Запах свежего ремонта — это, наверное, самый лучший аромат в мире. Лучше французских духов, лучше свежесваренного кофе и даже лучше запаха моря. Для нас с Димой этот запах смешивался с ароматом свободы. Три года мы жили на съеме, потом еще два — ютились в одной комнате с моими родителями, откладывая каждую копейку. И вот, наконец, свершилось. Двушка. Своя. В ипотеку на двадцать лет, конечно, но ключи-то звенели в моем кармане, а не у хозяйки.
Мы переезжали весело, с шутками, таская коробки на пятый этаж, потому что грузовой лифт, как назло, решили отключить именно в этот день. Но даже ноющая спина не могла испортить мне настроение. Я расставляла книги на полки, Дима крутил шуруповертом, собирая шкаф, и мы были абсолютно, безоговорочно счастливы.
Первые две недели мы жили в блаженной тишине. Наслаждались тем, что можно ходить по квартире в нижнем белье, громко смеяться в час ночи или не мыть посуду сразу после ужина, не боясь осуждающего взгляда мамы.
Идиллия закончилась в субботу, когда мы пригласили родителей на новоселье.
Мои приехали первыми, скромно вручили нам мультиварку, поахали над высокими потолками и сели резать салаты. Нина Петровна, мама Димы, появилась с опозданием на час. Она вошла в квартиру как крейсер в гавань — величественно, шумно и с претензией на исключительность.
— Ну, с новосельем, дети мои! — провозгласила она, вручая нам огромную, совершенно безвкусную вазу с позолотой, которая никак не вписывалась в наш скандинавский минимализм. — Димочка, ты похудел! Катя, ты его совсем не кормишь? А шторы почему такие бледные? Сюда бы бордовые, с кистями, богаче смотрелось бы.
Я только улыбалась и кивала. Сегодня я решила быть самой терпеливой невесткой в мире. Ничто не должно было испортить мой праздник.
Мы сидели за столом, ели запеченную курицу, пили вино. Разговор тек мирно, пока Нина Петровна, отставив бокал, не посмотрела на нас своим фирменным взглядом «учительница начальных классов отчитывает двоечников».
— Квартира хорошая, спору нет, — начала она, промокая губы салфеткой. — Светлая. Но вот о безопасности вы, молодежь, совсем не думаете.
— В смысле, мам? — не понял Дима, накладывая себе добавку. — Дверь стальная, замки итальянские, домофон с видео.
— Замки — это хорошо. Но жизнь — штука непредсказуемая. Всякое бывает. Трубу прорвет, проводка замкнет, или, не дай бог, ключи потеряете где-нибудь в лесу. Кто вам дверь откроет? Кто кота спасет?
— У нас нет кота, — заметила я.
— Это пока нет! — отмахнулась свекровь. — В общем, я тут подумала. Вам нужно сделать дубликат ключей и отдать мне. На всякий случай. Я живу недалеко, всего три остановки. Если что — я всегда на подхвате. Цветы полить, пока вы в отпуске, или вот, аварийку встретить.
В комнате повисла тишина. Мои родители деликатно уткнулись в тарелки. Они никогда не вмешивались в наши отношения со сватами, считая, что мы сами разберемся. Дима замер с вилкой у рта.
Я почувствовала, как внутри начинает закипать раздражение. Я знала, что такое ключи у Нины Петровны. Это пройденный этап. Когда мы жили на съеме, у нее был комплект «на всякий случай». Это заканчивалось тем, что мы приходили домой и обнаруживали переставленные кастрюли, выстиранное (но не то) белье и, что самое ужасное, ее саму, сидящую на кухне с чаем и претензиями: «А почему у вас в холодильнике мышь повесилась?».
— Нина Петровна, спасибо за заботу, — мягко, но твердо сказала я. — Но мы справимся. Сейчас есть службы вскрытия замков, если что. А в отпуск мы пока не собираемся, ипотека, сами понимаете.
— Службы! — фыркнула она. — Денег сдерут, дверь раскурочат. А тут родная мать. Димочка, ну скажи ей! Это же элементарная техника безопасности. У родителей всегда должны быть запасные ключи.
Дима посмотрел на меня, потом на маму. Он ненавидел конфликты. Ему проще было согласиться, чем спорить.
— Кать, ну может, правда? — промямлил он. — Мама же не будет приходить без спроса. Просто пусть лежат у нее. Мало ли что.
Я посмотрела на мужа так, что он тут же уткнулся обратно в тарелку.
— Мы подумаем, Нина Петровна, — закрыла я тему. — Давайте лучше торт резать.
Но свекровь тему не закрыла. Она просто отложила ее.
Следующие две недели превратились в легкий, но навязчивый прессинг. Нина Петровна звонила Диме и между делом вставляла: «Ой, у соседки сверху пожар был, хорошо, у дочери ключи были, успели кошку вынести». Или: «Снился сон плохой, будто вы под дверью стоите, плачете, а попасть домой не можете. Сердце так и болит теперь».
Дима начал сдаваться.
— Кать, ну что тебе стоит? — уговаривал он меня одним вечером, когда мы смотрели кино. — Ну сделаем мы этот дубликат. Пусть лежит у нее на полке. Ей так спокойнее будет. Она же пожилой человек, тревожная. Ну не съест же она нашу квартиру.
— Дима, это наши границы, — объясняла я. — Твоя мама не умеет просто хранить ключи. Она начнет ими пользоваться. Я не хочу однажды выйти из душа и наткнуться на Нину Петровну, которая решила проверить, хорошо ли я помыла плиту.
— Ты преувеличиваешь, — отмахивался он. — Она обещала. Сказала: «Ноги моей там не будет без вашего ведома».
— Обещать — не значит жениться, — буркнула я, но поняла, что долго оборону не продержу. Дима уже начал обижаться, считая меня упрямой и черствой по отношению к его «святой маме».
Развязка наступила в пятницу. Нина Петровна позвонила мне лично.
— Катерина, — голос был сухим и официальным. — Я сегодня буду в вашем районе, на рынке. Зайду за ключами. Димочка сказал, вы согласны. Не заставляй меня, пожилую женщину, нервничать. Это уже не смешно. Я ночей не сплю, переживаю за ваше имущество.
Я хотела сказать резкое «нет», но потом посмотрела на Диму, который сидел рядом с виноватым видом, и в голове вдруг созрел план. План был рискованный, немного детский, но он казался мне единственным выходом сохранить и мир в семье, и неприкосновенность жилища.
— Хорошо, Нина Петровна, — сказала я в трубку так сладко, что у самой скулы свело. — Заходите. Мы как раз дома. Я все подготовила.
Дима просиял.
— Ты лучшая! Я знал, что ты поймешь. Вот увидишь, она просто положит их в шкатулку и забудет.
— Посмотрим, — загадочно улыбнулась я.
Я пошла в прихожую, где у нас в ящике лежала куча всякой мелочи, оставшейся от переезда. Среди болтов, старых батареек и пластиковых стяжек я нашла то, что искала. Два ключа.
Один был от старого навесного замка с дачи, который мы давно спилили и выбросили. Он был длинный, с зубчиками, внушительный такой. Второй — маленький, плоский, от почтового ящика в нашей прошлой съемной квартире. Мы забыли его отдать хозяйке, а она и не вспомнила, так как ящик все равно не закрывался.
Я взяла красивую красную ленточку, связала эти два ключа вместе. Выглядело солидно. «Комплект».
Нина Петровна пришла через час. Она даже не сняла пальто, всем своим видом показывая, что зашла на секунду, исключительно по делу.
— Ну, наконец-то, — выдохнула она, когда я протянула ей связку на ладони. — Господи, сколько нервов надо потратить, чтобы добиться элементарной вещи. Это от верхнего и нижнего?
— Да, — не моргнув глазом соврала я. — Большой — от верхнего, он у нас сувальдный, сложный. А маленький — от нижнего. Только вы аккуратно, замки новые, тугие еще. Если вдруг что — лучше не давите сильно, а то заклинит.
— Уж разберусь, не маленькая, — она сжала ключи в кулаке, и лицо ее расплылось в торжествующей улыбке. Это была улыбка победителя. Она получила доступ. Она пробила нашу оборону.
— Ну вот и славно. Теперь и мне спокойнее, и вам безопаснее. Ладно, побегу я, там автобус скоро.
Она ушла, звякнув «нашими» ключами в кармане. Дима обнял меня.
— Ну вот видишь? И никакого скандала. Все довольны.
— Да, милый. Все довольны.
Следующая неделя прошла на удивление тихо. Нина Петровна не звонила, не приходила, не учила жизни. Я даже начала думать, что, может быть, я зря накрутила себя. Может, ей действительно просто нужно было это символическое обладание ключами для душевного равновесия?
Но я недооценила деятельную натуру моей свекрови.
В среду мне на работе дали отгул — нужно было доделать отчет дома, в тишине. Дима об этом не знал, он уехал в офис к восьми утра. Я проснулась поздно, сварила кофе и села за ноутбук прямо в пижаме, наслаждаясь одиночеством.
Около одиннадцати часов в замке завозились.
Сначала я вздрогнула. Дима? Забыл что-то? Но он обычно звонит, если возвращается.
Я тихонько подошла к двери и посмотрела в глазок. На лестничной площадке стояла Нина Петровна.
Она была не одна. Рядом с ней стояла какая-то незнакомая женщина с объемными сумками.
— ...вот сейчас покажу, Валя, — доносился до меня голос свекрови, приглушенный дверью. — Ремонт они, конечно, сделали так себе, на любителя. Стены серые, как в больнице. Но кухня просторная. Я вот думаю, может, мне свои шторы сюда принести? А то у них висят какие-то тряпки...
У меня перехватило дыхание. Она пришла не «спасать» нас от потопа. Она пришла на экскурсию! Привела подругу, чтобы показать квартиру сына, как музей, и заодно обсудить, что тут можно переделать на свой вкус.
Свекровь вставила большой ключ (тот самый, от дачного амбара) в верхний замок. Послышался скрежет. Ключ, естественно, не поворачивался.
— Что такое... — забормотала она. — Тугой какой. Невестка говорила, новый...
Она подергала ручку. Поднажала. Металл скрежетал о металл, но замок не поддавался.
— Ну что там, Нин? — спросила ее подруга. — Может, не тот ключ?
— Тот! Мне лично в руки дали! Просто руки у нее кривые, и замки такие же купили, дешевые, наверное... Сейчас, погоди.
Она вытащила большой ключ и попыталась вставить маленький (от почтового ящика) в нижний замок. Он вошел наполовину и застрял.
— Да что ж это такое! — голос Нины Петровны поднялся на октаву. — Не открывается!
Я стояла за дверью, зажав рот рукой, чтобы не рассмеяться в голос. Ситуация была комичная, но в то же время грустная. Мои опасения подтвердились на сто процентов. Никакого «на всякий случай». Это было чистое, незамутненное нарушение границ.
Свекровь начала нервничать. Она дергала дверь, пинала ее ногой, снова и снова пыталась вставить ключи.
— Обманула! — вдруг взвизгнула она так, что эхо разнеслось по подъезду. — Обманула, змея! Подсунула не те ключи!
— Нин, пошли отсюда, неудобно, соседи выйдут, — зашипела на нее подруга.
— Никуда я не пойду! Я сейчас ей устрою! Я сейчас Диме позвоню!
Я увидела в глазок, как она достает телефон. Через секунду мой мобильный, лежавший на кухне, начал вибрировать (я предусмотрительно выключила звук, когда услышала возню). Она звонила мне. Я не ответила.
Тогда она набрала Диму.
Я не слышала, что отвечал муж, но монолог свекрови был слышен прекрасно даже через дверь.
— Дима! Твоя жена — аферистка! Я пришла... э-э-э... цветы проверить! Мне показалось, вы их залить могли, жара такая стоит! А ключи не подходят! Она мне дала какие-то железки левые! Я стою под дверью, у меня сердце прихватило, воды хочу, а попасть не могу! Ты понимаешь, что она издевается над матерью?!
Пауза. Видимо, Дима что-то спросил.
— Какие цветы?! Да твоя пальма эта, монстера! Листья опустила, я чувствую! Материнское сердце не обманешь! Приезжай немедленно и открой мне дверь! Или скажи этой... чтобы она нормальные ключи дала!
Я решила, что спектакль затянулся.
Я громко, демонстративно шаркнула тапками, кашлянула и щелкнула замком изнутри.
Дверь распахнулась.
Нина Петровна стояла с телефоном у уха, красная, взлохмаченная. Ее подруга Валя бочком-бочком начала спускаться по лестнице, делая вид, что она вообще не с ней.
— Ой, Нина Петровна! — изобразила я крайнее удивление. — А вы какими судьбами? Что-то случилось? Пожар? Наводнение?
Свекровь застыла с открытым ртом. Она не ожидала увидеть меня дома. В трубке что-то кричал Дима: «Мам? Мам? Катя дома?».
— Ты... ты дома? — выдавила она.
— Да, взяла отгул, работаю. А вы почему не позвонили? И почему пытались открыть дверь своими ключами, если я здесь?
— Я... я звонила! Ты не брала! — она быстро перешла в наступление. — Я думала, случилось что! Может, тебе плохо! Я спасать пришла!
— Спасать? — я улыбнулась, опираясь о косяк. — С подругой? Вон, я вижу, женщина уходит. Вы спасательную бригаду привели?
Нина Петровна покраснела так, что стала сливаться с моей бордовой входной дверью (которую она так и не оценила).
— Это Валя, она просто мимо шла! Я хотела... я хотела цветы полить!
— Нина Петровна, — мой голос стал жестким. — Вы просили ключи «на всякий случай». Случай — это ЧП. Сейчас никакого ЧП нет. Вы просто хотели войти в мою квартиру без спроса, пока нас нет, и привести постороннего человека.
— Это квартира моего сына! — взвизгнула она, понимая, что поймана с поличным. — И ключи ты мне дала фальшивые! Ты надо мной поиздевалась! Дима, ты слышишь?! — она закричала в трубку, которую все еще держала у уха. — Она специально это подстроила!
— Дай трубку Кате, — услышала я голос мужа. Он звучал устало и... разочарованно.
Свекровь сунула мне телефон.
— Да, Дим?
— Кать, ты правда дома?
— Правда.
— А мама... она правда пыталась открыть дверь?
— Правда. И ключи не подошли, потому что я дала ей ключи от дачного сарая и старого почтового ящика.
В трубке повисло молчание.
— Зачем, Кать?
— Затем, Дима, что я знала, что так будет. Я знала, что «на всякий случай» наступит в первую же неделю. И что твоя мама придет не цветы поливать, а инспекцию проводить. И я не хотела скандала. Я хотела доказать тебе, что мои границы — это не каприз.
Дима молчал долго. Потом вздохнул.
— Дай маму.
Я вернула телефон свекрови. Она схватила его с торжествующим видом.
— Вот видишь, сынок! Она сама призналась! Обманщица!
— Мам, — голос Димы был слышен даже мне. — Езжай домой.
— Что?
— Езжай домой. Ты обещала мне, что ноги твоей там не будет без спроса. Ты нарушила слово. Ты пыталась войти в наш дом тайком.
— Я хотела как лучше!
— Нет, мам. Ты хотела как всегда. Отдай Кате ключи и езжай домой. Пожалуйста.
Нина Петровна посмотрела на телефон так, будто он ее укусил. Потом перевела взгляд на меня. В ее глазах были слезы обиды и злости.
— На, подавись своими железками! — она швырнула связку с красной ленточкой на пол. — Неблагодарные! Я к ним со всей душой, а они... Ноги моей здесь больше не будет!
Она развернулась и, гордо подняв голову, начала спускаться по лестнице, громко стуча каблуками.
Я подняла ключи. Красная ленточка чуть развязалась.
Вечером Дима пришел домой с букетом цветов и тортом. Он был тихим и задумчивым.
— Прости меня, — сказал он, когда мы пили чай на кухне. — Я был идиотом. Думал, преувеличиваешь.
— Не ты идиот, Дим. Просто нам всем хочется верить, что наши родители идеальны и желают нам только добра. Но иногда их «добро» душит.
— Она звонила. Сказала, что у нее давление.
— Конечно. Это классика жанра.
— Я сказал, что мы приедем к ней в выходные. С лекарствами и продуктами. Но ключи... ключи больше обсуждаться не будут.
— Спасибо, — я сжала его руку.
С того дня прошло полгода. Нина Петровна, конечно, пообижалась месяц, демонстративно пила корвалол при каждом нашем визите и намекала на мое «коварство». Но потом оттаяла. Внуков-то ждать надо, да и скучно ей одной воевать.
Ключи от квартиры у нас по-прежнему в единственном экземпляре. А та связка, с ключом от почтового ящика, так и лежит в ящике в прихожей. Как сувенир. И как напоминание о том, что доверять — это хорошо, но проверять границы иногда жизненно необходимо.
Кстати, на прошлой неделе мы сменили замок на почтовом ящике в подъезде. Теперь у нас и от него новый ключ. Так, на всякий случай. Мало ли.
🔔 Уважаемые читатели, чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖