Часть 1. Маленькая императрица и ее свита
Галина стояла посреди гостиной, глядя на десятилетнюю девочку, которая с победоносным видом прижимала к груди смартфон. Экран гаджета еще светился, показывая открытую переписку.
— Милана, верни, пожалуйста, телефон, — Галина старалась говорить спокойно, хотя внутри уже просыпалось глухое, тяжелое раздражение.
— Не отдам! Моё! — племянница спрятала телефон за спину и показала язык. — Там игра классная, я еще не доиграла!
— Это не игрушка, и я не разрешала тебе его брать, — Галина сделала шаг вперед.
Сидящая на диване сестра, Лариса, лишь лениво отмахнулась, перелистывая журнал. Она выглядела так, будто находится на курорте, а не в гостях у младшей сестры, где проводила уже третьи выходные подряд.
— Ой, Галь, ну чего ты к ребенку привязалась? — протянула Лариса, зевая. — Ну поиграет пять минут и отдаст. Тебе жалко, что ли? У тебя этих телефонов… А у Миланочки стресс, ей в школе двойку поставили ни за что. Ей надо расслабиться.
«Стресс», — подумала Галина, глядя на розовощекую, упитанную девочку, которая смотрела на тётку с вызовом маленького зверька, знающего, что его не укусят. История Ларисы была главной драмой их семьи. Неудачный брак, долгое лечение, потом внезапная беременность неизвестно от кого, и вот результат — Милана. «Божий дар», как называла её их мать, Тамара Павловна. Этот «дар» рос в полной уверенности, что мир вращается вокруг ее желаний.
Галина резко протянула руку и выдернула гаджет из липких пальцев племянницы. Милана тут же набрала в легкие воздуха и издала ультразвуковой визг.
— Ма-а-ам! Она меня обижае-е-т!
Лариса подскочила на диване, журнал полетел на пол.
— Ты что творишь? Ты зачем ребенку руки выкручиваешь? — взвизгнула сестра, подлетая к дочери. — Миланочка, зайка, покажи ручку! Больно?
Галина смотрела на этот спектакль с брезгливостью. Она работала ведущим архитектором в бюро, руководила сложными проектами, но перед собственной родней превращалась в обслуживающий персонал. Олег, её муж, терпел этот табор только ради нее. Он был человеком мягким, интеллигентным, создавал ландшафтные парки и ненавидел конфликты.
— Я не трогала её руки, — с холодностью в голосе произнесла Галина, протирая экран влажной салфеткой. — Я просто забрала свою вещь. Лариса, имей совесть. Вы приехали в пятницу. Сегодня вечер воскресенья. Олегу завтра рано вставать, ему нужно выспаться. Может, вам пора?
— Ты нас выгоняешь? — Лариса театрально приложила ладонь к груди. — К родной сестре приехали, сидим тихо, никому не мешаем. А ты… Конечно, вышла замуж за богатенького, теперь родню знать не хочешь! Зазналась!
— Лариса, прекрати. Олег не «богатенький», он много работает. И я тоже.
— Мама, я пить хочу! Хочу сок! Тот, из красивой коробки! — заныла Милана, мгновенно забыв про «болящую» руку.
— Сейчас, детка, сейчас тетя Галя нальет, — Лариса посмотрела на сестру выжидательно.
— Тетя Галя не нальет, — отрезала хозяйка дома. — Сок кончился. Вы выпили три литра за два дня.
— Жадная! — выплюнула Милана, глядя на Галину злыми маленькими глазками. — Какая же ты жадная! Бабушка правду говорит, что ты злая мымра!
Галина замерла.
— Что ты сказала?
— Что слышала! — огрызнулась девочка и пнула ножку кресла.
Лариса поспешно начала собирать вещи, понимая, что дочь перегнула палку.
— Пойдем, Милана. Нам тут не рады. Видишь, тетя Галя устала от нас. Ничего, бабушка нам пирожков напекла, поедем к ней.
Они ушли, оставив после себя немытую посуду, липкие пятна на столе и стойкий запах дешевых духов Ларисы, который не выветривался часами. Галина опустилась на стул. В тишине квартиры тикали часы. Скоро должен был вернуться Олег.
Она любила мужа. И он любил её. Но эта «святая троица» — мать, сестра и племянница — словно ржавчина, медленно разъедала их брак. Галина надеялась, что со временем всё наладится, что Милана подрастет и поумнеет, а Лариса найдет себе мужчину или работу. Но время шло, а аппетиты родни только росли.
Часть 2. Керамический идол
Прошло две недели. Олег улетел в командировку на север, курировать посадку редких хвойных деревьев для нового городского парка. Галина наслаждалась тишиной, но в субботу утром раздался звонок в дверь. На пороге стояла Лариса с Миланой. Без приглашения.
— Мы мимо проходили, решили заскочить! — Лариса бесцеремонно протиснулась в прихожую, толкая перед собой дочь. — Ой, как у вас тут хорошо, прохладно. А на улице пекло.
Галина не успела ничего сказать, как гости уже были на кухне. Милана тут же начала инспекцию холодильника, а Лариса плюхнулась на стул, требуя кофе.
— Галь, слушай, мне тут денег немного не хватает до пособия, — начала Лариса, даже не потрудившись изобразить вежливость. — Закинешь мне на карту тысяч пять? У Миланки кроссовки порвались.
— Я давала тебе на прошлой неделе, — напомнила Галина, ставя чайник.
— Ну так то на продукты было! А тут обувь. Ребенку ходить не в чем! Ты же не хочешь, чтобы твоя племянница босиком ходила? У вас с Олегом денег куры не клюют, а родной крови жалеете.
Галина промолчала. Спорить было бесполезно. Она знала, что проще дать, чем слушать лекцию о черствости. Но в этот момент из гостиной раздался звон. Не битого стекла, а чего-то тяжелого, упавшего на паркет.
Галина бросилась в комнату.
Милана стояла около камина, держа в руках ту самую статуэтку. Это была не просто вещь. Это была странная, немного угловатая фигурка танцующего журавля, вырезанная из темного дерева и покрытая сложной лакировкой. Эту вещь Олегу подарила его первая любовь, девушка, которая трагически погибла много лет назад. Галина знала эту историю. Она не ревновала к прошлому. Наоборот, она уважала память мужа. Этот журавль был для Олега символом юности, чистоты и того, что жизнь продолжается. Он даже пыль с неё стирал сам.
— Милана, положи на место. Немедленно, — голос Галины стал жестким.
— Она прикольная! — Милана вертела журавля, дергая его за тонкое крыло. — Я хочу её себе. У меня такой нет.
— Это вещь дяди Олега. Она ему очень дорога. Положи, — Галина протянула руку.
— НЕТ! — крикнула Милана. — Я хочу! Мам, смотри, какая птичка! Пускай Галька мне её подарит!
В комнату, жуя печенье, вошла Лариса.
— Ой, какая безделушка. Ну подари ребенку, что тебе стоит? Деревяшка какая-то. Купите себе новую, вон в переходе таких полно.
— Это не продается в переходе. Это память, — Галина сделала шаг к девочке. — Милана, отдай.
— Не отдам! Моё! Я нашла! — девочка спрятала статуэтку за спину и попятилась. — Мама разрешила!
— Я не разрешала! Лариса, скажи дочери!
Лариса лишь пожала плечами, стряхивая крошки на ковер.
— Галь, ну не будь занудой. Ребенку понравилось. Пусть поиграет пару дней, потом вернем. Или выбросит, когда надоест. Господи, проблема на ровном месте.
Терпение Галины лопнуло.
— Пошли вон, — тихо сказала она.
— Что? — Лариса перестала жевать.
— Я сказала: ПОШЛИ ВОН! ОБЕ! — Галина рявкнула так, что Милана вздрогнула, но статуэтку не выпустила.
— Ты больная? — Лариса покрутила пальцем у виска. — Из-за деревяшки родную сестру гонишь? Пошли, Милана. Тетя Галя сегодня не в себе. Бешенство матки, наверное, своих-то детей нет.
Эта фраза ударила больнее пощечины. Галина задохнулась от возмущения. Лариса, пользуясь замешательством сестры, подтолкнула дочь к выходу, и Милана, сжимая в руке журавля, выскочила за дверь.
— Статуэтку верните! — крикнула Галина, бросаясь следом, но тяжелая входная дверь уже захлопнулась.
Замок щелкнул. Они ушли. С вещью Олега.
Часть 3. Суд Линча в квартире матери
Галина ходила по квартире, звонила Ларисе — та не брала трубку. Звонила матери — занято. Олег должен был вернуться через день. Как она ему в глаза посмотрит? Он никогда её ни в чем не упрекал, но этот журавль… Это было личное. Это было предательство его доверия.
Не выдержав, Галина схватила ключи от машины и поехала к матери. Тамара Павловна жила в старой «сталинке», заполненной коврами, хрусталем и запахом лекарств.
Дверь была не заперта. Галина влетела в квартиру и увидела идиллическую картину: Лариса лежала на диване, смотря сериал, Тамара Павловна чистила картошку, а Милана на полу возила журавлем по ворсу ковра, как машинкой, с силой надавливая на хрупкие крылья.
— Милана, отдай! — Галина подскочила к племяннице.
Девочка взвизгнула и прижала статуэтку к животу.
— БАБУШКА! Она опять!
Тамара Павловна тяжело поднялась со стула, вытирая руки о передник. Лицо её выражало вселенскую скорбь и недовольство.
— Галя, ты ворвалась как бандитка. Что случилось? Зачем ты пугаешь ребенка?
— Мама, эта статуэтка принадлежит Олегу. Она ему дорога как память. Милана её украла. Пусть вернет немедленно!
— Не украла, а взяла поиграть! — встряла Лариса с дивана. — Ты сама виновата, не подарила, вот ребенок и расстроился.
— Галя, — голос матери стал назидательным. — Ты взрослая женщина. А ведешь себя как эгоистка. Олег твой переживет. Ему что, для сиротки жалко? У Миланочки нет отца, ей нужны радости. А вы с жиру беситесь. Купи мужу новую игрушку.
— Мама, ты не понимаешь! Это не игрушка! Это… — Галина пыталась объяснить, но чувствовала, что бьется головой о ватную стену.
Она наклонилась и попыталась разжать пальцы Миланы. Девочка завизжала так, будто её режут, и вцепилась зубами в руку Галины.
— Ай! Твою мать! — вырвалось у Галины.
— Не смей материться в моем доме! — взревела Тамара Павловна. Она подскочила к ним с прытью, неожиданной для её возраста и комплекции. — Оставь ребенка в покое!
Мать грубо оттолкнула Галину, выхватила статуэтку из рук внучки.
— Раз вы не можете поделить эту дрянь, значит, она не достанется никому! — с этими словами Тамара Павловна с размаху ударила деревянным журавлем об чугунную ножку стола.
Раздался сухой треск. Тонкая шея птицы отломилась, крыло разлетелось в щепки. Тамара Павловна швырнула обломки на пол.
— Всё! Конфликт исчерпан. Милана, не плачь, бабушка тебе шоколадку даст. А ты, Галя, иди отсюда. И чтоб ноги твоей здесь не было, пока не извинишься перед сестрой и племянницей за жадность.
Галина смотрела на обломки. Внутри у неё стало пусто и холодно. Она не чувствовала ни боли в укушенной руке, ни обиды. Только ледяное понимание: это конец.
Она молча развернулась и вышла.
Часть 4. Бунт на корабле
Олег вернулся поздно вечером на следующий день. Уставший, но довольный. Он привез запах тайги и кедровые орехи. Галина встретила его в коридоре. Она не стала тянуть. Провела на кухню, налила чаю и положила на стол платок, в который были завернуты обломки журавля — она вернулась к матери, когда те ушли гулять, и забрала останки.
Она рассказала всё. Без прикрас. Без попыток оправдать родню.
Олег молчал. Он развернул платок, долго смотрел на сломанное дерево. Его лицо не изменилось, ни один мускул не дрогнул, но Галина видела, как потемнели его глаза. Он аккуратно завернул щепки обратно.
— Спасибо, что сказала правду, — тихо произнес он. — Иди спать, Галочка.
— Олег, я… — начала она.
— Всё хорошо. Я всё понял.
Утро субботы началось со звонка в дверь. Галина вздрогнула, пролив кофе. Она знала, кто это. Каждую субботу Лариса приводила Милану «на выходные», чтобы самой заняться личной жизнью или просто отоспаться.
Олег встал из-за стола.
— Сиди здесь.
Он пошел открывать. Галина, не в силах усидеть, на цыпочках вышла в коридор.
Олег открыл дверь, но не отошел в сторону, перегородив проход своим широким телом. На пороге стояла цветущая Лариса с сумкой вещей и Милана.
— О, привет, папаша! — Лариса попыталась протиснуться. — Принимайте постояльца. Я до воскресенья вечера, у меня свидание!
— Нет, — спокойно сказал Олег.
— Что «нет»? — Лариса замерла.
— Дом закрыт. Для вас обеих. Навсегда.
— Ты чего, обиделся из-за той деревяшки? — Лариса скривила губы в ухмылке. — Да брось, Олег. Она старая была. Мы вам услугу оказали, хлам выбросили.
— Убирайтесь, — все так же тихо сказал Олег.
— Мальчик мой, ты не охренел? — Лариса уперла руки в бока. — Это квартира моей сестры тоже! Галя! Галя, выйди сюда! Твой муж нас выгоняет!
Галина вышла из-за спины Олега. В ней что-то дрожало. Та самая пружина, которую сжимали годами, была готова распрямиться.
— Галя, скажи ему! — потребовала Лариса. — Нам Милану оставить надо!
— Пошли. Вон. — проговорила Галина, глядя сестре прямо в глаза.
— Да вы что, сговорились?! — взвизгнула Лариса. — Ах вы твари неблагодарные! Мы к ним со всей душой, а они из-за мусора… Да чтоб вы сдохли со своими деньгами! Жлобы!
И тут Галина взорвалась.
Это было не просто недовольство. Это был вулкан.
— УБИРАЙТЕСЬ!!! — заорала Галина так, что сорвала голос. — ВАЛИТЕ ОТСЮДА К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ! НЕНАВИЖУ! ВИДЕТЬ ВАС НЕ МОГУ! ПАРАЗИТЫ!
Она не плакала. Она хохотала, страшным, лающим смехом, её лицо перекосило от злобы. Она схватила зонт-трость и замахнулась.
Лариса побледнела. Она привыкла видеть сестру покорной, мягкой, «удобной». Эта фурия с перекошенным лицом, готовая убивать, была ей незнакома.
— Мамочка! — пискнула Милана, прячась за мать.
— ПОШЛИ ВОН! — орал уже Олег, делая шаг вперед.
Лариса схватила дочь за руку и, спотыкаясь, побежала вниз по лестнице, забыв про лифт.
Олег захлопнул дверь. Галина стояла посреди коридора, тяжело дыша. Грудь ходила ходуном.
— Ты как? — спросил Олег, подходя к ней.
— Я… — Галина посмотрела на свои трясущиеся руки. — Я хочу есть. И выкинуть все их фотографии.
Часть 5. Пауки в банке
Через час примчалась Тамара Павловна. Она барабанила в дверь кулаками, требуя «посмотреть в глаза совести». Олег открыл дверь, не снимая цепочки.
— Олег! Как ты смеешь! Ты напугал ребенка! Лариса в истерике! Открывай немедленно, нам надо поговорить о твоем поведении!
— Тёща, — голос Олега звучал как удары молотка по гробу. — С этого дня вы для нас не существуете. Денег больше не будет. Помощи не будет. Внуков моих вы не увидите, когда они появятся. Живите, как хотите.
— Да как ты… Да вы обязаны! Я мать! Я на вас в суд подам на алименты!
— Подавайте. А конверты закончились. Прощайте.
Он закрыл дверь перед её носом и повернул замок на два оборота.
***
Прошло полгода.
В квартире Тамары Павловны царил полумрак и запах валерианы.
— Опять ты жрешь! — Тамара Павловна с ненавистью посмотрела на Милану, которая уплетала булку. — Хлеб денег стоит!
— Отстань, старая! — огрызнулась внучка. — Мамка придет, я ей скажу, что ты меня голодом моришь!
— Твоя мамка — нищебродка! — прошипела бабушка. — Не может работу найти нормальную. Сидит на моей шее, дармоедка.
В этот момент в квартиру вошла Лариса. Она выглядела постаревшей и неопрятной. Корни волос отросли, маникюра давно не было.
— Мам, есть что поесть? — спросила она, скидывая стоптанные туфли.
— А ты купила? — спросила Тамара Павловна. — Пенсия не резиновая! Твоя сестра, змея подколодная, хоть помогала, а ты только тянешь!
— Не начинай про Гальку! — Лариса швырнула сумку на пол. — Это ты виновата! Ты её статуэтку разбила! Если бы не ты, мы бы сейчас как сыр в масле катались! Дура старая!
— Я дура?! Я о вас заботилась! Я внучку защищала! — Тамара Павловна схватилась за сердце. — Убирайся! Живи где хочешь!
— А это моя доля в квартире! Никуда не пойду! — Лариса прошла на кухню и начала греметь кастрюлями. — Милана, иди уроки делай!
— Не пойду! Ты мне планшет обещала, а сама не купила! Ты врунья! — Милана пнула стопку газет.
— Ах ты дрянь мелкая! — Лариса замахнулась на дочь полотенцем.
Начался очередной скандал. Крик, ругань, взаимные проклятия. Они ненавидели друг друга. Лишившись внешнего врага и, главное, внешнего источника ресурсов в виде Олега и Галины, они начали пожирать друг друга.
Лариса не могла найти работу, соответствующую её запросам. Тамара Павловна жалела каждую копейку и винила во всем дочь. А «любимая внучка» Милана, лишенная подарков и развлечений, превратилась в злобного домашнего тирана, который терроризировал их обеих, требуя «красивой жизни», к которой её приучили.
Это был их личный ад. Замкнутый круг, из которого не было выхода.
А в доме Олега и Галины было тихо. На месте разбитого журавля стояла новая фигурка — смешной, толстый керамический кот, которого они купили вместе на ярмарке мастеров. Он был нелепым, но целым. Как и их жизнь теперь.
Автор: Елена Стриж © Канал «Рассказы для души от Елены Стриж»