Часть 1. Дебет и кредит семейных уз
Вечерний воздух в квартире был тягучим и спёртым, словно перед грозой, хотя небо оставалось чистым. Марина сидела за обеденным столом, нервно постукивая накладным ногтем по столешнице. Этот ритмичный, сухой звук — цок-цок-цок — действовал на нервы лучше любой бормашины. Артур, только что вернувшийся со смены, пытался есть разогретый ужин, но кусок не лез в горло под этим пристальным, оценивающим взглядом.
Он работал инженером по эксплуатации тепловых сетей. Работа пыльная, ответственная, требующая точности, но сегодня точность требовалась дома. Марина молчала уже двадцать минут, и это было хуже крика. Она напоминала сжатую пружину, готовую выстрелить в любой момент.
— Ты был у Ольги? — наконец спросила она. Голос звучал ровно, но в нём слышалось шипение зажжённого фитиля.
— Был, — коротко ответил Артур, не поднимая глаз от тарелки.
— И как там твоя мама? — продолжила допрос жена. — Довольна жизнью?
Артур отложил вилку. Он знал, к чему идёт этот разговор. Новость, которую он узнал неделю назад, ещё не улеглась в его собственной голове, а Марина уже успела переварить её, пересчитать в денежном эквиваленте и вынести вердикт.
— Мама чувствует себя лучше. Оля наняла сиделку на дневное время, сделали ремонт в её комнате. Там теперь светло, удобно.
— Ещё бы, — усмехнулась Марина, и её лицо исказила гримаса, которую она считала улыбкой понимания. — На такие-то деньги.
Она резко встала, стул с противным скрежетом проехал по ламинату. Марина подошла к окну, но смотрела не на улицу, а в отражение стекла, поправляя прическу. Ей было тридцать два, она считала себя красавицей, достойной большего, чем просто жизнь в хорошей «трёшке» мужа. Ей нужен был размах.
— Я всё посчитала, Артур, — бросила она через плечо. — Твоя мать продала свою «двушку» в центре почти за двенадцать миллионов. Двенадцать! И всё это — до копейки — она отдала твоей сестре. А мы?
— Что «мы», Марин? — выдохнул Артур. — Мы это обсуждали. Оля забрала маму к себе. Навсегда. Это тяжёлый труд. У мамы деменция начинается, она иногда забывает выключить газ. Оля с ней нянчится. Это справедливо.
Марина резко развернулась. Её глаза сузились.
— Справедливо? — она почти выплюнула это слово. — Твоя мать продала квартиру, отдала деньги твоей сестре. Вот и пусть она заботится о ней, — холодно заявила Марина мужу. — Но ты! Ты её сын! Ты имеешь право как минимум на треть! Почему мы должны сидеть и смотреть, как Оля с её мужем шикуют на наше наследство?
— Мама ещё жива, какое наследство? — Артур почувствовал, как внутри начинает закипать глухое раздражение. — Это её деньги. Она решила обезопасить свою старость.
— Она обворовала нас! — взвизгнула Марина. — Мы могли бы поменять машину. Мы могли бы купить дачу! А ты сидишь тут, жуешь котлету и радуешься, что тебя обделили! Ты тряпка, Артур. Просто бесхребетное существо.
Она схватила со стола солонку и с глухим стуком поставила её обратно, словно ставя точку.
— Завтра же поедешь к сестре и потребуешь свою долю. Иначе я за себя не ручаюсь.
Артур посмотрел на неё. Впервые за пять лет брака он увидел не любимую женщину, а чужого, алчного человека, у которого вместо сердца калькулятор.
— Я никуда не поеду, — твёрдо сказал он.
— Поедешь! — рявкнула Марина. — Или ты не мужик?!
Этот вечер стал первым трещиной в фундаменте их жизни, который, как оказалось, стоял на песке.
Часть 2. Искажённая справедливость
Прошло две недели. Атмосфера в доме накалилась до предела. Марина избрала тактику мелкого бытового террора. Она демонстративно перестала готовить, вещи Артура странным образом оказывались нестираными, а по вечерам она громко разговаривала по телефону с подругами, обсуждая «лопухов, которые не умеют жить».
Артур старался задерживаться на работе. Он ездил на объекты, проверял теплотрассы, лишь бы не возвращаться в квартиру, которая раньше была его крепостью, а теперь превратилась в камеру пыток.
В один из вечеров, когда он всё же решился поговорить, Марина опередила его. Она сидела в гостиной, листая каталог мебели.
— Я присмотрела диван, — заявила она, даже не поздоровавшись. — Итальянский. Триста тысяч.
— У нас нет сейчас свободных трехсот тысяч на диван, — спокойно ответил Артур, снимая куртку. — И старый вполне нормальный.
— У нас были бы деньги, если бы ты не был таким размазнёй! — Марина швырнула каталог на пол. Глянцевые страницы веером рассыпались по ковру. — Твоя сестра купила новую машину. Ты знал?
— Знал. Им нужна машина, чтобы возить маму в клинику. Старый Виктор «Форд» разваливался.
— Какая трогательная забота! — яд в её голосе мог бы прожечь дыру в стене. — А ты ходишь в пуховике третий сезон. Послушай меня. Я не шучу. Ты должен пойти и забрать наши деньги. НЕМЕДЛЕННО. Скажи, что мы подадим в суд. Скажи, что маму признают недееспособной на момент сделки!
Артур замер.
— Ты предлагаешь мне судиться с родной сестрой и объявлять мать сумасшедшей ради денег?
— Я предлагаю тебе вернуть своё! — Марина вскочила, её лицо пошло красными пятнами. — Я жена тебе или кто? Ты о моем благополучии должен думать! Твоя мать всё спланировала, чтобы меня унизить. Она меня никогда не любила. И Ольгу твою, серую мышь, она всегда выделяла.
— Мама отдала деньги тому, кто взял на себя ответственность, — Артур пытался говорить аргументированно, но голос его срывался на рык. — Оля моет её, кормить с ложки будет, если придётся. А ты? Ты бы взяла мою мать к нам?
Марина фыркнула, отмахнувшись, как от назойливой осы.
— С какой стати? У неё есть дочь. Вот пусть дочь и горшки выносит. А деньги — это другое. Деньги общие, семейные. Ты предал меня, Артур. Ты выбрал их, а не меня.
— Я выбрал совесть, — буркнул он.
— Совестью сыт не будешь! — заорала она так, что в серванте дзынькнули бокалы. — Ты неудачник! Если бы я знала, что ты позволишь так об вытереть ноги, я бы...
— Что бы ты? — Артур шагнул к ней. В его глазах появился нехороший блеск. — Ушла бы? Так дверь открыта. Квартира, кстати, моя. Куплена до брака. Ты тут, по сути, гостья.
Это был удар ниже пояса, и Марина на секунду опешила. Но наглость — её второе счастье.
— Ах, так? Гостья? Попрекаешь метрами? Ну погоди. Ты мне за всё заплатишь. Я на тебя лучшие годы потратила, а ты меня куском бетона попрекаешь. Жмот!
Она схватила со стола вазу с засохшими цветами и швырнула её в угол. Осколки брызнули по паркету.
— УБИРАЙТЕСЬ все из моей головы! — закричала она бессвязно, переключая агрессию. — Я хочу жить по-человечески!
Артур молча переступил через осколки и ушёл в спальню, закрыв дверь на замок. В ту ночь он впервые подумал о разводе всерьёз. Но привычка и страх одиночества всё ещё держали его. Он надеялся, что она успокоится. Как же он ошибался.
Часть 3. Смена декораций
Беда, как известно, не приходит одна, но иногда она приходит с удивительной иронией. Через месяц после скандала с наследством заболела мать Марины, Галина Сергеевна. Женщина властная, громкая и совершенно не приспособленная к трудностям. У неё случился сложный перелом шейки бедра, плюс обострились хронические болячки. Врачи сказали прямо: нужен уход, реабилитация, дорогие лекарства.
Марина вернулась из больницы мрачнее тучи. Артур, несмотря на холодную войну дома, решил проявить участие.
— Что врачи говорят? — спросил он, когда жена вошла в кухню.
Марина швырнула сумку на стул.
— Плохо говорят. Лежать будет долго. Нужна сиделка, массажи, кровать специальная. Денег нужно — прорва.
Она посмотрела на Артура долгим, изучающим взглядом. В её глазах снова щёлкнул калькулятор, и на этот раз результат вычислений ей понравился.
— Значит так, — тоном, не терпящим возражений, начала она. — Маму к нам забирать нельзя, у нас места мало, да и я работаю, мне некогда утки выносить. Нанимаем круглосуточную сиделку.
— Это дорого, Марин, — осторожно заметил Артур. — Ты узнавала цены?
— Узнавала. Восемьдесят тысяч в месяц плюс питание. И лекарства ещё тысяч на тридцать.
— И где мы возьмём лишние сто тысяч в месяц ежемесячно? — удивился Артур. — Моя зарплата не резиновая, а твоей едва на твои «шпильки» хватает.
— А вот тут, дорогой мой, вступает в силу справедливость. Твоя мать отдала всё Ольге? Отдала. Значит, Ольга теперь полностью её обеспечивает. Ты ни копейки на свою мать не тратишь. Твой бюджет освободился от сыновьего долга.
— Я и так помогаю по мелочи, но основные расходы там на Оле, да, — кивнул Артур, чувствуя подвох.
— Вот! — торжествующе воскликнула Марина. — Раз твоя мать обеспечена за счёт сестры, значит, ты обязан взять на себя заботу о моей матери! Это честно. Твоя семья кинула нас на квартиру, так пусть теперь твой кошелёк работает на мою семью.
Артур опешил от такой логики.
— Подожди. Твоя мама не продавала квартиру и не давала нам миллионов. Почему я должен оплачивать полный пансион, если у меня просто обычная зарплата? Я могу помочь, но не в таком объеме. Пусть твой брат помогает тоже.
— У Сашки ипотека и двое детей! — взвизгнула Марина. — С него нечего взять! А ты живёшь на всём готовом в своей квартире, детей мы из-за твоего эгоизма так и не завели, деньги не тратишь на свою мать. Ты БУДЕШЬ платить за мою! Ты должен компенсировать мне моральный ущерб за то, что твоя родня нас обокрала!
— Это шантаж? — тихо спросил Артур.
— Это ультиматум! — Марина подошла вплотную, её глаза горели фанатичным блеском. — Или ты даешь деньги на лечение моей мамы в полном объеме, чтобы я пальцем не пошевелила, или ты последнее ничтожество. Твоя мать жирует, а моя должна гнить в государственной больнице? НЕТ! Я этого не допущу.
Наглость её требований перешла все границы. Она не просила помощи — она требовала дань. Она искренне считала, что Артур виноват перед ней за то, что его мать распорядилась своим имуществом по своему усмотрению.
Часть 4. Точка невозврата
Следующие две недели превратились в ад. Марина требовала деньги каждый день. Она приходила с работы и начинала пилить.
— Теще нужны уколы. Ты оплатил?
— Нужно купить ортопедический матрас. Давай карту.
— Почему ты купил дешёвые продукты? Нам нужно экономить, чтобы оплатить сиделку маме!
Артур молчал. Он оплатил часть лекарств, купил продукты тёще, но нанимать дорогую сиделку отказался, предложив Марине самой ухаживать за матерью по выходным или скидываться с её братом.
Это предложение вызвало бурю.
Вечером пятницы Артур вернулся домой совершенно измотанным. На работе была авария, прорыв трубы, он провёл восемь часов в грязи и холоде, устраняя течь. Он хотел только горячего душа и тишины.
Но дома его ждала засада. Марина сидела на кухне не одна. На громкой связи был её брат, Александр.
— Ну скажи ему, Саш! — кричала Марина в трубку. — Скажи этому жмоту!
— Артур, ну ты войди в положение, — раздался басистый голос брата из динамика. — Маринке тяжело. Ты ж мужик, должен тянуть. У вас там непонятки с твоей родней, но наша мама тут при чём? Дай денег, не жмись.
Артур выключил телефон, прервав связь.
— Ты что делаешь?! — взвизгнула Марина. — Какое неуважение!
— Я устал. Я не буду оплачивать прихоти твоей лени. Твоя мать — твоя забота. Я помог чем мог.
Марина побледнела. Она схватила тяжёлую керамическую сахарницу.
— Ах, моя забота? Значит, деньги твоей мамаши — это деньги сестры, а проблемы моей матери — это только мои проблемы? Ты, скотина неблагодарная! Я тебе лучшие годы...
БАМ! Сахарница полетела в стену рядом с головой Артура. Осколки и сахар разлетелись по всей кухне.
— ТЫ ДОЛЖЕН МНЕ! — орала она, брызжа слюной. — Ты должен! Отдай мне деньги, которые ты заначил! Я знаю, у тебя есть! Твоя мать тварь, и ты тварь! Чтоб вы все сдохли со своими квартирами!
Она подскочила к нему и начала бить кулаками в грудь.
— ДАЙ ДЕНЕГ! ЖМОТ! УРОД! НЕНАВИЖУ!
В этот момент в Артуре что-то оборвалось. Не было никакого холодного спокойствия, не было «побелевших костяшек» или интеллигентного молчания. Годы терпения, унижений, упреков спрессовались в один мгновенный ядерный заряд.
Часть 5. Очищающее пламя
Артур не стал её отталкивать. Он вдруг заорал. Заорал так страшно и громко, что Марина отшатнулась, споткнувшись о ножку стула. Это был не крик человека, это был рёв зверя, которого загнали в угол.
— ДЕНЕГ?! — взревел Артур, хватая со стола свою кружку и с размаху швыряя её в пол. Кружка разлетелась в пыль. — ТЕБЕ НУЖНЫ ДЕНЬГИ?!
Он схватил стул и швырнул его в сторону коридора. Грохот стоял невероятный. Марина вжалась в холодильник, её глаза расширились от ужаса. Она ждала оправданий, ждала, что он будет мямлить, а она его давить. Она не ждала безумия.
— Я ТЕБЕ ДАВАЛ ВСЁ! — орал Артур, краснея от прилива крови к лицу. Он ходил по кухне, хватая полотенца, банки со специями и швыряя их на пол. — Квартира! Еда! Шмотки твои! А тебе всё мало?! ТЕБЕ ВСЁ МАЛО?!
— Артур, успокойся... — пролепетала Марина, впервые испугавшись по-настоящему.
— ЗАТКНИСЬ! — рявкнул он так, что у неё заложило уши. — Я молчал эти годы!ХВАТИТ! Ты хочешь денег за маму? Так иди и заработай! ПОШЛА ВОН!
Он схватил её за плечи и не грубо, но с пугающей силой развернул к выходу.
— Вон отсюда! ПРЯМО СЕЙЧАС!
— Ты не имеешь права... я жена... ночь на дворе... — заскулила она, пытаясь упереться ногами.
Но Артура уже несло. Это была истерика, настоящий психоз, который он позволил себе выпустить наружу. Он влетел в спальню, распахнул шкаф и начал выбрасывать её вещи. Дорогие платья, кофточки, джинсы — всё летело в кучу посреди комнаты, потом он, схватив охапку, побежал к входной двери и вышвырнул всё на лестничную площадку.
— Артур, ты больной! Прекрати! Люди услышат! — визжала Марина, пытаясь поймать летящие сапоги.
— ПЛЕВАТЬ МНЕ НА ЛЮДЕЙ! — хохотал он, и этот смех был страшнее крика. — ПЛЕВАТЬ! Я свободен! Я больше не твой раб! УБИРАЙСЯ! К чёрту тебя, к чёрту твою алчность, к чёрту твою мамашу!
Он схватил её чемодан, пустой, и выкинул следом.
— Собирай манатки и вали к своей матери! Пусть она тебя содержит! Или ты её! МНЕ ВСЁ РАВНО!
— Я полицию вызову! — крикнула Марина с порога, уже понимая, что проиграла.
— Вызывай! — заорал Артур, брызжа слюной, его лицо было перекошено от злобы. — Пусть приезжают! Я им расскажу, как ты меня пилила! Пусть пишут протокол! Но ты здесь больше жить не будешь! НОГИ ТВОЕЙ ЗДЕСЬ НЕ БУДЕТ!
Он схватил её сумочку, висевшую на крючке, открыл дверь и вышвырнул сумку к лифту.
— Уходи, или я тебя за ноги вытащу!
Марина увидела его глаза. В них не было ни жалости, ни любви, ни даже рассудка. Там бушевал огонь чистого, дистиллированного бешенства. Она поняла, что он может ударить. Не потому что бьёт женщин, а потому что сейчас он вообще не соображает, кто перед ним.
Она схватила куртку, сумку и, спотыкаясь о разбросанные вещи, побежала к лифту, судорожно нажимая кнопку вызова.
Дверь квартиры захлопнулась с таким грохотом, что, казалось, содрогнулся весь дом.
***
Спустя три месяца.
В маленькой, душной «однушке» пахло корвалолом и старой одеждой. Галина Сергеевна лежала на узкой кровати и стучала палкой по полу.
— Марина! Марина, где вода?! Я просила десять минут назад!
Марина сидела на кухне, уронив голову на руки. Она похудела, под глазами залегли тёмные круги, маникюра не было и в помине. В той жизни, которая осталась за дверью трехкомнатной квартиры Артура, она и не подозревала, что реальность может быть такой жестокой.
Золовка Ольга даже не стала разговаривать с ней, когда Марина попыталась позвонить и пожаловаться. «У нас свои заботы, у тебя свои. Ты же хотела справедливости? Теперь всё честно: каждый заботится о своей матери», — и бросила трубку.
Брат Александр слился сразу, как только понял, что денег не будет, а проблемы есть. «Сеструха, крутись сама, ты ж баба сильная», — сказал он и перестал брать трубку.
Марина жила с матерью. Денег не хватало. Пришлось уволиться с хорошей должности, так как сиделка была не по карману, и устроиться на удалёнку, на копейки, чтобы выносить судна и слушать бесконечные капризы матери. Мать оказалась не просто больной, а тираном почище самой Марины.
— Маринка! Ты оглохла?! — снова закричала мать из комнаты. — Переверни меня! Мне неудобно! И подушка жесткая! Вот если бы у тебя был нормальный муж, мы бы давно купили ортопедическую... А ты упустила мужика, дура!
Марина подняла голову. Внутри не было ни злости, ни сил спорить. Только глухая, серая пустота. Она потеряла всё: комфорт, обеспеченного мужа, статус, будущее. И самое страшное — она знала, что виновата сама. Но признаться в этом было выше её сил.
— Иду, мам, — тускло сказала она и поплелась в комнату, шаркая стоптанными тапками.
Артур же, говорят, сделал дома ремонт. Выкинул всю мебель, что выбирала жена, перекрасил стены и, кажется, начал встречаться с какой-то спокойной женщиной, которая не считает чужие деньги. Но Марина старалась об этом не думать. Это была уже чужая жизнь, в которую вход ей был закрыт навсегда её собственной жадностью.
Автор: Елена Стриж © Канал «Рассказы для души от Елены Стриж»