этой хрупкой фигуре скрывается мощь горной лавины.
Марина вытолкала его на лестничную площадку. Дверь соседа приоткрылась, в щели мелькнуло любопытное лицо старика.
— Забирай своё барахло! — Марина схватила чемодан. Тяжёлый, громоздкий. Она подняла его и швырнула. Чемодан с грохотом покатился по ступеням, подпрыгивая и раскрываясь на ходу. Тряпки, какие-то банки, провода полетели в разные стороны.
Петр вжался в перила. Он был унижен, раздавлен, уничтожен. Весь его лоск "стратега" слетел вместе с соплями, которые он размазывал по лицу.
— Ты ненормальная… — прошептал он. — Ты психопатка. Я всем расскажу…
Марина стояла в дверном проеме, тяжело дыша. Адреналин стучал в висках. Она посмотрела на него сверху вниз — как смотрят на таракана, которого даже давить противно, достаточно просто вымести.
— Заткнись, — сказала она. — И слушай внимательно.
Она шагнула вперёд, и Петр инстинктивно отшатнулся, едва не скатившись вслед за своим чемоданом.
— Я всё понимаю, Петя. Деньги кончились, стартапы сдохли, мама пилит. Решил пристроиться в тёплое местечко?
Петр молчал, глядя на неё с ненавистью и страхом.
И тут Марина улыбнулась. Это была улыбка человека, который держит в руках все карты.
— Ты хотела развода — получил его, — произнесла она чётко, чтобы слышали все соседи. — А теперь, что же пришёл за моим наследством? Квартира моя, и тебе она не достанется, кусай локти.
Она сделала паузу, наслаждаясь эффектом.
— А знаешь, что самое смешное? Я продала ту квартиру. И купила эту. И оформила её на тётку. Формально я здесь просто живу. Так что даже если бы мы были женаты, ты бы не получил ни сантиметра. Ты проиграл эту партию ещё до того, как начал, «стратег».
Лицо Петра вытянулось. Жадность, сменившаяся разочарованием, сделала его лицо похожим на сдувшийся мяч. Весь смысл его "возвращения" рассыпался в прах. Он был не просто побит — он был обыгран.
Марина захлопнула дверь. Щелкнул замок. Два оборота.
В квартире было тихо. Она посмотрела на свои руки — они не дрожали. Она чувствовала себя так, словно только что прошла самый сложный маршрут категории 9а. Мышцы гудели, но на душе было чисто.
Она взяла тряпку и начала вытирать грязные следы в прихожей. С каждым движением стирая из своей жизни прошлое, которое больше не имело над ней власти.
Автор: Елена Стриж ©