Часть 1. Бетонный фундамент характера
Запах мокрой шерсти и дешёвого корма въедался в кожу лучше, чем когда-то цементная пыль. Лада, вытирая руки ветошью, смотрела на вольер, где только что успокоился старый алабай по кличке Граф. Её жизнь делилась на два четких этапа: до того, как она научилась скалить зубы, и после.
Раньше её гардероб состоял из резиновых сапог и каски. Она помнила тот строительный котлован, сырой ноябрьский ветер и ощущение бесконечной усталости в мышцах. Женщина-прораб — это всегда вызов. Чтобы получить ту первую квартиру, она буквально жила на стройке, контролируя каждый этап, от заливки бетона до финишной отделки, пресекая воровство материалов и ругаясь с поставщиками. Вторую квартиру она выгрызла у судьбы, работая риелтором в такие «жирные» годы, когда люди были готовы продавать душу за квадратные метры. Сделка с тем клиентом, которому срочно нужны были наличные для отъезда, стала её джекпотом. Она рисковала всем, закладывая единственное жильё, но выиграла.
Теперь, стоя посреди своего питомника, она чувствовала себя на своём месте. Но дома ждал другой «питомец», который требовал внимания и ресурсов куда больше, чем целая свора голодных псов.
Филипп вернулся с рейса злым. Его грузоперевозки приносили доход, но несоизмеримый с его, Филиппа, амбициями. Он вошёл в кухню, бросив ключи на стол с грохотом, который мог бы разбудить мёртвого. Лада даже не обернулась, нарезая овощи.
— Мать звонила, — начал он без предисловий. — Ей тяжело одной в доме. Крыша течёт, огород зарос. А Ленка хочет поступать в университет в этом году. Им нужно жильё здесь.
Лада знала, к чему ведёт этот разговор. Он заводил его с маниакальным упорством дятла, долбящего бетонный столб.
— И что ты предлагаешь? — спросила она, не прекращая шинковать капусту. Нож стучал по доске ритмично, как метроном.
— У тебя пустует «двушка». Сделай доброе дело. Пусти их пожить. Или лучше — перепиши на Ленку часть, чтобы у неё была прописка и старт. Мы же семья. У тебя две квартиры, Лада! Две! А у моей родни — разваливающийся дом в области. Это НЕСПРАВЕДЛИВО.
Лада отложила нож. Она повернулась к мужу. В её глазах не было ни сочувствия, ни тепла, только холодная сталь, закалённая годами борьбы за свои активы. Она вспомнила, как Филипп спал до обеда, пока она моталась по показам квартир. Как он покупал себе дорогие гаджеты, пока она гасила ипотеку.
— Не злись, но свою квартиру я не буду переписывать ни на кого, ни на тебя, ни твою мать или сестру, — холодно ответила Лада мужу.
— Ты жадная, — выплюнул он. — Ты просто чахнешь над своим златом, пока живые люди мучаются.
— Это моё «злато», — Лада, повысив голос, резко шагнула к нему. — Я заработала его, глотая пыль и унижаясь перед капризными клиентами. ГДЕ ТЫ БЫЛ тогда? Играл в приставку? Я не благотворительный фонд для твоей родни. Ещё раз поднимешь эту тему — пеняй на себя.
Филипп стушевался. Он не умел держать удар, когда Лада переходила в наступление. Её гнев был не истеричным визгом, а тяжёлым катком, который давил всё на своём пути. Но в этот раз в его взгляде мелькнуло что-то тёмное, затаённое.
Часть 2. Сделка с совестью
План созрел в голове Филиппа не сразу. Обида бродила в нём, как прокисшее молоко, превращаясь в густую, едкую злость. Он считал деньги жены своими по праву брака, но юридически всё было оформлено на неё до свадьбы. Эта мысль жгла его изнутри.
Он встретился с матерью, Антониной Павловной, в придорожном кафе, подальше от дома.
— Значит, не даёт? — сухо спросила мать, помешивая ложкой чай.
— Упёрлась как баран, — буркнул Филипп. — Говорит, сама заработала, сама и распоряжается.
Антонина Павловна поджала губы. Всю жизнь она считала, что мир ей должен. А уж богатая невестка — тем более.
— Есть идея, сынок, — она понизила голос, хотя вокруг никого не было. — Я продам дом. Давно уже покупатель есть, местный фермер землёй интересуется.
— И жить где будешь? — удивился Филипп.
— В том-то и дело. Деньги от дома пойдут тебе на новую машину, на фуру, о которой ты мечтал. Хороший тягач — это большие деньги, Филипп. Ты принесёшь эти деньги в семью, покажешь Ладе, какой ты добытчик. Я скажу, что это мой дар вам. А потом... когда дома у меня не станет, ей просто НЕКУДА будет деваться. Не выгонит же она свекровь на улицу перед всем честным народом? Тут и Ленку подселим.
— А если выгонит? — засомневался Филипп, вспоминая стальной блеск в глазах жены.
— Не посмеет. Общественное мнение, совесть, да и ты надавишь. Скажешь: «Мама всё продала ради моего бизнеса, ради нашей семьи». Это шах и мат, сынок. Она будет вынуждена пустить меня в ту квартиру. А там мы уже обживёмся, замки сменим, Ленку пропишем... Владение — это девять десятых закона.
Филипп загорелся. Ему нравилась мысль о новой мощной машине, на которой он будет королём трассы. И ещё больше нравилась мысль, как он поставит перед фактом свою высокомерную жену.
Спустя две недели Филипп пригнал к воротам дома огромный, сверкающий хромом тягач. Лада вышла на крыльцо, вытирая руки о фартук.
— Откуда? — спросила она подозрительно.
— Мать помогла, — гордо заявил Филипп, хлопая ладонью по капоту. — Вложилась в наше будущее. Теперь заработки пойдут другие, Лада. Я хочу, чтобы ты видела: моя семья тоже вкладывается в общий котёл.
Лада нахмурилась. Щедрость свекрови казалась подозрительной, но логика подсказывала, что деньги могли быть накоплениями. Она не знала, что дом в посёлке уже был продан, документы подписаны, а Антонина Павловна сидела на чемоданах у соседки, ожидая сигнала.
— Ну, хорошо, — медленно произнесла Лада. — Если это для дела.
Она не испытывала радости, только смутную тревогу. Интуиция, отточенная годами работы с недвижимостью, вопила: «Здесь подвох!». Но Филипп лучился самодовольством, и она решила пока не лезть на рожон.
Часть 3. Взрывной механизм
Прошла неделя. Филипп ходил гоголем. Он считал, что мышеловка захлопнулась. И вот, за ужином, он решил, что пора наносить решающий удар.
— Лада, нужно серьёзно поговорить.
Она подняла взгляд от тарелки. Тон мужа ей не понравился. В нём звучала наглая уверенность.
— Мама продала дом, чтобы купить мне машину, — выпалил он, следя за реакцией жены.
Лада замерла. Вилка со звоном упала на тарелку.
— Что она сделала?
— Продала дом. Всё до копейки отдала нам. Теперь ей жить негде. Деньги я уже вложил в тягач, вернуть их нельзя. Вторая часть ушла Ленке на оплату учёбы.
— Ты идиот? — Лада говорила тихо, но в голосе нарастала вибрация. — Ты хочешь сказать, что твоя мать БОМЖ по собственной воле?
— Не смей так называть её! — взревел Филипп, стукнув кулаком по столу. — Она пожертвовала всем ради меня! Ради нас! И теперь ТЫ обязана отдать ей ключи от второй квартиры. Это не просьба, Лада. Это ТРЕБОВАНИЕ. Ей некуда идти. Завтра она приедет.
Лада встала. Стул с грохотом отлетел назад. Внутри неё поднялась такая волна злобы, что в ушах зашумело. Но это была не паника жертвы. Это была злость хищника, которого пытаются загнать в угол палками.
— Ах ты, дрянь расчётливая, — прошипела она, её лицо перекосилось, но глаза оставались сухими и ясными. — Ты решил меня шантажировать? Решил меня перед фактом поставить? Ты думал, я заплачу, пожалею и всё отдам?
Она начала ходить по кухне, хватая предметы и с силой переставляя их с места на место. Банка с сахаром стукнула о столешницу так, что крышка подпрыгнула.
— Ты вообще соображаешь, что натворил? Ты оставил мать без жилья, надеясь отжать моё! ВЫМЕТАЙСЯ!
— Это и мой дом! — заорал Филипп. Он ожидал слёз, уговоров, шока. Но не этого бешенства.
— Нет, милый мой, — Лада резко остановилась прямо перед ним, тыча пальцем ему в грудь. — Этот дом — мой. Та квартира — моя. А ты — просто альфонс, который прикрывается мамочкиной юбкой.
Она выгнала его из кухни, заперлась и набрала номер.
— Полина? — голос Лады дрожал от адреналина. — Ты где? Слушай меня внимательно. Твоя свадьба скоро. Я делаю тебе подарок. Завтра утром мы идем к нотариусу. Я дарю тебе квартиру. Ту самую, на Ленина. Да. ПРЯМО ЗАВТРА. Нет, отказы не принимаются. Мне нужно избавиться от неё юридически, чтобы эта свора шакалов подавилась.
Лада знала законы. Имущество, полученное в дар, не делится при разводе. А развод был неизбежен, как восход солнца. Но главное — если квартира будет принадлежать сестре, никакой Филипп, никакая свекровь не смогут предъявить на неё прав, даже моральных. Это был шаг ва-банк, основанный на дикой злости и желании наказать за наглость.
Часть 4. Сила против наглости
На следующий день сделка была оформлена. Лада действовала с пугающей скоростью. Она использовала все свои старые связи, чтобы ускорить регистрацию. Вечером Полина, её младшая сестра, высокая, крепкая девушка, которая профессионально занималась конным спортом и могла одной рукой удержать жеребца, приехала к Ладе.
— Ты уверена? — спросила Полина, разглядывая бледное от напряжения лицо сестры. — Это слишком щедро.
— Это защита, Поль. Бери, пока дают. Ты выходишь замуж, тебе нужнее. А этим... — Лада скрипнула зубами. — Этим я устрою ад.
Филипп вернулся поздно вечером. Он не знал о визите к нотариусу. Он был уверен в своей победе. С ним была мать — Антонина Павловна, с двумя огромными клетчатыми сумками и выражением мученицы на лице.
Дверь была не заперта. Филипп с ноги распахнул её, втаскивая баулы.
— Лада! Принимай гостей! — крикнул он с вызовом. — Мама приехала. Я перевезу её вещи на Ленина завтра, а сегодня она переночует здесь.
Лада вышла в коридор. Рядом с ней стояла Полина, скрестив мощные руки на груди.
— Гостей не ждали, — произнесла Лада ледяным тоном. — А тем более жильцов.
— Не дури, дочка, — подала голос свекровь, оправляя платок. — Мне жить негде. Сын сказал, вы поможете.
— Сын соврал, — отрезала Лада. — Квартиры на Ленина у меня больше нет.
В коридоре повисла тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием Филиппа.
— Что значит нет? — прохрипел он. — Ты продала её? За один день?
— Подарила, — Лада дерзко улыбнулась, и эта улыбка была страшнее оскала. — Моей сестре. Вот она, новая хозяйка. У неё свои планы. Она там будет жить с мужем. Места для твоей матери там НЕТ.
Лицо Филиппа налилось кровью. Вены на шее вздулись. Весь его гениальный план рухнул в одну секунду. Машина, проданный дом матери, его статус в семье — всё превратилось в пыль.
— Ты врёшь... — прошептал он. — Ты не могла. Стерва!
Он бросился на Ладу. В его движениях не было ничего человеческого, только слепая, животная злоба от бессилия.
Часть 5. Финальный расчет
Филипп замахнулся и ударил жену ладонью по лицу. Звук пощёчины был сухим и резким. Голова Лады мотнулась, она ударилась плечом о косяк.
В ту же секунду произошло то, чего Филипп никак не мог предвидеть. Полина не стала визжать или звать на помощь. Она сработала на рефлексах. Короткий, поставленный замах — и кулак свояченицы врезался точно в скулу Филиппа.
Удар был такой силы, что мужчину отбросило на стоящие у стены чемоданы. Он споткнулся и рухнул, запутавшись в ногах. Из носа хлынула кровь, под глазом мгновенно начал наливаться фиолетовый кровоподтёк.
— Ты что, бессмертный? — тихо спросила Полина, делая шаг к нему. Она схватила его за густые волосы на затылке и рывком подняла голову. — Жену бить вздумал?
— Ленка, ты что творишь?! — заголосила свекровь, но к сыну подойти побоялась, видя бешенство в глазах Полины.
Филипп попытался встать, что-то промычать, но Полина, не разжимая хватки, потащила его к двери. Он упирался, скреб ботинками по ламинату, но против тренированной спортсменки, находящейся в ярости, у него не было шансов.
— Вон отсюда, — Полина распахнула дверь и буквально вышвырнула его на лестничную площадку. Филипп проехал по грязному полу, ударившись локтем о соседскую дверь.
— И барахло свое уберите! — крикнула Лада, чья щека горела огнём, но внутри всё ликовало. Она схватила одну из клетчатых сумок свекрови и швырнула её следом за мужем. Молния разошлась, и на бетон посыпались старые кофты и белье.
— Вы не имеете права! — взвизгнула Антонина Павловна, пятясь к выходу.
— Имеем! — рявкнула Лада. — Это мой дом. А та квартира — Полины. Убирайтесь оба. Живите в машине, в шалаше, под мостом — мне плевать!
Дверь захлопнулась. Лязгнул замок.
Филипп сидел на бетонном полу, вытирая кровь рукавом рубашки. Его дорогая, «семейная» машина стояла внизу, но ключи от неё остались в прихожей на тумбочке. Мать стояла над ним и, вместо утешения, начала орать:
— Идиот! Ты сказал, всё схвачено! Ты сказал, она прогнётся! Где мне теперь жить?! Верни мне деньги за дом, скотина!
Телефон Филиппа, чудом оставшийся в кармане брюк, зажужжал. Звонила сестра, Лена:
— Фил, ты где? Мама трубку не берет. Я приехала на вокзал, куда мне ехать? Ты обещал, что я сегодня заселюсь в квартиру!
Филипп закрыл глаза. Левый глаз уже не видел, заплывая опухолью. У него была машина, оформленная на него, но купленная на деньги бездомной матери. У него не было жилья. У него не было жены. У него не было семьи.
Лада в квартире приложила к щеке пакет с замороженным горошком. Полина сидела рядом, потирая костяшки пальцев.
— Спасибо, — сказала Лада, впервые за долгое время чувствуя, как отпускает спазм в груди.
— Обращайся, — усмехнулась сестра. — Но к нотариусу всё равно сходим. Подарок — это святое, но налог я сама заплачу.
Лада рассмеялась. Смех был немного нервным, но искренним. Она понимала, что впереди развод, делёж имущества (машину придётся делить, но у неё были хорошие юристы), скандалы. Но главное — она не прогнулась. И этот холодный, злой расчёт оказался единственно верным спасением.
Автор: Елена Стриж ©