Телефон пискнул, возвещая о приходе сообщения, и я невольно втянула голову в плечи. Я знала, что это. Точнее, знала, от кого. Олег, мой муж, настроил уведомления о списании средств с моей карты на свой телефон.
— Марин, ты опять в «Детском мире» была? — его голос донесся из гостиной, где он отдыхал после работы перед телевизором. В интонации сквозило привычное раздражение.
Я вздохнула, выключила воду, которой мыла яблоко для полуторагодовалого сына, и вытерла руки. Началось. Вечерний ритуал «финансового аудита».
— Да, Олег. Мите нужны были осенние ботинки. Ты же видел, из старых он вырос, палец торчит. И подгузники закончились.
Муж появился в дверях кухни. Он выглядел уставшим, но вид его выражал крайнюю степень недовольства. В руках он держал смартфон, словно вещественное доказательство моего преступления.
— Три с половиной тысячи, Марин. Три с половиной! За ботинки? Он что, в них на приемы к английской королеве ходить будет? Можно было на рынке взять за пятьсот рублей. Или у сестры твоей спросить, у нее же пацан растет.
— У сестры ребенок на три года старше, они обувь снашивают до дыр, — спокойно, как мне казалось, ответила я, хотя внутри все начинало закипать. — А на рынке обувь без супинатора, ортопед сказал — нельзя. Мы же не хотим потом плоскостопие лечить? Это дороже выйдет.
— Ой, началось! Ортопеды, логопеды... Раньше в валенках ходили и здоровее были. Ты просто не умеешь экономить. Сидишь дома, времени вагон, могла бы помониторить акции, найти дешевле. А ты зашла в первый попавшийся магазин и спустила половину аванса.
«Сидишь дома». Эта фраза действовала на меня как красная тряпка на быка. Мой день начинался в шесть утра и заканчивался за полночь. Я готовила, убирала, стирала, развивала ребенка, гуляла с ним в любую погоду, а по ночам, когда мои мужчины спали, пыталась брать небольшие подработки по копирайтингу, чтобы иметь хоть какую-то копейку на «женские радости», за которые мне не пришлось бы отчитываться. Но Олег считал, что декрет — это затянувшийся отпуск.
— Я не просто «зашла», Олег. Я обошла три магазина с коляской и орущим ребенком, который хотел спать. Это были самые дешевые из качественных.
— Оправдания, — отмахнулся он, садясь за стол и ожидая ужин. — Ты слишком много тратишь. Я работаю, спину гну, а деньги утекают как вода. Йогурты эти твои, творожки... Сама бы творог делала из молока, дешевле бы выходило. Кофе вот вчера купила за триста рублей. Зачем? Дома банка растворимого стоит.
— Я хотела нормального кофе. Один раз в месяц.
— Вот из таких «один раз» и складывается дыра в бюджете. Короче, Марин, так дело не пойдет. Я перевожу нас на строгий режим экономии. Карту твою я, пожалуй, заберу. Буду выдавать наличные на продукты по списку. А то у тебя никакого понятия о ценности денег нет. Ты их не зарабатываешь, вот и не жалеешь.
Я поставила перед ним тарелку с гуляшом. Молча. Руки дрожали. Внутри меня что-то оборвалось. То самое терпение, которое наши мамы и бабушки называли «женской мудростью», вдруг иссякло, оставив после себя звенящую пустоту и холодную решимость.
— Значит, я не знаю цену деньгам? — тихо переспросила я.
— Не знаешь, — буркнул он с набитым ртом. — Вкусно, кстати. Но мяса можно было и поменьше класть, больше подливы. Экономика должна быть экономной.
В ту ночь я долго не могла уснуть. Я смотрела в потолок и думала. Думала о том, что мои сапоги просят каши уже второй сезон, но я молчу. О том, что я стригусь сама перед зеркалом, чтобы сэкономить тысячу рублей. О том, что мой труд — круглосуточный и без выходных — обесценен до уровня «ты просто сидишь дома».
Утром, пока Олег был на работе, я сделала то, что никогда бы не позволила себе раньше. Я зашла на сайт нашего местного санатория. Не пафосного курорта, а обычного советского профилактория в сосновом бору, в часе езды от города. Там была акция: «Неделя здоровья» с трехразовым питанием и массажем.
Я достала свою «заначку». Те самые деньги, которые я тайком откладывала с копирайтинга на новый пуховик. Посчитала. Хватало ровно на путевку и дорогу.
Вечером я встретила мужа с улыбкой.
— Привет, дорогой. Мой руки, ужин на столе.
Олег, довольный тем, что я не дуюсь после вчерашнего, благосклонно кивнул.
— Вот видишь, можешь же быть нормальной женой, когда хочешь. Что у нас сегодня?
— Котлеты с гречкой. И разговор.
Он напрягся.
— Опять про деньги? Марин, я все сказал. Карту не дам.
— Нет, не про деньги. Про экономию. Ты вчера сказал, что я не умею вести хозяйство и зря транжирю твои средства. Я подумала и решила, что ты прав. Мне нужно поучиться у тебя рациональности.
Олег удивленно поднял бровь, но в его глазах читалось самодовольство.
— Ну, наконец-то. Признание проблемы — первый шаг к ее решению.
— Именно. Поэтому, чтобы я могла полностью осознать свои ошибки и отдохнуть, чтобы с новыми силами приступить к экономному ведению быта, я уезжаю.
Вилка с котлетой застыла на полпути ко рту.
— Куда? К маме?
— Нет. В санаторий «Сосновый бор». На неделю. Уезжаю завтра утром.
— В санаторий? — он поперхнулся. — На какие шиши? Я тебе денег не давал!
— На свои. Я, как ты заметил, дома сижу, вот и накопила немного с воздуха.
— Подожди... — до него начал доходить смысл сказанного. — А Митя?
— А Митя остается с тобой. Ты же берешь отпуск с понедельника, хотел гаражом заняться? Вот и займешься. Сыном и домом.
— Ты с ума сошла?! — он вскочил. — Какой сын? У меня планы! Я крышу перекрыть хотел! И вообще, я мужик, я не умею с ним... ну, это все. И кормить, и горшок этот.
— Ничего сложного, — я пожала плечами, цитируя его любимые фразы. — Нажмешь кнопку на мультиварке — каша готова. Закинешь белье в машинку — она сама постирает. Это же не работа, а так, отпуск. Сидишь дома, играешь с ребенком. Красота!
— Марин, прекрати истерику. Никуда ты не поедешь.
— Путевка оплачена, — я положила распечатанный бланк на стол. — Возврату не подлежит. Автобус в 9:00.
— Я тебя не пущу!
— Ты можешь меня не пустить, но тогда эти деньги, как ты любишь говорить, улетят в трубу. Пятнадцать тысяч рублей.
Аргумент про потерянные деньги подействовал на Олега магически. Он побелел, потом покраснел, схватил лист, посмотрел на сумму.
— Пятнадцать тысяч... Ты украла их из бюджета?
— Нет, заработала. Ночами. Пока ты спал. В общем так, Олег. Это не обсуждается. Я устала. Мне нужно восстановить нервную систему, иначе я начну кусаться. А у тебя будет отличная возможность показать мне мастер-класс по экономии. Я оставила тебе список продуктов и меню на неделю. И ровно ту сумму денег, которую ты выделил мне в прошлый раз на хозяйство и сказал, что этого «за глаза».
Утро субботы было суматошным. Олег ходил по квартире мрачнее тучи, демонстративно не разговаривая со мной. Митя, чувствуя напряжение, хныкал и вис на моей ноге.
— Инструкция на холодильнике, — сказала я, надевая пальто. — Режим дня, телефоны врача, список запрещенных продуктов — у Мити аллергия на цитрусовые, не забудь.
— Разберусь, — буркнул муж. — Не думай, что без тебя мир рухнет. Я еще и сэкономлю, вот увидишь. Приедешь — отчитаюсь за каждую копейку, чтобы тебе стыдно стало.
— Удачи, — искренне пожелала я и закрыла за собой дверь.
Как только я села в автобус и он тронулся, меня накрыло чувство вины. Как он там? Он же ни разу не оставался с сыном дольше, чем на два часа. А вдруг он его не накормит? А вдруг окно забудет закрыть? Но я усилием воли задавила в себе «яжмать». Олег — взрослый дееспособный человек, отец. Если я сейчас вернусь, ничего не изменится. Никогда.
В санатории было тихо. Оглушительно тихо. Никто не дергал меня за рукав, не требовал мультики, не разбрасывал игрушки. Первые сутки я просто спала. Просыпалась только на еду. Еда в столовой была простой — котлеты, пюре, компот, — но она была горячей, и ее приготовил кто-то другой. Это казалось мне вершиной гастрономического блаженства.
Телефон я не отключала, но договорились мы так: звонить только в случае реального ЧП.
Первый звонок раздался вечером первого же дня.
— Марин, — голос Олега звучал напряженно, а на заднем плане слышался истеричный рев Мити. — Он не ест гречку. Плюется.
— Попробуй с молоком, — посоветовала я, лежа в ванне с хвойным экстрактом.
— Пробовал. Орет.
— Значит, не голодный. Захочет — поест. Ты сам так говорил.
— Но он орет уже час! У меня голова раскалывается!
— Бедный, — посочувствовала я без тени иронии. — Выпей таблетку. И предложи ему банан. Только не шоколад.
— Ладно...
Он бросил трубку.
Второй день прошел в относительном затишье. Пришло только одно смс: «Где лежат чистые колготки?». Я ответила: «В комоде, второй ящик».
На третий день я пошла на массаж. Массажистка, крепкая женщина с сильными руками, разминая мои окаменевшие плечи, спросила:
— Кем работаете? Спина как у грузчика.
— Мамой работаю, — пробормотала я в кушетку. — Без выходных.
Вечером третьего дня позвонил Олег. Голос был хриплым.
— Марин, он разрисовал обои в коридоре. Фломастером.
— Синим? — уточнила я.
— Красным! Перманентным! Я отвернулся на минуту, в туалет сходил!
— Ну, бывает. Это же ребенок. Нужно следить.
— Да как за ним уследить?! Он везде! Он как ртуть! Я в душ не могу сходить нормально, он под дверью воет!
— Добро пожаловать в мой мир, дорогой. Как там с экономией?
— Нормально! — рявкнул он. — Не переживай!
К среде я начала по-настоящему отдыхать. Я гуляла по лесу, читала книги, которые не успела прочитать за два года, и даже сходила на дискотеку «кому за...», где весело отплясывала под хиты 80-х. Я чувствовала, как ко мне возвращается я — не функция «принеси-подай», а женщина.
В четверг Олег не позвонил. Я забеспокоилась сама. Набрала вечером.
— Алло? — трубку сняли не сразу. Голос мужа был таким усталым, что мне стало его жалко.
— Вы живы?
— Живы. Спим. Точнее, он спит, а я боюсь пошевелиться, чтобы половица не скрипнула.
— Как дела?
— Марин... А чем отстирать пластилин от кота?
— Маслом растительным, потом шампунем. Зачем он лепил на кота?
— Он хотел сделать из Барсика тигра. Марин... когда ты вернешься?
— В воскресенье. Еще три дня.
— Три дня... — в трубке повисла тишина. — Это вечность.
В субботу я получила уведомление от банка на свой телефон. С карты Олега (которая была привязана к моему запасному номеру) прошло списание. «Доставка еды». Две тысячи рублей. Следом еще одно — «Детский мир», три тысячи.
Я усмехнулась. Экономика должна быть экономной, говоришь?
В воскресенье я входила в квартиру с замиранием сердца. Я ожидала увидеть руины.
Дверь открыл Олег. Он был небрит, в мятой футболке, с мешками под глазами. За его ногой прятался Митя — чумазый, в футболке задом наперед, но довольный.
— Мама! — сын кинулся ко мне.
Я подхватила его на руки, вдыхая родной запах молочной каши и детского пота.
— Привет, мои хорошие. Ну как вы тут?
В квартире царил хаос. Игрушки ровным слоем покрывали пол. В коридоре на обоях красовалась абстрактная красная фреска. На кухне гора посуды в раковине напоминала Пизанскую башню.
Олег прислонился к косяку и посмотрел на меня взглядом побитой собаки.
— Марин, забери его. Пожалуйста. Он батарейка «Энерджайзер». Он никогда не садится.
Я прошла на кухню, перешагивая через кубики. На столе валялись коробки из-под пиццы и чек из магазина игрушек.
— Что это? — я указала на коробку с дорогим конструктором. — Ты же говорил, что игрушки — это баловство.
— Он орал, — глухо сказал Олег. — Он требовал тебя. Я не знал, чем его отвлечь. Купил этот чертов конструктор, он поиграл пять минут и бросил.
— А пицца? Ты же умеешь варить суп. Это дешево.
Олег сел на стул и закрыл лицо руками.
— Я пытался. Я сжег кастрюлю. Забыл про нее, когда отмывал кота. Потом я попытался сварить макароны, но он опрокинул пачку на пол, а потом мы пошли гулять, и я забыл купить хлеб... Марин, это ад. Я не понимаю, как ты это делаешь.
— Что делаю?
— Всё! Как ты успеваешь готовить, убирать, следить за ним, чтобы он не убился, и при этом выглядеть... ну, нормально? И еще я на тебя ору про деньги.
Он поднял на меня глаза. В них было искреннее раскаяние.
— Я потратил все, что ты оставила, к среде. Пришлось лезть в заначку. Продукты эти... они кончаются мгновенно. Молоко, творожки, фрукты. Я думал, ты преувеличиваешь. Я думал, ты правда транжиришь.
Он встал, подошел к холодильнику и достал оттуда бутылку вина.
— Я купил тебе. Твое любимое.
— Это неэкономно, — улыбнулась я.
— К черту экономию. Я понял одну вещь. Твоя работа — быть дома с ним — она тяжелее моей. Я на работе сижу в кабинете, кофе пью, бумажки перекладываю. А тут... тут минное поле. Ты не сидишь дома, Марин. Ты пашешь.
Он подошел и обнял меня. Неуклюже, крепко.
— Прости меня за ботинки. И за карту. Забирай ее обратно. И... может, наймем няню? Хоть на пару часов в день? Или уборщицу раз в неделю?
Я посмотрела на разгромленную квартиру. Уборки тут было на два дня. Но сейчас мне было все равно.
— Няню можно, — согласилась я. — А уборку мы сделаем вместе. Прямо сейчас. Ты моешь посуду, я разбираю игрушки.
— Согласен, — он с готовностью схватил губку, словно это было спасение.
Вечером, когда Митя, вымытый и сытый (мною приготовленным супом), уснул, мы сидели на кухне. Квартира снова сияла чистотой, хотя красное пятно на обоях осталось как боевой шрам этой недели.
— Знаешь, — сказал Олег, крутя в руках бокал. — Я ведь крышу в гараже так и не перекрыл.
— Почему?
— Некогда было. Я думал, он будет сидеть и играть в кубики, а я делами заниматься. Ага, щас. Он требовал внимания каждую секунду. «Папа, смотри!», «Папа, дай!», «Папа, пойдем!». Я к вечеру падал замертво.
— Теперь ты понимаешь, почему я иногда не успеваю погладить тебе рубашку?
— Понимаю. Марин, я был идиотом. Самоуверенным идиотом.
— Был, — я погладила его по руке. — Но неделя в «шкуре мамы» пошла тебе на пользу.
С того дня прошло три месяца. Олег больше никогда не просил у меня чеки из магазина. Более того, он сам стал покупать продукты по выходным, и каждый раз, возвращаясь с пакетами, ворчал: «Как все подорожало, кошмар». А еще у меня появилось законное право на выходной. Раз в неделю, в субботу, я ухожу из дома на четыре часа. В кафе, в парк, в кино — одна. А Олег остается с сыном. И, знаете, они отлично справляются. Правда, перед моим уходом муж всегда спрашивает: «А суп есть? Или мне пиццу заказывать?» И мы оба смеемся. Потому что теперь мы — команда. И в нашей команде никто не считает, кто больше устал, потому что мы оба знаем цену домашнему труду.
🔔 Уважаемые читатели, чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖
Читайте также: