Депрессия сегодня звучит отовсюду.
«У меня депрессия», – говорим мы после тяжёлой недели, осеннего дождя или ссоры. Но за этим популярным словом иногда скрывается совсем не фигура речи, а серьёзное заболевание, которое тихо и незаметно лишает человека сил, сна, вкуса жизни – и может годами оставаться без лечения.
Кто-то списывает всё на характер: «соберись, не ной». Кто-то бесконечно сдает анализы, лечит «сердце», «желудок» или «остеохондроз», хотя проблема уже давно не в органах. А кто-то боится самого слова «психиатр» и приходит к специалисту только тогда, когда жить «на автопилоте» становится уже невыносимо.
Мы поговорили с Черновой Юлией Ульфатовной, врачом-психиатром, о том,
как отличить депрессию от обычной хандры,
что такое маскированная депрессия,
почему осенняя «синяя тоска» – не всегда безобидна
и в какой момент тянуть больше нельзя.
Это интервью – не про «плохое настроение», а про качество жизни. Возможно, в ответах доктора вы узнаете себя или своих близких – и это будет тем самым шагом, который однажды спасёт чью-то жизнь от тихого угасания.
«Это уже не просто хандра»: как понять, что с депрессией пора к психиатру
– Юлия Ульфатовна, давайте начнём с самого простого, но, кажется, самого важного вопроса. Как отличить депрессию, с которой уже нужно идти к психиатру или хотя бы к психологу, от просто плохого настроения и состояния «нет сил, ничего не хочется»?
– Главный критерий здесь – выраженность симптомов и их длительность. Если говорить совсем простым языком: насколько это мешает человеку жить и как долго это продолжается. Стойко сниженное настроение дольше двух недель – это уже повод обратиться к специалисту.
– То есть не один «плохой день», а именно состояние, которое затянулось?
– Да, именно. Один-два тяжёлых дня бывают у всех. Но когда человек две недели и больше ходит «как под колпаком», когда нет никакого удовольствия, всё даётся с огромным трудом – это сигнал.
Обычно люди сначала обращаются к психологу. К психиатру идти страшнее – у нас всё ещё много стереотипов, что если к психиатру, значит «что-то серьёзное».
Если специалист – психолог или психотерапевт – грамотный, он видит, что текущее состояние не скорректировать одной только беседой, упражнениями, изменениями привычек. И тогда он перенаправляет к психиатру. Если этого не происходит, человек может очень долго оставаться в этом состоянии – месяцами, иногда год и более.
– И что чаще всего становится той точкой, когда всё-таки доходят до вас?
– Как правило, «последней каплей» становится уже нарушение сна, которое не удаётся скорректировать никакими режимами, правилами гигиены сна. Люди к этому моменту обычно уже были у других специалистов – у невролога, терапевта. Их начинает сильно беспокоить тревожность, снижается аппетит или, наоборот, он повышается, человек набирает вес. Существенно меняется качество жизни.
Всё, что я сейчас перечислила, – это уже стопроцентные показания для обращения к психиатру.
– А бывают случаи, когда без психиатра можно обойтись?
– Бывают. Например, если настроение снизилось после какой-то понятной психотравмирующей ситуации – утраты, конфликта, увольнения – и человек чувствует, что у него есть ресурс справиться.
Он что-то меняет в своей жизни, пробует наладить сон: раньше ложиться, не залипать до ночи в телефоне. И он видит, что изменения работают – становится легче. В течение какого-то времени, обычно примерно месяца, он постепенно «выбирается» из этого состояния. В такой ситуации до психиатра действительно можно не доходить, если у человека есть силы и понимание, как себе помочь.
– А когда уже точно нельзя тянуть?
– Когда человек понимает, что сил у него вообще нет. Нет удовольствия от текущей жизни: мир стал серым, потерялись интересы, которые раньше радовали – хобби, встречи, прогулки.
Меняется ощущение вкуса еды, привычные отношения с близкими перестают приносить радость. Внутри – ощущение пустоты и бессмысленности. Вот тогда это однозначно повод обратиться к психиатру, не ждать, что «само пройдёт».
– В последние годы о депрессии говорят очень много. Складывается впечатление, что ею болеют буквально все. Это действительно заболевание стало более распространённым – из-за стрессов, травмирующих событий, темпа жизни? Или мы просто стали лучше её распознавать?
– Здесь, на мой взгляд, примерно 50 на 50.
С одной стороны, сейчас очень развита тема психического здоровья в соцсетях, в интернете. Любой человек может зайти, прочитать симптомы и попробовать «примерить» их на себя. Но не всегда то, что он у себя находит, – именно депрессия.
– То есть самодиагностика по интернету, как всегда, подвела.
– Да. Это может быть, например, расстройство адаптации. Человек пережил какое-то событие, ему тяжело к нему приспособиться, у него перепады настроения, слёзы, тревога. Это неприятно, но это не всегда депрессия – состояние может быть проходящим.
С другой стороны, действительно улучшилась диагностика. Другие специалисты в медицине – неврологи, терапевты, кардиологи – сейчас гораздо больше знают о депрессивных состояниях. К ним приходят пациенты с жалобами на боли, которые не проходят: головные, сердечные, желудочные. Есть даже термин – «маскированная депрессия». Это когда депрессия не выглядит как «грусть и тоска», а проявляется через тело.
– То есть человек приходит к кардиологу с «сердцем», а дело вообще не в сердце?
– Именно. Например, боль в сердце, человек обследуется – кардиолог ничего серьёзного не находит. Потом боль как будто «мигрирует» – то в живот, то ещё куда-то. Всё обследуется – и опять «чисто».
И вот когда врач начинает собирать анамнез, задаёт вопросы не только про тело, но и про сон, настроение, повседневную жизнь, вылезает другая картина: оказывается, настроение давно снижено, тревожность присутствует, сон нарушен. И прицельная диагностика уже позволяет понять, что это – депрессивное расстройство.
– То есть дело и в том, как живут люди?
– Конечно. Образ жизни за последние десятилетия сильно изменился. Мы живём в мире, где очень много информации. Постоянный поток новостей, рабочих задач, переписок. И не у всех людей есть внутренний ресурс, чтобы справляться с этим объёмом и хроническим стрессом.
Поэтому, да, жизнь стала напряжённее, а диагностика – точнее. В сумме это даёт рост числа пациентов именно с депрессивными расстройствами – или, по крайней мере, рост числа тех, кто наконец-то доходит до психиатра и получает диагноз.
– Часто ещё говорят про «синюю депрессию», осеннюю хандру. Многие уверены: «ну, просто переждать, весна придёт – станет полегче». Есть ли действительно сезонные циклы? Это то, что можно просто пересидеть, или тоже повод идти к врачу?
– Сезонность действительно существует – и не только при депрессии, у других психических расстройств тоже. Чаще всего обострения приходятся на осень и весну. Но у кого-то индивидуально это может быть другое время года.
И всё-таки это повод обратиться к специалисту. Если человек замечает, что из года в год к определённому сезону у него повторяется одинаковое состояние – настроение падает, появляется вялость, нарушается сон, возникают неприятные телесные ощущения – зачем терпеть эти страдания целый сезон?
– То есть «пересидеть под пледом» – не лучший план?
– Не лучший. Можно, конечно, пытаться поддержать себя светом, прогулками, режимом, но если это не помогает и каждый сезон превращается в маленький личный ад, лучше обсудить это со специалистом.
Вариантов помощи несколько: это может быть психотерапия, а может быть и медикаментозная поддержка, которую человек вместе с психиатром подбирает на этот период. Часто лечение не ограничивается только сезоном.
Если есть чёткая сезонность, это может говорить о рекуррентном депрессивном расстройстве – когда эпизоды сниженного настроения повторяются. Просто человек наиболее остро ощущает их именно в осенне-весенний период, когда на это накладываются ещё и погода, и сокращение светового дня.
Когда «всё нормально», а внутри пусто: маскированная депрессия и непрожитое горе
– Вы уже затронули важную тему – маскированной депрессии. Когда внешне человек активен, успешен, улыбается, ходит на работу, в кафе, на концерты… А внутри – депрессия, которую он сам не распознаёт.
Мы сказали про блуждающие боли – то живот, то голова, то лицо. Есть ли ещё признаки, по которым можно заподозрить, что это всё-таки депрессия, а не «просто устал»?
– Как правило, одно из первых – нарушение сна. Но приходит оно не резко. Это не история «вчера спал отлично, а сегодня вообще не сплю». Всё начинается незаметно.
Человек не сразу обращает внимание: ну да, чуть дольше кручусь в постели, ну да, мысли в голове крутятся, что-то «не так», что-то тревожит. И только спустя время он вдруг осознаёт: «Вообще-то я уже давно сплю плохо».
– То есть это такое постепенное сползание?
– Да, состояние как будто «вползает» в жизнь.
Следующий важный сигнал – исчезновение удовольствия. У человека может быть большой, обширный круг интересов, насыщенная жизнь. Но при маскированной депрессии чувство удовольствия от всего этого теряется.
И человек не всегда замечает момент, когда что-то пошло не так. Потому что всё наступает плавно, без громких событий. На поверхности – полный порядок: стабильная работа, с семьёй всё хорошо, все живы-здоровы, никаких глобальных катастроф.
Но внутреннее ощущение: «что-то не так с моей жизнью» – приходит всё чаще и чаще.
Обычно к моменту, когда человек попадает к специалисту, это состояние тянется уже несколько месяцев.
Постепенно нарушается сон, меняется аппетит: кто-то перестаёт чувствовать вкус еды, пропадает чувство насыщения, кто-то, наоборот, ест больше, но не получает удовольствия.
Потом добавляются боли – в том числе головные, мышечные, те самые «блуждающие» боли.
И уже спустя какое-то время до человека доходит: настроение-то тоже снижено. Но происходит это так нарастающе и незаметно, что ни он сам, ни окружающие долго не связывают всё это в единую картину.
– То есть внешне человек продолжает всё делать: ходит на работу, решает бытовые вопросы, смотрит фильмы, встречается с друзьями, сидит в кафе. Но внутри – как будто без красок, без вкуса жизни?
– Да, всё верно. Дела делаются «по инерции», по привычке, чек-лист жизни выполняется. Но ощущение радости и вовлечённости исчезает.
И если при этом не было явной ситуации – сильного стресса, конфликта, утраты – а состояние всё равно ухудшается, то есть нет понятной «причины», это дополнительный аргумент задуматься: возможно, мы имеем дело именно с депрессивным расстройством.
– А если причина вроде бы была? Ну, например, умер близкий человек. Прошло время, человек говорит себе: «Я уже всё принял, жизнь идёт, люди уходят». Вроде бы «отгоревал». Но где-то изподволь начинает развиваться депрессия. Как тут понять: это всё ещё горе или уже другое заболевание?
– Вы как раз сами упомянули важное понятие – расстройство адаптации.
Это состояние, которое развивается как ответ на психотравмирующую ситуацию в жизни человека – смерть близкого, тяжёлую болезнь, развод, потерю работы. Да, смерть близкого вполне может привести к депрессивному расстройству.
Иногда такая ситуация становится триггером – спусковым крючком – для депрессии у человека, у которого изначально была к этому предрасположенность: более хрупкая психика, меньше ресурсов выдерживать сильные удары судьбы.
С другой стороны, горе должно быть прожито.
Мы знаем про стадии горя – отрицание, злость, торг, печаль, принятие. Если стадия принятия не наступает, если человек как будто «застревает» в одной из фаз, его состояние может измениться в сторону затяжной депрессии.
И здесь очень важно, что уже на приёме психиатр, собирая анамнез, расспрашивая о жизни, событиях, самочувствии, определяет, с чем мы имеем дело.
Иногда нужен комплексный подход: работа с психотерапевтом, который помогает прожить горе, плюс медикаментозная поддержка.
Иногда, наоборот, в первую очередь требуется именно медикаментозное вмешательство – просто потому, что у человека нет ресурса даже на психотерапию, его нужно сначала хотя бы немного «поднять» и восстановить силы.
– То есть здесь возможны варианты: это может быть и то, что называют посттравматическим стрессовым расстройством, и та же депрессия, и расстройство адаптации?
– Да, это может быть и посттравматическое стрессовое расстройство, и расстройство адаптации, и депрессивное расстройство – отдельно или в сочетании.
Многое зависит от того, в каком состоянии человек приходит на приём. Иногда уже с порога понятно: нужно экстренно назначить фармакотерапию, иначе он просто не выдержит.
Иногда видно, что состояние тяжёлое, но ещё позволяет включиться в психотерапию с теми специалистами, кто работает именно с горем, травмами, тяжёлыми жизненными событиями.
– Получается, вы, по сути, работаете в связке с психотерапевтами? То есть психотерапевт может направить к вам, а вы – к психотерапевту?
– Да, так и должно быть, и так часто и происходит.
На приёме я не всегда вижу необходимость сразу назначать антидепрессанты или противотревожные препараты. Если понимаю, что у человека есть внутренний ресурс, что он в состоянии анализировать, работать, выполнять задания, я чаще всего сначала предлагаю психотерапию.
Мы обсуждаем, какой метод психотерапии ему ближе: кому-то подходит когнитивно-поведенческая терапия, кому-то – более глубинные подходы. Методов много, важно подобрать тот, который будет работать именно для этого человека.
И тогда я перенаправляю к психотерапевту.
Если же я вижу, что человек сейчас вообще не в ресурсе – у него серьёзно страдает качество жизни, рушатся рабочие процессы, портятся отношения с близкими, он мучается от бессонницы, тревоги, телесных симптомов, – то мы начинаем с медикаментозной коррекции. Сначала выравниваем состояние, возвращаем базовый уровень функционирования.
А дальше, уже на этом более стабильном фоне, я всё равно почти всегда рекомендую психотерапию.
Потому что таблетки помогают мозгу и телу «вынырнуть», но причины, способы реагировать на стресс, внутренние сценарии – это то, с чем лучше всего работать уже вместе с психотерапевтом.
Депрессия редко начинается с чего-то грандиозного.
Чаще всего – с мелочей, которые легко объяснить: «переработал», «осень», «возраст», «надо просто взять себя в руки». Но если неделя за неделей вы живёте как «под колпаком», не высыпаетесь, ничего не радует, тело болит, а обследования «чистые» – это не слабость и не лень. Это сигнал.
Важно помнить: от депрессии можно излечиться. Чем раньше к ней отнестись серьёзно, тем быстрее и мягче можно вернуть себе сон, силы и интерес к жизни. Не ждать, пока осенняя хандра превратится в хроническую боль по утрам и бесконечное «мне всё равно».
Если вы узнали в описании себя или близкого человека, не оставайтесь с этим один на один.
Вы можете записаться на консультацию к Черновой Юлии Ульфатовне, врачу-психиатру, на сайте клиники. На приёме вы спокойно, без осуждения, обсудите свои симптомы, получите профессиональную оценку состояния и план помощи, который подходит именно вам.
Сделать первый шаг бывает страшно. Но именно этот шаг чаще всего и становится началом выхода из того самого серого тоннеля, где давно не было ни сил, ни радости.
Читайте также: