Покой им действительно только снился. Но это был уже не тот нервный, тревожный покой перед бурей, а скорее… шумная, временами раздражающая, но в целом живая атмосфера семьи, которая учится заново выстраивать границы.
Прошло несколько недель. Артем, получив официальное разрешение на существование без постоянной необходимости «апгрейдить» всех и вся, поначалу был похож на щенка, которого отучили от поводка — он радостно вилял невидимым хвостом, но не совсем понимал, что теперь делать со своей свободой.
— Марина Викторовна, а что мне делать? — спросил он как-то утром, наблюдая, как она моет пол.
— Что делать? — переспросила Марина. — Да что хочешь! Порисуй. Поиграй.
— Но это же непродуктивно, — с сомнением в голосе сказал Артем.
— Детство и должно быть непродуктивным! — из своей комнаты прокричал Антон. — Это единственное время, когда тебе по закону разрешено быть бездельником! Наслаждайся, пока не начались налоги!
Артем задумался. Порыться в своих старых вещах из детдома он не хотел — это напоминало ему о прошлом. Новые игрушки, купленные Мариной, он изучал с научным прищуром, но без настоящего энтузиазма.
В итоге он нашел себе занятие. Он стал тенью Сергея.
Если Сергей чинил кран на кухне, Артем сидел рядом на полу и с серьезным видом подавал ему инструменты, при этом комментируя:
— Сергей Васильевич, вы используете разводной ключ. Это не всегда оптимально для смесителя такой конфигурации. Лучше бы подошел рожковый ключ на семнадцать.
— Артем, — сквозь зубы говорил Сергей, сражаясь с упрямой гайкой. — Либо молчи, либо делай сам.
— Я бы сделал, но вы мне не доверяете после инцидента с газовой плитой, — вздохнул мальчик.
Инцидент с газовой плитой заключался в том, что Артем решил «оптимизировать» подачу газа и чуть не устроил взрыв, попытавшись подпилить конфорку для «более равномерного распределения пламени».
Если Сергей смотрел футбол, Артем усаживался рядом и начинал анализ:
— Тактика «катеначчо», которую применяет эта команда, морально устарела в 70-х годах прошлого века. Их защитник номер три постоянно опаздывает с передачей на полкорпуса. Вероятность их победы, согласно моим расчетам, не превышает 12,7%.
— Артем, — рычал Сергей. — Я хочу просто потыкать в телевизор пультом и поорать на мужиков, которые бегают за мячиком! Без твоих расчетов!
Но самое интересное началось, когда Сергей принес с работы старенький, нерабочий системный блок, чтобы поковыряться в нем в свое удовольствие.
Артем замер рядом, и в его глазах загорелся священный огонь.
— Сергей Васильевич, — прошептал он благоговейно. — Это… компьютер?
— Это хлам, — поправил его Сергей. — Ему уже лет десять. Я хочу посмотреть, нельзя ли его восстановить для каких-нибудь простых задач.
— Можно я посмотрю? — с такой надеждой в голосе попросил Артем, что Сергей не смог отказать.
Следующие два часа Сергей наблюдал за тем, как семилетний ребенок с точностью нейрохирурга разбирает системный блок на запчасти. Артем не ломал, он изучал. Он откручивал винты, аккуратно отсоединял шлейфы, чистил контакты ластиком.
— Винчестер на 160 Гб, — бормотал он себе под нос. — Интерфейс IDE. Антиквариат. Оперативная память DDR2… Одна планка. Материнская плата… слот PCI Express есть, но видеокарта интегрированная. Слабое звено.
— Ты откуда это все знаешь? — с изумлением спросил Сергей.
Артем пожал плечами, не отрываясь от материнской платы.
— В детдоме был старый компьютер в библиотеке. Я его разбирал, когда библиотекарь засыпала. Потом собирал обратно. Она думала, что он сам по себе глючит.
В конце концов, Артем объявил диагноз:
— Блок питания умер. Конденсаторы вздулись. И ему нужна хоть какая-то видеокарта, чтобы хоть что-то тянуть. Хотя бы за сто рублей с барахолки.
Сергей смотрел на мальчика, и его сердце наполнялось странной смесью гордости и ужаса.
— Хорошо, — сказал он. — В субботу поедем на радиорынок.
Эта поездка стала для них обоих неким подобием мужского ритуала. Барахолка встретила их гулом голосов, запахом паяльника и пыли. Артем вел себя как заправский шопер. Он ходил от прилавка к прилавку, щупал видеокарты, спрашивал про модели блоков питания, торговался с продавцами так яростно, что те только разводили руками.
— Дядя, вы хотите за этот кирпич времен Очаковских и покорения Крыма взять пятьсот рублей? — с упреком говорил Артем пожилому мужчине. — У него КПД не больше 65%, он греется как утюг и сожжет всю мою систему. Вот этот, за триста, куда лучше. Он хоть сертифицирован.
— Да какой твою систему, пацан? Тебе на молочишко хватит! — огрызался продавец.
— Моя система будет тянуть Linux и образовательные программы! — с достоинством парировал Артем. — А ваш блок питания потянет только счет за электричество в космических размерах!
В итоге они уехали с новым, недорогим блоком питания и старенькой, но работающей видеокартой за смешные деньги. Сергей чувствовал себя так, будто сопровождал мини-версию Тони Старка на закупке запчастей для нового костюма Железного человека.
Вечером того же дня компьютер был собран. Сергей с замиранием сердца нажал на кнопку питания. Вентиляторы зашумели, на экране замигал логотип BIOS.
— Ура! — закричал Артем, подпрыгивая на месте. Это был первый по-настоящему детский, не сдержанный возглас, который Сергей от него слышал. — Заработало!
— Молодец, — улыбнулся Сергей и потрепал его по волосам. Артем замер от неожиданности, а потом его лицо снова озарила та самая, редкая, счастливая улыбка.
С этого дня у Артема появилось свое законное дело. Он установил на компьютер легковесный Linux и днями сидел, изучая программирование на Python по бесплатным курсам. В квартире воцарилось хрупкое, но долгожданное перемирие.
Однажды вечером раздался звонок в дверь. На пороге стояла Елена Петровна с огромным пакетом.
— Привет, семья! — весело крикнула она. — Я тут пирожков нажарила. С мясом и с капустой. Настоящих, жареных на масле, а не на пару и не на совести!
Все собрались на кухне. Пирожки были действительно великолепны. Даже Артем, изучив начинку и удовлетворившись отсутствием «подозрительных ингредиентов», съел два.
— Ну что, как наши успехи? — поинтересовалась Елена Петровна, окидывая всех взглядом. — Война или мир?
— Относительный мир, — сказал Сергей. — С элементами учебной тревоги. Наш юный техно-гений теперь не ломает, а чинит.
— Ага, — фыркнул Антон. — Теперь он не взрывает торт, а взламывает Пентагон. Прогресс налицо.
— Я не взламываю Пентагон! — возмутился Артем. — Я учусь писать простые скрипты! Сегодня, например, написал программу, которая выводит на экран «Привет, мир!».
— О, как у всех великих с этого начиналось, — с нарочитой серьезностью заметила Елена Петровна. — Скоро напишешь искусственный интеллект, который будет за тебя уроки делать.
Артем задумался.
— Это… неэтично. Но технически реализуемо.
Все засмеялись. Атмосфера была по-настоящему теплой. Марина смотрела на них — на своего мужа, который уже не хмурился при виде Артема, на сына, который хоть и ворчал, но уже без прежней злобы, и чувствовала, как ее сердце наполняется надеждой.
И тут Антон, доедая пирожок, спросил:
— Кстати, Артем, а у тебя день рождения когда?
Артем замер с половинкой пирожка в руке. Он опустил глаза.
— Не знаю, — тихо сказал он.
В кухне наступила тишина.
— Как это — не знаешь? — удивился Сергей.
— В документах написано «приблизительно». Восьмое мая. Но это не точно. Меня нашли. В тот день.
Елена Петровна ахнула. Марина прикрыла рот рукой. Антон смотрел на Артема с внезапным пониманием.
— Нашли? — тихо переспросил Сергей.
Артем кивнул, не поднимая головы.
— В подъезде. Какого-то дома. Мне было несколько месяцев. Так что… у меня нет дня рождения. Есть день нахождения.
Сергей посмотрел на Марину, потом на свою мать. В его глазах читалась одна и та же мысль.
— Ну, это мы сейчас исправим, — твердо сказала Елена Петровна, первая оправившись от шока. — С восьмого мая все ясно. Это прекрасный день! День Победы и теперь — твой день рождения! Раз нашли, значит, очень ждали. Вот и будем праздновать.
— Но это же не точно… — попытался возразить Артем.
— А кому какое дело? — отрезала Елена Петровна. — Теперь это твой день. Официально. Узаконено бабушкиным декретом. Восьмое мая — день рождения Артема. Будем праздновать два раза в год — твой день и День Победы. Одним тортом два праздника закрывать — экономия!
Артем смотрел на нее, и в его глазах стояли слезы. Но на этот раз это были слезы счастья.
— Спасибо, — прошептал он.
— Не за что, именинник, — улыбнулась Елена Петровна. — А теперь доедай пирожок, а то Антон все прикончит.
Антон, пойманный на горячем с третьим пирожком в руке, смущенно покраснел.
Вечером, когда все улеглись спать, Сергей лежал в кровати и смотрел в потолок.
— О чем думаешь? — спросила Марина, прижимаясь к нему.
— Думаю… что мы все-таки справимся, — тихо сказал Сергей. — Он… он просто другой. И ему нужно было, чтобы его просто приняли. Таким, какой он есть.
— Да, — прошептала Марина. — И чтобы у него был свой день рождения.
Она помолчала, а потом добавила:
— Знаешь, а ведь он и нас изменил. Антон стал меньше сидеть в телефоне, ему стало интересно, что делает Артем. Ты… ты стал терпимее. А я… я просто счастлива, что он с нами.
Сергей обнял ее крепче.
— Да, — согласился он. — И знаешь, что? Я уже даже не представляю, как бы мы жили без его «апгрейдов». Наш мир стал… интереснее.
Из детской доносился сдержанный смех. Видимо, мальчишки о чем-то шептались. Сергей улыбнулся в темноте. Кажется, в их семье наконец-то наступил мир. Не идеальный, не безоблачный, но настоящий.
***
Мир, хрупкий и драгоценный, продержался почти два месяца. За это время в семье произошли удивительные перемены. Артем, получив официальный «день рождения» и негласное право быть собой, постепенно начал сбрасывать панцирь маленького солдата, вынужденного постоянно доказывать свою полезность.
Он все так же мог часами возиться со своим стареньким компьютером, но теперь он не только изучал программирование, но и с любопытством запускал простенькие игры, которые нашел Антон.
— Это что за примитивная аркада? — спросил он как-то раз, наблюдая, как Антон рубится в «Змейку».
— Это классика! — огрызнулся Антон. — Твои Python’ы рядом не стояли!
— Алгоритм движения змейки довольно прост, — задумчиво сказал Артем. — Но эффективен. Я мог бы написать его сам.
— А я мог бы выключить тебе компьютер, — парировал Антон. — Но не выключаю. Потому что я добрый. И потому что мама сказала, что если я опять доведу тебя до слез, она отключит мне Wi-Fi.
Артем на секунду задумался.
— Справедливо. Дай-ка я попробую.
И к удивлению Антона, Артем, который никогда в жизни не держал в руках джойстик, с невероятной сосредоточенностью начал играть. Он проигрывал раз за разом, но его лицо выражало не раздражение, а научный интерес.
— Любопытно, — комментировал он. — Скорость нарастает нелинейно. И угол поворота в пикселях… интересная задача.
Антон смотрел на него и вдруг расхохотался.
— Да ты просто играй, ботаник! Не все в жизни нужно вычислять!
Артем посмотрел на него и… улыбнулся. Потом снова уткнулся в экран.
— Еще одну попытку.
Сергей наблюдал за этими сценами со стороны, и в его душе теплилось странное, новое чувство — отцовской гордости. Да, этот ребенок был другим. Но он был его. Их общим проектом, их общим, хоть и сложным, счастьем.
Однажды субботним утром Сергей объявил:
— Сегодня у нас семейный выезд. Парк. Воздухом дышать. На пикник.
— Ура! — закричал Антон. — Только без твоей здоровой еды, Артем! Хочу бутерброды с колбасой! И чипсы!
— Чипсы — это гидрогенизированные жиры и глутамат натрия, — автоматически отчеканил Артем, но тут же спохватился и посмотрел на Сергея. — Но… если очень хочется… то можно?
— Можно, — великодушно разрешил Сергей. — Один раз. В виде стратегического исключения.
Пока Марина собирала корзину, Сергей отвел Артема в сторону.
— Слушай, у меня к тебе дело. Машина опять странно шумит. Съездишь со мной в гараж, посмотришь своим профессиональным взглядом?
Лицо Артема озарилось.
— Конечно!
Гараж был для Сергея священным местом, его мужской берлогой. Он впервые привел туда Артема. Мальчик вошел с благоговением, как в храм.
— Так, — сказал Сергей, открыв капот. — Слушай.
Он завел двигатель. Раздался легкий, но неприятный стрекот.
Артем наклонился, прислушался, потом выпрямился. Его лицо было серьезным.
— Ремень ГРМ. Натяжной ролик. Звук характерный. Менять срочно.
— Ты уверен? — нахмурился Сергей. — Я думал, может, помпа…
— Нет, — уверенно сказал Артем. — Звук сухой, высокочастотный. У помпы был бы воющий, более низкий звук. И пахло бы антифризом. Здесь пахнет… пылью и маслом. Старым.
Сергей смотрел на него с восхищением.
— Чертов вундеркинд. Ладно, в понедельник запишусь в сервис.
— Мы можем поменять сами, — неожиданно предложил Артем. — Я смотрел видео. Это не сложно. Нужен специальный ключ для натяжения, но его можно взять в аренду в магазине запчастей. Сэкономите тысяч десять.
Сергей колебался. Доверить мотор своего железного коня семилетнему ребенку?
— Артем… я не знаю…
— Я буду только консультировать! — быстро сказал мальчик, увидев его сомнения. — Все делать будете вы. Я буду… ассистентом.
В его глазах горел такой огонь, такая жажда причастности к настоящему, мужскому делу, что Сергей не устоял.
— Хорошо. Но если я что-то делаю не так — сразу стучишь. Только не своими умными словами, а по-простому: «Сергей Васильевич, стоп!»
— Договорились, — кивнул Артем, и его лицо снова осветила та самая, редкая, счастливая улыбка.
Пока они возились в гараже, в квартире раздался звонок. Марина, завязывая узел на пакете с бутербродами, крикнула:
— Антон, открой, пожалуйста!
Антон лениво побрел к двери и открыл ее. На пороге стояла незнакомая женщина лет сорока. Строгая, подтянутая, с дорогой стрижкой и в безупречном пальто. Рядом с ней — молодой парень в костюме, похожий на помощника.
— Здравствуйте, — сказала женщина холодно-вежливым тоном. — Это квартира Марины Викторовны и Сергея Васильевича?
— Да, — настороженно ответил Антон.
— Меня зовут Ирина Петровна. Я из органов опеки. Мне нужно поговорить с вашими родителями по поводу Артема К.
У Антона похолодело внутри. Он крикнул через плечо:
— Мам! К тебе!
Марина, вытирая руки, вышла в прихожую. Увидев женщину, она на мгновение замерла.
— Здравствуйте? Чем могу помочь?
— Ирина Петровна, органы опеки, — повторила женщина, демонстрируя удостоверение. — Мы получили сигнал. Анонимный. Касательно условий содержания и воспитания несовершеннолетнего Артема К. в вашей семье. Мне нужно осмотреть жилье и задать несколько вопросов.
Марину будто облили ледяной водой.
— Какой… какой сигнал? Что вы имеете в виду?
— Жалоба на психологическое давление, неподобающие условия, ограничение в развитии ребенка, — отчеканила Ирина Петровна, занося что-то в планшет. — В частности, упоминался инцидент с насильственным кормлением… какой-то пастой?
Антон, стоя за спиной у матери, прошептал:
— Офигеть…
Марина почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Она вспомнила ту самую сцену в ванной. Кто мог? Соседи? Но они почти не общались.
— Это… это недоразумение! — выдохнула она. — Я могу все объяснить!
— Это мы и выясним, — безразлично сказала женщина и шагнула в квартиру. — Начнем с осмотра.
В этот момент с грохотом открылась дверь лифта, и на площадку выскочили Сергей и Артем. Они были перепачканы машинным маслом, но довольные.
— Марин, представляешь, мы сам… — начал Сергей и замер, увидев незнакомцев в прихожей.
Артем, шедший за ним, вдруг отшатнулся, увидев женщину. Его лицо побелело, а в глазах вспыхнул животный, первобытный ужас. Он инстинктивно спрятался за Сергея.
— А вот и наш подопечный, — сказала Ирина Петровна, и ее холодные глаза уставились на Артема. — Здравствуй, Артем. Узнаешь меня?
Артем молча, не отрываясь, смотрел на нее, словно загипнотизированный кролик на удава.
— Что происходит? — сурово спросил Сергей, закрывая собой мальчика.
— Сергей Васильевич, я представляю органы опеки, — снова представилась женщина. — Мы проводим проверку по сигналу о ненадлежащем исполнении вами родительских обязанностей.
— Каких еще обязанностей? — голос Сергея загремел. — Кто подал сигнал?
— Жалоба анонимная. Но мы обязаны проверить. Артем, — она снова обратилась к мальчику, — как тебе живется здесь? Хорошо к тебе относятся? Тебя не обижают?
Артем молчал, вжавшись в Сергея.
— Он тебя боится, — резко заметил Сергей. — Это нормально?
— Опытных работников опеки дети часто побаиваются, — парировала женщина. — У нас строгий вид. Артем, пойдем, покажешь мне свою комнату.
Она сделала шаг вперед. Артем издал тихий, испуганный звук и еще сильнее вжался в Сергея.
— Вы его пугаете! — вступила Марина. — Оставьте ребенка в покое!
— Я исполняю свои обязанности, — холодно сказала Ирина Петровна. — Если условия не соответствуют нормам, мы будем вынуждены изъять ребенка до выяснения обстоятельств.
Слово «изъять» прозвучало как приговор. Артем затрясся.
— Никто никого изымать не будет! — зарычал Сергей, и его громовой голос, наконец, заставил женщину отступить на шаг. — Вы пришли в мой дом и пугаете моего сына на основании какой-то анонимной кляузы! Вы вообще имеете право?
— Имеем, — ее помощник достал папку с документами. — Вот предписание.
В этот момент раздался тихий, но очень четкий голосок. Голос Артема.
— Это она.
Все замерли и посмотрели на него. Он выглядывал из-за спины Сергея и смотрел прямо на Ирину Петровну. Ужас в его глазах сменился холодной, взрослой ненавистью.
— Что «она», милый? — спросила женщина, и в ее голосе впервые прозвучала тревога.
— Это она приходила в детдом, — сказал Артем, не отводя от нее взгляда. — Она хотела меня забрать. Потом передумала. Сказала, что я… слишком сложный. Слишком умный для своих лет. Что со мной будут проблемы. Что я чокнутый.
Ирина Петровна побледнела.
— Мальчик, ты что-то путаешь…
— Нет, — твердо сказал Артем. Его голос креп. — Я не путаю. Вы сказали это директору. А я стоял за дверью и слышал. Вы сказали: «Он не подходит для усыновления. Слишком самостоятельный. Настоящий маленький монстр». Вы сказали «монстр».
В прихожей повисла гробовая тишина. Даже помощник женщины смущенно откашлялся.
— Артем… — начала Марина, но он ее перебил.
— А теперь вы пришли и хотите меня забрать? Потому что я кому-то не понравился? Потому что я… чокнутый?
И тут случилось неожиданное. Артем, который почти никогда не плакал, разрыдался. Но это были не тихие слезы обиды, а настоящая, детская истерика, с рыданиями и всхлипами.
— Я не хочу назад! Я не монстр! Я буду хорошим! Я буду самым обычным! Просто не отвозите меня туда!
Сергей, не говоря ни слова, подхватил его на руки и прижал к себе. Мальчик обхватил его шею и рыдал, уткнувшись лицом в его плечо.
Сергей поднял взгляд на Ирину Петровну. Его глаза были полны гнева.
— Вы… вы слышали? Вы теперь довольны? Вы добились своего — напугали ребенка до истерики! На основании анонимной жалобы, которую, я теперь почти уверен, написали вы сами, чтобы оправдать свое нежелание отдавать его в семью! Потому что он «сложный»!
Ирина Петровна пыталась сохранить достоинство, но это было сложно под огнем такого обвинения.
— Это серьезное обвинение, Сергей Васильевич. У вас нет доказательств.
— А у вас есть доказательства, что я кормлю его зубной пастой? — парировал Сергей. — Нет? Тогда, я думаю, наш разговор окончен. И если вы когда-нибудь снова появитесь у моего порога без санкции прокурора, я… я… я позову свою мать! А вы, я смотрю, уже с ней знакомы.
Лицо Ирины Петровны исказилось. Видимо, воспоминания о Елене Петровне были не из приятных.
— Мы… мы еще вернемся к этому вопросу, — пробормотала она и, не прощаясь, развернулась и почти выбежала из квартиры, сопровождаемая своим помощником.
Дверь закрылась. В прихожей воцарилась тишина, нарушаемая только всхлипываниями Артема.
Сергей продолжал держать его на руках, покачивая, как маленького.
— Все, сынок, все. Никто тебя не заберет. Ты наш. Слышишь? Наш. И монстр ты самый замечательный на свете.
Антон, бледный, подошел ближе.
— Да, — сказал он неожиданно мягко. — Наш монстр. И никто не имеет права тебя трогать.
Марина обняла их всех — и Сергея, и Артема, и Антона — в один большой семейный комок.
— Никто, — сквозь слезы повторила она. — Ты наш сын. И точка.
Артем постепенно успокаивался. Его рыдания сменились прерывистыми вздохами. Он наконец поднял голову, его лицо было красным и заплаканным.
— Простите, — прошептал он. — Я не хотел… я не монстр…
— Знаешь что, — сказал Сергей, все еще держа его. — В нашей семье быть монстром — почетно. Потому что мы все тут немного монстры. Я — монстр-ворчун, мама — монстр-чистюля, Антон — монстр-обжора. А ты — наш монстр-гений. Так что все в порядке.
Артем слабо улыбнулся сквозь слезы.
— Правда?
— Правда, — хором сказали все трое.
— Ну что, — выдохнул Сергей, наконец ставя Артема на пол. — Кажется, пикник у нас сорвался. Но я думаю, мы заслужили тот самый торт. Со всеми трансжирами и глутаматом. И есть мы его будем все вместе. Прямо сейчас.
— Ура! — крикнул Антон. — Я принесу!
Пока Антон бежал на кухню, Артем посмотрел на Сергея и Марину своими большими, серьезными глазами.
— Значит… вы меня не отдадите? Никогда?
Сергей присел перед ним.
— Никогда, — твердо сказал он. — Ты — наш сын. Это навсегда. И никакие опеки, анонимки и вредные тети этого не изменят. Договорились?
Артем кивнул. И в его глазах, наконец, появилось то, чего им всем так не хватало все эти месяцы — не надежда, а уверенность. Уверенность в том, что он дома.
— Договорились, — сказал он. — Папа.
Конец!
Понравился рассказ? Тогда поддержите автора ДОНАТОМ, нажав на черный баннер ниже
Первая часть доступна по ссылке:
Читайте и другие наши истории:
Очень просим, оставьте хотя бы пару слов нашему автору в комментариях и нажмите обязательно ЛАЙК, ПОДПИСКА, чтобы ничего не пропустить и дальше. Виктория будет вне себя от счастья и внимания! Можете скинуть ДОНАТ, нажав на кнопку ПОДДЕРЖАТЬ - это ей для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера, крепкого здоровья и счастья, наши друзья!)