Глава 1. Идиллия из осколков
Мое утро начиналось с его улыбки. Не с поцелуя, нет. Артем не был сторонником бурных проявлений чувств с самого рассвета. Его улыбка была первой искрой дня – легкая, чуть уставшая, но безмерно родная. Он протягивал мне чашку кофе, уже остывшего ровно настолько, чтобы можно было пить, не обжигаясь.
— Спящей красавице, — говорил он каждый день, и каждый день я делала вид, что мне смешно.
Мы жили. Не просто существовали в четырех стенах нашей уютной трешки на окраине города, а именно жили. Десять лет брака – казалось, мы знали друг друга как облупленных. Он – успешный архитектор, я – фрилансер-дизайнер, работающий из дома. Мы были тем самым идеальным дуэтом, на который с завистью смотрели подруги. «Вам так везет», — вздыхали они.
Вечером пятницы мы обязательно заказывали суши, расстилали на полу плед и смотрели старые комедии. Артем обнимал меня, и я чувствовала себя в самой надежной крепости мира. Его запах – смесь дорогого парфюма, свежей бумаги и чего-то неуловимого, только его – был моим наркотиком.
— Ты счастлива? — спросил он как-то раз, глядя в экран, где Джим Керри корчил рожи.
— Безумно, — ответила я, прижимаясь к его плечу. И это была чистая правда.
Первый звоночек прозвенел тихо, как комар в ночи. В субботу он задержался на работе. «Срочный проект, милая. Извини». Я не придала значения. Но что-то в его голосе было… плоским. Отсутствующим. Я списала на усталость.
Потом он стал чаще отворачивать телефон, когда я проходила мимо. Однажды ночью я проснулась от того, что его место было пусто. Он стоял на балконе, смотря в темноту, и его плечи были ссутулены, будто на них лежала невидимая тяжесть.
— Тем, все в порядке? — спросила я, выходя к нему.
Он вздрогнул и обернулся. На его лице была маска спокойствия, но глаза… его глаза были полны бури.
— Все хорошо, солнышко. Просто не спится. Иди, не замерзни.
Я послушалась, но в душе зашевелилась червячком тревога.
Однажды, пока он был в душе, его телефон завибрировал на столе. Сообщение мелькнуло на экране: «Сегодня в семь, как договорились. Жду».
Имя было незнакомое – Лика. Женское имя.
Сердце упало куда-то в пятки. Нет, подумала я, выдыхая. Не может быть. Это коллега. Новый клиент. Что угодно.
Когда он вышел из ванной, полотенце на плече, я старалась говорить как обычно:
— К тебе сообщение пришло. Какая-то Лика.
Он не моргнул глазом. Взял телефон, dpukzyek на экран и убрал в карман.
— А, да. Это по тому чертежу. Спасибо.
Он поцеловал меня в макушку, и его губы были холодными. В тот вечер он отменил наши планы прогуляться, сославшись на мигрень.
С этого момента наша идиллия начала трещать по швам. Он отдалялся с каждым днем. Его смех стал реже, взгляд – скользящим. Я ловила себя на том, что изучаю его, как странный экспонат в музее, пытаясь разгадать загадку, которой раньше не было.
Однажды я не выдержала. Мы мыли посуду вместе, как всегда.
— Тем, что происходит? — спросила я, и голос мой дрогнул. — Ты стал какой-то чужой.
Он поставил тарелку и взглянул на меня. В его глазах я увидела не вину, не растерянность, а… раздражение.
— Вечно ты что-то выдумываешь. Устал я, Маша. Работа. Хватит накручивать.
Это было так непохоже на него. Нашего Артема, который всегда мог выслушать и обнять. Меня будто подменили. Я отступила, чувствуя, как слезы подступают к горлу. Это была не просто ложь. Это было отчуждение.
Я решила бороться. За него. За нас. За наши десять лет. Если это кризис, мы прорвемся.
Но настоящий удар был еще впереди. И он обрушился на меня в самый обычный четверг.
Глава 2. Правда, которая режет
Он уехал в «командировку». Впервые за много лет. Все было слишком гладко: билеты, бронь отеля, распечатанные документы. Слишком театрально.
Я провожала его так, словно он плыл на «Титанике». Держалась из последних сил.
— Позвони, как приедешь.
— Конечно, — он поцеловал меня в щеку, быстрый, сухой поцелуй. Его взгляд был устремлен куда-то за мою спину, в будущее, где меня не было.
Дверь закрылась. В квартире воцарилась звенящая тишина. И тогда во мне что-то щелкнуло. Тихое, отчаянное безумие, рожденное болью и страхом.
Я подошла к его старому рабочему столу, который он давно не использовал. В самом дальнем ящике, под папкой со старыми счетами, лежал ключ. Маленький, ничем не примечательный. Я нашла его случайно несколько месяцев назад и, не придав значения, положила обратно.
Теперь этот ключ жг мне руку. Я обошла всю квартиру, пытаясь понять, от чего он. И тут мой взгляд упал на мою же собственную шкатулку для украшений, подаренную мне Артемом на пятую годовщину. Деревянная, резная. Я открыла ее. Внутри лежали безделушки, ничего ценного. И тут я вспомнила: у нее было фальшивое дно. Артем, смеясь, показывал мне это, когда дарил. «Для самых главных секретов», — шутил он.
Пальцы дрожали. Я нажала на незаметную защелку сбоку. Фальшивое дно отъехало. И я увидела его. Второй телефон. Простой, кнопочный, «собачий» номер, как мы их называли.
Сердце заколотилось в грудной клетке, словно птица, бьющаяся о стекло. Я включила его. Заряда почти не было. На экране не было ничего, кроме иконки сообщений.
Я открыла их. И мой мир рухнул. Окончательно и бесповоротно.
Это была не переписка с любовницей. Это было хуже. Гораздо хуже.
Несколько номеров. Короткие, обрывистые сообщения.
Неизвестный: «Документы готовы. Твой паспорт на имя Артема Новикова готов. Визы получены».
Артем: «Деньги перевел. Напоминаю, одно лишнее слово – и все летит к черту».
Неизвестный: «Все чисто. Она ничего не знает. Через месяц ты будешь свободен».
Последнее сообщение было отправлено вчера.
Артем: «Завтра вылетаю. Заберите ключ уборщицы в условленном месте. Конверт с ее долей оставьте в шкатулке. Пусть живет своей жизнью. Я свое отсидел».
Я перечитывала эти строки снова и снова. Слова «паспорт», «визы», «свободен», «отсидел» кружились в голове, складываясь в чудовищную картину. Он не изменял мне. Он… исчезал. Стирал себя из моей жизни, как ненужный чертеж. И оставлял мне «мою долю». Как будто наши десять лет были сделкой. Отсидел. Он считал годы с моей счастливой улыбкой отсидкой.
Я не плакала. Во мне не было ни злости, ни горя. Только ледяная, пронизывающая до костей пустота. Он не просто предавал нашу любовь. Он предавал всю нашу общую историю, вычеркивая ее, как ошибку.
Я сидела на полу, прижав к груди этот дешевый телефон, и смотрела в стену. Все, что я считала правдой, оказалось ложью. Наша любовь, наше доверие, наши планы на будущее – все это было частью какого-то грандиозного, многолетнего спектакля, где я играла роль наивной дурочки.
Вдруг телефон в моей руке завибрировал. Пришло новое сообщение. С того же номера.
«Все по плану. Квартира продана. Деньги на твоем счету. Убедись, что оставил конверт. И сотри все следы».
Квартира… продана? Наша квартира? Я медленно подняла голову и огляделась. Наш дом. Наши обои, наши фотографии, наш диван… Все это уже не было нашим. Оно было продано.
Я встала, подошла к окну. На улице шумела жизнь. Люди спешили по своим делам, смеялись, ссорились, любили. А мой муж, человек, которому я доверяла больше всех на свете, в этот самый момент, наверное, садился в самолет под чужим именем. И оставлял меня в разрушенном мире, с парой тысяч долларов в конверте в качестве отступных.
И тут лед внутри меня треснул. Его сменила волна такого белого, такого чистого гнева, что мне стало трудно дышать. Нет, милый. Не так все закончится. Ты не просто уйдешь. Ты ответишь.
Глава 3. Не его сценарий
Я действовала с холодной, безжалостной ясностью. Все эмоции были сметены одним желанием – остановить его. Не вернуть. Никогда. А именно остановить. Заставить посмотреть в глаза той боли, которую он причинил.
Первым делом я сфотографировала все сообщения на его основном телефоне, который он, видимо, посчитал ненужным брать с собой, и на «горелке». Я отправила их себе.
Потом позвонила в риэлторское агентство, которое помогло нам когда-то купить эту квартиру. Сделала вид, что взволнованная жена, ищущая мужа.
— Здравствуйте, это Мария Соколова. Мой муж, Артем, вел с вами переговоры о продаже нашей квартиры? Он оставил мне некоторые документы, а я не могу дозвониться…
Девушка на том конце провода, после паузы, неуверенно сказала:
— Да, Артем Борисович… Он заключил договор. Но все расчеты уже проведены. Вы должны были быть в курсе.
— Конечно, в курсе, — сказала я сладким голосом. — Просто хотела уточнить по поводу акта приема-передачи. Он будет в понедельник?
— Э… Нет, — девушка растерялась. — Вас же не будет в городе. По договору, вы передали ключи нам, мы уже отдали их новым владельцам. Они заедут послезавтра.
Послезавтра. Значит, у меня было меньше сорока восьми часов.
Я положила трубку. Руки не дрожали. В голове складывался план. Безумный, отчаянный, но единственный.
Я взяла «грошовый» телефон Артема и написала сообщение на тот самый номер.
Я (с телефона Артема): «Проблема. Она что-то знает. Увезла мой паспорт. Нужно встретиться завтра утром, на старой даче, до моего вылета. Привези дубликаты документов и наличку. СРОЧНО».
Старая дача его родителей в заброшенном садоводстве. Место, где мы когда-то тайком встречались в начале отношений. Место, которое никто, кроме нас двоих, не знал. Ирония судьбы казалась мне теперь сладкой местью.
Ответ пришел не сразу.
«Без глупостей. Какие проблемы? Она не должна ничего знать».
Я: «Она ЗНАЕТ. Или хочешь, чтобы она пошла в полицию ДО моего вылета? Дача. 8 утра. Без опозданий».
Минута тянулась вечность. Наконец, пришел короткий ответ:
«Будь там. Разберемся».
Он клюнул.
Следующие несколько часов я провела в лихорадочной подготовке. Собрала самые необходимые вещи, документы, ноутбук. Все, что могло поместиться в одну сумку. Я не собиралась оставаться в этом городе, в этой квартире, которая уже не была моей. Позвонила подруге детства, Кате, с которой не общалась годами, но знала, что могу доверять.
— Кать, мне нужна помощь. Одна. Никаких вопросов.
Она, не колеблясь, ответила: «Адрес».
Ночь я не спала. Сидела в гостиной, в темноте, и смотрела на наши фотографии. Я прощалась. Не с ним – с тем человеком, которого я любила. Его не существовало. Это был миф, созданный для прикрытия.
Ровно в шесть утра я вышла из квартиры, оставив ключи на тумбе. Я не оглядывалась. В кармане у меня лежал «грошовый» телефон и диктофон в режиме записи.
Катя ждала меня на своей старой машине в соседнем дворе. Мы молча обнялись.
— Куда? — спросила она.
— За город. Я покажу дорогу.
Мы приехали на дачу за полчаса. Заброшенный домик с заколоченными окнами выглядел зловеще. Я попросила Кату спрятать машину за соседним участком и ждать моего сигнала.
Ровно в восемь из-за поворота медленно выехал неприметный седан. Из него вышел мужчина в простой одежде, с спортивной сумкой через плечо. Он был один.
Мое сердце заколотилось. Это был момент истины.
Я вышла из-за угла дачи. Он увидел меня, и его лицо, ожидавшее увидеть Артема, исказилось в гримасе изумления и злобы.
— Ты?.. Где он?
— Его здесь нет, — сказала я спокойно. Голос не дрогнул. — И его паспорт у меня. Как и все ваши милые переписки.
Он сделал шаг ко мне, его глаза сузились.
— Глупая женщина. Ты не понимаешь, во что ввязалась. Отдай телефон и документы, и мы тебя не тронем. Твоя «доля» у тебя есть. Уходи.
— Моя доля? — я рассмеялась, и смех прозвучал дико в утренней тишине. — Вы продали мой дом. Муж, с которым я прожила десять лет, оказался беглым преступником, которому я была нужна как прикрытие. Какая еще доля? Деньги? Вы думаете, это все можно измерить деньгами?
— Артем отсидел свой срок в этой клетке! — резко сказал мужчина. — Он заслужил свободу. А ты была его стражем. Симпатичным, но стражем.
«Отсидел свой срок». Эти слова прозвучали как приговор. Значит, это была не просто афера. Он был кем-то… кем-то опасным.
— Кто он? — тихо спросила я. — Настоящее имя.
Мужчина усмехнулся.
— Тебе это не нужно. Прощай, девочка.
Он сделал движение к сумке. Я не испугалась. Я подняла руку с диктофоном.
— Все записано. И все уже у моих друзей. Если со мной что-то случится, это станет достоянием полиции и прессы. Вы хотите тишины? Вы ее получите. Но на моих условиях.
Он замер. Его глаза вычислили риски. Я была для них непредвиденной переменной. Истеричную жену, которая плачет и умоляет, можно было игнорировать. Женщину с холодным взглядом и диктофоном – нет.
— Какие условия? — прошипел он.
— Во-первых, — сказала я, — вы вернете деньги за мою квартиру новым покупателям. Любым способом. Срыв сделки, возмещение ущерба – мне все равно. Они не виноваты в ваших играх.
— Ты с ума сошла!
— Во-вторых, — продолжала я, не слушая, — я оставляю себе эти деньги. Как компенсацию за десять лет лжи. И за молчание.
— Шантаж?
— Самопрезентация, — парировала я. — В-третьих, я никогда не увижу и не услышу ни Артема, ни вас, никого, кто связан с этой историей. Вы исчезаете навсегда. А я исчезаю для вас.
Он смотрел на меня с ненавистью, смешанной с невольным уважением. Его план был идеален. Но он не учел одного – что тихая, любящая Маша окажется не овечкой, а волчицей, загнанной в угол.
— И если ты подумаешь меня найти… — я сделала паузу, — помни, у меня есть не только переписка. У меня есть его ДНК. Его отпечатки в этой квартире. Его история болезни. Одна бумажка в нужное место – и охота начнется с новой силой.
Это был блеф. Но он сработал. Мужчина молча кивнул.
— Деньги за квартиру будут возвращены. Твои условия приняты.
Он развернулся, сел в машину и уехал, не оглядываясь.
Я стояла одна посреди заброшенного сада, и по щекам у меня текли слезы. Но это были не слезы боли или слабости. Это были слезы освобождения. Я только что заключила сделку с дьяволом и вышла из нее победительницей.
Катя подбежала ко мне.
— Мась, что это было? Ты в порядке?
— Все кончено, — выдохнула я. — Всё только начинается.
Мы уехали. Я не знала, что ждет меня впереди. Но я знала одно: я больше не жертва. Он думал, что пишет наш общий финал. Но последнее слово было за мной. Он хотел свободы? Он ее получил. А я получила свою. Свободу от лжи, от предательства, от иллюзий. И это была свобода, пахнущая не самолетным керосином, как у него, а осенней листвой, дождем и дорогой, ведущей в неизвестность. Мою собственную, честную неизвестность.