Ирма повесила еще одну игрушку на елку, а затем повернулась ко мне.
— Знаешь, Светик-семицветик, а давай сейчас замутим с тобой зимний салат под громким названием «Оливье».
— Это на Новый год, — насупила я бровки.
Она на меня посмотрела и громко рассмеялась.
— Ты сейчас похожа на мою бабушку Софью Соломоновну. Та тоже делала такое лицо, когда я у нее что-то просила из припрятанного вкусненького. Я на нее притворно обижалась и уходила в свою комнату, тяжело вздыхая, а потом она тихо ко мне подходила, когда никого не было дома, и звала на кухню. Там она делала бутерброды с копченой колбасой и каким-то душистым домашним сыром, варила какао, доставала каких-то безумно вкусных печений в жестяной коробке, и мы с ней вдвоем блаженствовали и барствовали, так это бабушка называла. Мама, когда на следующий день обнаруживала, что часть новогоднего провианта подъедена, возмущалась, а бабушка отвечала, что она старенькая и боится, что до Нового года не доживет и всё не попробует.
Я улыбнулась, услышав эту добрую историю.
— Давай тоже сегодня будем блаженствовать и барствовать, — предложила Ирма.
— А давай, а то там эта колбаска меня так и манит к себе, чертовка, — согласилась я.
— А мне сыра того с лисичками, — попросила Даша.
— Ну всё, девчонки, хватит нашу красавицу наряжать, идемте на кухню, проредим немного наши новогодние запасы, — подмигнула она.
Мы гурьбой двинулись на кухню, и Ирма с видом настоящего шеф-повара принялась руководить процессом.
— Так, Света, режь колбасу тонкими ломтиками. Даша, доставай тот самый сыр с лисичками и отрежь нам три внушительных куска. А я займусь главным — приготовлением фирменного какао по рецепту Софьи Соломоновны!
Она достала кастрюльку, молоко, настоящий какао-порошок и щепотку соли.
— Соль — это секретный ингредиент, — подмигнула она мне. — Она раскрывает вкус шоколада.
Пока варилось какао, наполняя кухню божественным ароматом, мы накрыли на стол. Скоро перед нами стояла тарелка с аппетитной нарезкой, душистый сыр и три кружки с дымящимся напитком. Ирма торжественно достала из шкафчика жестяную коробку с имбирным печеньем, которую, оказывается, припрятала для особого случая.
— Бабушка говорила: «Счастье — это не когда всё по плану. Счастье — это когда вопреки плану находится повод для маленького праздника». Вот и у нас сегодня такой повод есть.
— А какой? — спросила Даша, с восторгом отламывая кусочек сыра.
— А тот, что мы все здесь вместе, — улыбнулась Ирма. — И что нам так хорошо друг с другом, что даже до Нового года ждать не хочется. Давайте выпьем за это!
Мы чокнулись кружками. Горячее, чуть горьковатое какао было идеальным. Колбаса таяла во рту, а сыр с лисичками казался самым изысканным лакомством на свете. Мы смеялись, вспоминали смешные случаи и строили планы, как будто это и был сам Новый год.
Вдруг Ирма задумалась, крутя в руках кружку.
— Знаете, а ведь бабушка была права. Я тут сижу и думаю о Миколе... И мне, конечно, грустно, что его нет. И прошлое вытаскиваю из закромов, и от этого еще тоскливей становится. Но посмотрите, какая у меня сейчас компания. Может, и не нужно ждать какого-то одного дня в году, чтобы быть счастливой? Может, нужно просто ценить такие вот вечера?
— Значит, барствуем? — тихо спросила я, поднимая кружку.
— Барствуем, — уверенно кивнула Ирма. — И блаженствуем. А завтра купим еще колбасы. И всё будет просто замечательно. И еще, девочки, давайте достанем тех самых огурчиков, которые мы с вами вместе солили. Уже несколько месяцев прошло, а мы с вами всего пару баночек съели.
— С какао самое оно, — хмыкнула я, — но если так хочется, то почему бы и да. Еще и ту икорку баклажанную достать нужно.
— И сальце из морозилки, — подмигнула Ирма и полезла в холодильник.
— Гулять, так гулять, официант — коржик, — хохотнула я, глядя на то, как на столе появляются разные продукты.
— Официант — коржик! — подхватила Даша, не до конца понимая смысл поговорки, но чувствуя всеобщее веселье.
Через несколько минут наш скромный ужин превратился в настоящий пир. На столе, рядом с нарезкой и сыром, красовалась открытая баночка хрустящих соленых огурчиков, розетка с баклажанной икрой, а на тарелке красиво лежали тонкие ломтики замороженного сала, посыпанные черным перцем и чесноком. Ирма, покопавшись в хлебнице, торжественно извлекла пару коржиков.
— Вот! Под сальце — самое то! — объявила она, как заправский шеф.
Мы намазывали икру на хлеб, заедали соленым огурцом, пробовали сало и запивали всё это ароматным какао. Сочетания были самыми невообразимыми, но в этой атмосфере всё казалось невероятно вкусным и правильным.
— Знаете, что это? — с набитым ртом проговорила Ирма, жестикулируя кружкой. — Это и есть та самая жизнь. Не та, что в планах и расписаниях. А та, что вот тут, между соленым огурцом и имбирным печеньем. Самая вкусная.
— Бабушка Софья одобрила бы? — спросила я, с наслаждением откусывая бутерброд с кусочком сала.
— Еще бы! — рассмеялась Ирма. — Она бы первая потребовала добавить к нашему пиру еще маринованных грибочков и сказала бы, что «блаженство должно быть полным!».
Мы ели, смеялись и болтали обо всем на свете. Исчезла не только торжественная новогодняя суета, но и тень грусти, что витала вокруг Ирмы. Ее одиночество растворилось в тепле нашей маленькой и дружной компании. Она смотрела на нас с Дашей, и на ее лице был такой покой и такая искренняя, тихая радость, что стало ясно — этот вечер стал для нее лучшим лекарством. Когда печенье было съедено, а икра и сало благополучно одолены, мы сидели за столом, чувствуя себя сытыми и безмерно счастливыми.
— Вот и хорошо, — удовлетворенно вздохнула Ирма, отодвигая пустую кружку. — Новый год уже наступил. По крайней мере, для меня. А тот, что с шампанским и курантами... Тот будет просто приятным бонусом.
А ночью Ирму рвало, и я бегала вокруг нее с лекарством, водой и тазиком.
— Ну вот, объелась, — бормотала она, — это же надо было додуматься заедать имбирное печенье соленым огурцом. Но мне было так вкусно. Угораздило меня отравиться перед самым Новым годом.
— Ничего, — успокаивала я, подавая ей очередной стакан воды с лекарством. — Главное, что «блаженствовали» и «барствовали» от души. Теперь у нас есть своя собственная, эксклюзивная новогодняя история.
Ирма слабо улыбнулась, ополаскивая лицо холодной водой.
— Да уж, бабушка Софья точно сказала бы: «Детка, блаженство — оно как самогон, в меру его принимать надо». Жаль, что я это только сейчас поняла.
К утру Ирме стало значительно лучше. 31 декабря встретило нас тишиной и запахом ромашкового чая. Ирма, бледная, с легкой тошнотой и темными кругами под глазами, закутавшись в плед, смотрела, как мы с Дашей готовим для нее легкий и полезный завтрак из овсянки.
— Знаешь, — сказала она задумчиво, — странная штука организм. Он вчера мне ясно дал понять: хватит тащить в сегодня старые обиды и несбывшиеся надежды. Не лезет сиё в горло. Лучше радуйся тому, что имеешь сейчас.
— Организм знает лучше, что тебе надо, а что не надо. Сейчас я глотну кофе и сбегаю в аптеку, куплю тебе таблетки от тошноты, а потом уже нормально позавтракаю. Вместе с тобой буду есть овсяную кашку. Пусть организм еще раз удивится, — улыбнулась я.
— Хорошо, что вы с Дашей не пострадали, — вздохнула Ирма.
— А мы и не слопали столько огурцов, и не закусывали сало коржиком. Кто-то в одно лицо уговорил почти банку соленых огурцов, — усмехнулась я.
— Но мне так хотелось, и это так было вкусно, — слабо улыбнулась она.
Я быстро оделась и убежала в аптеку, надо было спасать любимую подругу.
Автор Потапова Евгения