Часть 1. Десерт с привкусом желчи
Вечерний воздух в гостиной загустел, словно эпоксидная смола, которой Елизавета заливала свои витражи. Звон приборов о фарфор казался неприлично громким. Семён, вальяжно откинувшись на спинку дубового стула, крутил в руках бокал с рубиновым вином, разглядывая его на свет. Он чувствовал себя хозяином положения, вершителем судеб, эдаким местечковым императором. Его профессия — парфюмер-технолог — приучила его смешивать эссенции, но в людских душах он разбирался куда хуже, чем в эфирных маслах.
— Кстати, Лиза, я тут всё решил, — произнёс он буднично, словно сообщал о покупке хлеба. — Моя мать будет жить в твоей квартире, которую ты получила по наследству от бабушки.
Елизавета, которая в этот момент подносила ко рту кусочек утки, замерла. Вилка не дрогнула, но в глазах витражистки блеснул холодный, режущий свет, какой бывает у свежего скола стекла. Она медленно опустила прибор на тарелку.
— Прости, я, кажется, ослышалась? — голос её был ровным, но в нём клокотала та самая злость, которая помогает резать толстое стекло одним точным движением.
— Ты не ослышалась, — Семён даже не посмотрел на жену, адресуя свою улыбку гостям. — Маме тяжело одной в трёшке, коммуналка растёт. А твоя квартира на набережной стоит пустая. Я подумал, это идеальный вариант. Мама уже собрала коробки, завтра перевозка.
За столом повисла неловкая пауза. Тишина была липкой и неприятной. Свекровь, Тамара Игоревна, сидевшая по правую руку от сына, скромно потупила взор, разглаживая несуществующие складки на скатерти. В этом жесте было столько фальшивого смирения, что Елизавету передернуло. Она видела эту игру насквозь: двое против одной, публичное давление, расчёт на то, что Елизавета не посмеет устроить скандал при друзьях и дальней родне.
— Ты подумал? — переспросила Елизавета, и в её тоне зазвучали нотки, от которых у сидящего рядом кузена Семёна мурашки побежали по спине. — А меня ты спросить забыл? Или моё мнение в этом доме теперь приравнивается к шуму вентилятора?
— Лиза, ну зачем ты начинаешь? — поморщился Семён. — Мы же обсуждали, что нужно оптимизировать ресурсы. Квартира стоит, пыль собирает. А мама там будет как сыр в масле. Тем более, она свою квартиру планирует сдавать, а деньги нам в бюджет.
Наглость мужа была грандиозной, монументальной, как неудачный памятник на главной площади. Он не просил. Он ставил перед фактом, распоряжаясь её имуществом, словно своим собственным кошельком.
Часть 2. Раскол в зрительном зале
Гости, до этого момента увлечённо поглощавшие жаркое, замерли. Ситуация стремительно выходила за рамки приличного светского ужина.
— А ведь Сёма дело говорит, — подал голос дядя Борис, грузный мужчина с красным лицом, работающий логистом в порту. — Чего добру пропадать? Тамара женщина пожилая, ей вид из окна нужен, воздух. А ты, Лизавета, человек творческий, тебе мирское чуждо должно быть. По-родственному надо решать.
— По-родственному? — резко развернулась к нему Елизавета. — Это когда моим имуществом распоряжаются без моего ведома?
— Ой, Лизонька, ну не будь ты такой букой, — сладким голосом пропела золовка, сестра Семёна, Жанна. Она всегда завидовала Елизавете, её мастерской, её независимости. — Мама для тебя, можно сказать, второго сына воспитала, а тебе жалко квадратных метров? Это же временно. Наверное.
Лагерь гостей разделился. Родственники мужа одобрительно гудели, кивая на «сироту» Тамару Игоревну, которая уже начала промокать сухие глаза салфеткой. Но были и другие.
— Семён, ты берега не попутал? — глухо спросил Стас, старый друг Елизаветы, реставратор книг. — Это её квартира. Личная собственность. Ты бы ещё её почку пообещал кому-нибудь отдать без спроса.
— Не лезь не в своё дело, Стас, — огрызнулся Семён. — В семье сами разберёмся. Жена должна понимать нужды клана.
— Клана? — Елизавета рассмеялась, и этот смех был страшнее крика. — Ты назвал это кланом? Сборище паразитов, которые решили, что я — питательная среда?
Тамара Игоревна театрально схватилась за левую сторону груди:
— Сынок, мне дурно. Невестка меня в гроб загонит своей жадностью. Я ведь только хотела уголок... Я же уже вещи упаковала, машину заказала на восемь утра...
Эта фраза стала детонатором. Семён самодовольно ухмыльнулся, уверенный, что мать дожмёт ситуацию жалостью, а он — авторитетом. Он не заметил, как глаза его жены потемнели, превратившись в два черных омута.
Часть 3. Танец на битом стекле
Елизавета встала. Резко, так что стул с неприятным скрежетом отъехал назад. Она не собиралась глотать обиду или лить слёзы в ванной. Гнев, чистый и ясный, как расплавленный кварц, заполнил её сознание. Она чувствовала силу, ту самую, что помогает ей работать с паяльником и свинцом.
— Значит, машина на восемь утра? — переспросила она, глядя прямо на свекровь.
— Да, Лизонька, — пролепетала Тамара Игоревна, надеясь на капитуляцию. — Грузчики приедут...
— Отлично, — Елизавета улыбнулась, и от этой улыбки Семёну вдруг стало неуютно. — Пусть приезжают. Только адрес назови им другой.
— В смысле? — не понял муж.
— В прямом. В мою квартиру никто не въедет. Ни завтра, ни через год. Там будет моя новая мастерская. Я начинаю большой проект, и мне нужно пространство.
— Ты это сейчас придумала! — взвился Семён, теряя напускное спокойствие. — Какая мастерская? Там ремонт свежий! Мать там жить будет, я сказал!
— — А я сказала — нет! — рявкнула Елизавета так, что хрустальная люстра, казалось, звякнула в ответ. — Ты, Семён, забыл одну маленькую деталь. Ты живешь в моей квартире. Ездишь на машине, кредит за которую я помогала закрывать своими заказами. И ты смеешь открывать рот и указывать, как мне распоряжаться наследством бабушки?
Семён покраснел пятнами. Его уязвленное эго требовало сатисфакции. Он привык, что Лиза, погруженная в свои стекляшки, обычно уступала в бытовых вопросах, лишь бы её не трогали. Но сегодня он наступил на мину.
— Не смей попрекать меня куском хлеба! — закричал он. — Я глава семьи!
— Ты глава цирка, а не семьи, — отрезала Елизавета. — И представление окончено.
Она подошла к комоду, выдвинула ящик и достала связку ключей. Тех самых, от наследной квартиры, которые Семён, как выяснилось, уже искал глазами.
— Хотел эти ключи маме отдать? — она подбросила связку в воздух и ловко поймала. — Не выйдет. И вот еще что. Раз уж мы заговорили о переездах... Тамара Игоревна, вы говорили, что вашу квартиру вы хотите сдавать?
— Ну... да, — растерянно кивнула свекровь.
— Отмените сдачу. Вам придется вернуться туда. И прихватить с собой вашего гениального сына.
Часть 4. Крах парфюмера
В комнате стало так тихо, что было слышно, как тикают старинные часы в углу.
— Ты... ты выгоняешь меня? — Семён выглядел так, будто его ударили пыльным мешком. — Из-за какой-то квартиры? Ты разрушаешь брак из-за квадратных метров?
— Я разрушаю брак из-за твоего скотского отношения, Сёма, — Елизавета говорила жестко, рубя слова. — Ты предал меня. Ты, у меня за спиной, сговорился с родней, всё решил, упаковал мамины панталоны и поставил меня перед фактом при гостях, думая, что я постесняюсь тебя послать. Ты просчитался. Я не стеснительная. Я злая.
— Лиза, одумайся! — визгливо закричала Жанна. — Это же твой муж!
— Это нахлебник, который потерял берега, — Елизавета повернулась к гостям. — Ужин окончен. Все вон. Особенно группа поддержки "бедной родственницы".
Стас, друг-реставратор, первым встал и демонстративно подошел к Елизавете, встав у неё за плечом. Это был молчаливый знак: если надо вышвыривать, он поможет.
Семён попытался вернуть инициативу. Он вскочил, опрокинув стул.
— Никуда я не пойду! Это и мой дом тоже! Я здесь прописан!
— Временная регистрация закончилась неделю назад, милый, — ядовито напомнила Елизавета. — Я не стала продлевать, забыла. А ты и не заметил. Так что юридически ты здесь — никто. Гость, который засиделся.
Лицо Семёна приобрело землистый оттенок. Он действительно забыл. Он был так увлечен планом по захвату второй квартиры, что упустил фундамент под собственными ногами.
— Собирай вещи, — скомандовала Елизавета. — Прямо сейчас. В те коробки, что ты, наверное, припас для перевозки моих книг в гараж, чтобы освободить место маме.
— Мама... — Семён повернулся к Тамаре Игоревне. — Мам, скажи ей!
Но свекровь, поняв, что блицкриг провалился, молчала, сжав губы в тонкую линию. Её алчность столкнулась с гранитной скалой характера невестки и разбилась вдребезги.
— Ты пожалеешь, Лиза, — прошипел Семён, понимая, что проиграл. — Ты останешься одна со своими стекляшками. Кому ты нужна такая... бешеная?
— Лучше быть одной, чем с крысой, — парировала она. — Вон!
Часть 5. Холодный рассвет
Семён и Тамара Игоревна стояли на улице возле подъезда. Рядом валялись наспех собранные сумки и пакеты. Вечер был прохладным, ветер трепал полы пиджака парфюмера.
Сценарий, который Семён прокручивал в голове сотни раз, рассыпался. Он планировал, что сегодня они отпразднуют новоселье мамы в элитной квартире на набережной, а деньги от сдачи маминой "хрущевки" пойдут на покрытие его долгов по неудачному запуску линии ароматов. Он никому не сказал про долги. Он думал перекрыть их деньгами матери, а мать купить комфортом за счет жены.
Идеальная схема. Была.
— Сёма, — голос матери дрожал, но теперь уже не наигранно. — А куда мы теперь? Я ведь... я ведь уже сдала свою квартиру. Квартиранты завтра заезжают, они залог внесли и за три месяца вперед. Я деньги тебе отдала, ты сказал, нужно срочно в дело...
Семён замер. Он почувствовал, как ледяной ужас пробирается под рубашку.
— Ты сдала квартиру? — прохрипел он. — Я же говорил "планируем", а не "сдаем"!
— Так ты сказал, что с Лизой всё на мази! Что вопрос решён! Я и поторопилась, люди хорошие попались... — Тамара Игоревна заплакала по-настоящему. — Сёма, у нас нет ключей. И денег тех нет, ты их забрал утром...
Семён посмотрел на окна третьего этажа. Там, за уютным теплым светом, ходил силуэт Елизаветы. Она, наверное, налила себе чаю или вина. Она была дома. В своем доме.
А он стоял на ветру. Без жены, без жилья, с матерью, которой некуда идти, и с долгами, которые теперь нечем крыть, кроме той суммы, что мать взяла у квартирантов и которую он уже успел перевести поставщикам сырья.
— Сёма, что делать будем? — ныла мать. — Позвони ей, извинись! Упади в ноги!
Семён достал телефон. Набрал номер. Длинные гудки оборвались сухим сообщением автоответчика: «Абонент добавил вас в чёрный список».
Он попытался позвонить сестре Жанне.
— Алло, Жан, мы тут... ситуация вышла... Можно к тебе на пару дней с мамой?
— Сёма, ты с ума сошёл? — голос сестры звенел раздражением. — У меня двое детей и муж с ночной смены. Куда я вас положу? На коврик? Разбирайтесь сами, стратеги великие.
Жанна бросила трубку.
Семён медленно опустил руку с телефоном. Он посмотрел на свои дорогие итальянские туфли, которые сейчас казались нелепыми на грязном асфальте. Его наглость, его самоуверенность, его план — всё это рухнуло, как карточный домик от порыва ветра. Елизавета не просто отказала. Она одним ударом выбила из-под него все опоры, на которых держалась его комфортная паразитическая жизнь.
Он остался один на один с последствиями своей глупости и жадности. Впереди была ночь, дешевый хостел и неизбежное признание матери в том, что деньги квартирантов он уже потратил.
В окне наверху погас свет. Елизавета пошла спать, свободная и спокойная. Урок был усвоен, но ученик заплатил за него слишком высокую цену.
Автор: Елена Стриж ©