Перемирие, заключенное за бутылкой вина, продержалось ровно две недели. Оно было хрупким, как тонкий лед, и трещало по швам с каждым новым звонком от Олега, с каждой новой «стратегической рекомендацией», которую Анна принимала в одностороннем порядке.
Олег Борисович, чувствуя свою растущую влиятельность, стал вести себя как теневой директор. Через Анну он настоял на смене приоритетов в разработке: теперь все силы бросались на создание «вау-эффекта» для потенциальных инвесторов, а не на доработку базового функционала для текущих клиентов. Марк вынужден был отдать лучших разработчиков на создание демо-версии с искусственным интеллектом, которая на поверку была лишь хорошо срежиссированной иллюзией.
Именно в этот момент и появился тот самый «крупный контракт», который должен был всех спасти, но стал яблоком раздора. Речь шла о сотрудничестве с крупным федеральным ритейлером «Меркурий». Для них требовалось создать кастомизированную версию «Старлайта» с глубокой интеграцией в их логистическую систему.
Подготовка к переговорам стала полем битвы двух идеологий. Анна, находясь под давлением Олега, который видел в «Меркурии» козырную карту для привлечения следующих инвестиций, настаивала на агрессивной стратегии: обещать максимальный функционал в сжатые сроки, демонстрируя «прорывной потенциал» платформы.
Марк, измученный бесконечными «костылями» и «иллюзиями», требовал честности: показать реальные возможности, обозначить реальные сроки и не брать на себя заведомо невыполнимых обязательств.
Их последнее совещание накануне переговоров вылилось в откровенную войну. Они сидели в пустом офисе, за тем самым столом, и между ними лежал распечатанный план презентации.
— Мы не можем им показывать этот слайд с предиктивной аналитикой, — Марк ткнул пальцем в лист. — Это прототип, который падает от нагрузки в десять пользователей. Они же это увидят!
— Они не будут тестировать нагрузку во время презентации! — Анна отшвырнула от себя папку. — Им нужно показать вектор развития! Они покупают будущее, Марк!
— Они покупают решение своих проблем сегодня! — он встал, его терпение лопнуло. — А мы предлагаем им фантастику! Это обман!
— Это бизнес! — вскрикнула она, тоже поднимаясь. Ее лицо покраснело. — Ты вообще понимаешь, что значит «Меркурий» для нас? Это билет в высшую лигу! После этого контракта о нас узнают все! Олег сможет привлечь инвестиции в пять раз больше!
— Олег! Снова Олег! — Марк с силой ударил кулаком по столу, и ноутбуки на нем подпрыгнули. — Тебя вообще еще что-то интересует, кроме его одобрения и его денег? Наш продукт тебя больше не волнует? Меня ты больше не слышишь?
— Я слышу только твое нытье и твой страх! — ее голос сорвался на визг. — Ты боишься роста, боишься ответственности, боишься, что твое уютное гнездышко рухнет! Я тащу эту компанию на себе, а ты только и делаешь, что ставишь палки в колеса!
Они стояли, тяжело дыша, не в силах вынести взгляды друг друга. Воздух был наэлектризован ненавистью и непроговоренной болью.
— Хорошо, — прошипел Марк, его глаза стали узкими щелочками. — Завтра на переговорах я буду говорить правду. Только правду.
— Попробуй только, — ее шепот был холоден и опасен. — Попробуй только сорвать эту сделку. Ты убьешь нас. Окончательно.
На следующее утро в роскошной переговорной комнате в головном офисе «Меркурия» царила деловая, но напряженная атмосфера. С одной стороны стола — три представителя ритейлера во главе с техническим директором, суровым мужчиной лет пятидесяти. С другой — Анна, Марк и, к своему удивлению, Олег Борисович, который «заглянул по пути» и остался «для поддержки».
Анна начала презентацию. Она была безупречна — уверенная, убедительная, зажигательная. Она рисовала картины светлого будущего, где «Старлайт» станет нервной системой всей логистики «Меркурия». Марк сидел молча, сжав кулаки под столом. Каждое ее слово, каждое завышенное обещание отзывалось в нем физической болью.
И вот настал момент, когда Анна, щелкнув слайдом, начала рассказывать о том самом модуле предикативной аналитики.
— ...что позволит вам не просто реагировать на спрос, а предугадывать его с вероятностью 95%, оптимизируя складские запасы и логистические маршруты, — гладко лилась ее речь.
Технический директор «Меркурия», Сергей Петрович, нахмурился.
— Интересно. И на какой стадии готовности этот модуль? У вас есть работающий прототип? Какие алгоритмы лежат в основе?
Анна замерла на долю секунды, но тут же нашлась.
— У нас есть продвинутый рабочий прототип. Мы используем гибридную модель на основе...
— У нас нет работающего прототипа, — громко и четко произнес Марк.
В комнате повисла гробовая тишина. Анна медленно повернула к нему голову, ее глаза выдали шок, а затем ярость. Олег смерил Марка ледяным взглядом.
— Прошу прощения? — переспросил Сергей Петрович.
— Я сказал, что у нас нет работающего прототипа, — Марк выпрямился в кресле, глядя прямо на технического директора. Его голос был спокоен, но внутри все дрожало. — Тот демо-макет, что мы можем вам показать, не выдержит реальной нагрузки. Алгоритмы находятся в стадии активной разработки и тестирования. Реальные сроки внедрения полнофункционального модуля — от восьми до двенадцати месяцев, а не три, как указано в нашем коммерческом предложении.
— Марк! — вырвалось у Анны, ее лицо побагровело.
Но он не смотрел на нее. Он смотрел на человека, с которым говорил на одном языке — на языке технологий и фактов.
— Мы можем предоставить вам базовую версию платформы, которая уже сейчас способна решить 80% ваших задач, — продолжал Марк. — Она стабильна, проверена и будет интегрирована в вашу систему за два месяца. А предиктивный модуль мы внедрим позже, когда он будет действительно готов. Честно.
Сергей Петрович с интересом смотрел то на Марка, то на бледную, дрожащую от гнева Анну.
— Я... я не знаю, что сказать, — начала Анна, пытаясь вернуть контроль над ситуацией. — Мой коллега несколько пессимистично оценивает...
— Я оцениваю реалистично, — не дал ей договорить Марк. — Потому что я несу ответственность за техническую часть. И я не могу позволить, чтобы вам поставили неработающий продукт.
— Это саботаж, — тихо, но отчетливо произнес Олег, обращаясь к Анне, но глядя на Марка. — Я же предупреждал о рисках.
Анна встала. Ее руки тряслись.
— Сергей Петрович, прошу прощения за эту... несогласованность. Я предлагаю взять паузу, и я...
— Не стоит, — поднял руку технический директор «Меркурия». Его лицо было серьезным. — Мне все ясно. Мы ценим честность, — он кивнул в сторону Марка. — Но мы не можем иметь дело с компанией, в руководстве которой царит такой разлад и где левая рука не знает, что творит правая. Риски для нас слишком велики. Считайте, что наши переговоры окончены.
Он встал, и за ним поднялась его команда. Вежливо, но холодно кивнув, они вышли из переговорной.
Дверь закрылась. В комнате остались трое. Гробовая тишина длилась несколько секунд, а затем взорвалась.
— Доволен? — прошипела Анна, поворачиваясь к Марку. Слезы ярости и отчаяния текли по ее лицу, размазывая идеальный макияж. — Ты добился своего? Ты уничтожил нас! Ты сжег наш мост к спасению!
— Я не дал нам упасть с этого моста в пропасть! — крикнул он в ответ. — Они бы расторгли контракт через месяц, когда поняли бы, что мы их обманули! И мы бы остались и без денег, и без репутации!
— Репутации уже нет! — истерически рассмеялась она. — Теперь о нас будут говорить как о клоунах, которые сами же сорвали сделку на ровном месте! Спасибо тебе, герой!
Олег медленно поднялся. Его лицо выражало ледяное презрение.
— Анечка, я, кажется, ошибся в вас. Я вкладываюсь в команду, а не в цирк с конями. Считайте, что наше сотрудничество окончено. И мое предложение об инвестициях, разумеется, тоже.
Он бросил на Марка последний уничтожающий взгляд и вышел, громко хлопнув дверью.
Анна смотрела на пустой проем, а потом перевела взгляд на Марка. В ее глазах не осталось ничего, кроме пустоты и ненависти.
— Все, — прошептала она. — Все кончено. Компания, наши планы... все. Ты был прав. Ты добился своего. Нас больше нет.
Она схватила свою сумку и, не глядя на него, выбежала из комнаты.
Марк остался один в огромной, роскошной переговорной. Он подошел к окну и смотрел на город, раскинувшийся внизу. Он выиграл эту битву за честность. Но проиграл войну. Он чувствовал себя опустошенным. Он спас душу своего продукта, но похоронил свой бизнес и, как ему казалось, свой брак. Цена правды оказалась неподъемной.
***
Путь от офиса «Меркурия» до их лофта был самым долгим и безмолвным в их жизни. Они ехали в такси, сидя у противоположных окон, не глядя друг на друга. Воздух в салоне был тяжелым и ледяным, словно вымороженным их молчаливой ненавистью. Марк чувствовал пульсирующую пустоту внутри. Он доказал свою правоту, но эта победа была горше любого поражения.
В офисе их ждала гнетущая тишина. Команда, уже успевшая узнать о провале из личных сообщений и испепеляющих взглядов Олега, разошлась, стараясь не встречаться с основателями глазами. На столе у Лены стоял на половину разобранный монитор, Игорь забыл свою любимую кружку. Офис, еще утром бывший кипящим ульем, теперь напоминал помещение после эвакуации.
Анна прошла к своему столу и молча, механически начала складывать личные вещи в картонную коробку: дизайнерскую ручку, фотографию их с Марком на вершине горы в Альпах, блокнот в кожанном переплете, подаренный ему на годовщину свадьбы.
— Что ты делаешь? — хрипло спросил Марк, останавливаясь посреди зала.
— Что же еще? — она не подняла на него глаз. Голос ее был плоским, безжизненным. — Начинаю процедуру ликвидации. У нас нет денег, чтобы платить аренду и зарплаты еще месяц. Клиенты, узнав о нашем провале с «Меркурием», побегут расторгать контракты. Это конец, Марк. Ты добился своего.
Он подошел ближе, чувствуя, как с каждым шагом по нему ударяет волна ее отчуждения.
— Я не хотел этого! Я хотел спасти нас от позора!
— От позора? — она наконец подняла на него взгляд, и в ее глазах пылал холодный огонь. — Ты спас нас, показав всему миру, что мы — никчемные дилетанты, которые не могут договориться друг с другом? Какой позор страшнее — невыполненный контракт или публичное унижение, после которого нам больше никогда не дадут шанса?
Он не нашел, что ответить. Она была права. Он так яростно боролся за техническую честность, что забыл о чести бизнеса и о репутации, которую они строили все это время.
Процесс ликвидации занял месяц. Это был мучительный, унизительный марафон. Встречи с юристами, звонки разгневанным клиентам, которым пришлось срочно искать новых подрядчиков, бесконечные финансовые отчеты, показывающие неутешительную картину. Их некогда общий офис опустел. Мебель продали, технику распродали по частям, чтобы рассчитаться с долгами по зарплате и аренде.
Они работали молча, как два робота, выполняя каждый свою часть работы. Все их общение свелось к деловым, односложным фразам. «Документы на столе». «Арендодатель звонил». «Нужно подписать здесь».
В день, когда они закрыли последний финансовый документ и официально прекратили деятельность ООО «Старлайт Солюшнс», они остались вдвоем в абсолютно пустом лофте. На полу лежали одинокие коробки с остатками их вещей. Голые стены, грязные следы от ножек столов на ламинате, призрачное эхо их былых надежд.
Марк стоял у огромного окна, глядя на закат. Огни города зажигались один за другим, но они не несли былой магии. Они были просто огнями чужого, безразличного мира.
Анна сидела на полу, прислонившись к стене, и смотрела в пустоту. На ее лице не было ни злости, ни слез — только полная, опустошающая усталость.
— Помнишь, как мы здесь первый раз ночевали? — тихо, почти шепотом, произнес Марк, не поворачиваясь. — Когда ставили этот дубовый стол. Мы тогда пили вино из бумажных стаканчиков и строили планы, как будто весь мир у наших ног.
Анна медленно перевела на него взгляд.
— Помню. Я тогда думала, что мы самая сильная команда на свете. Что нас ничто не сломит.
— Мы и были, — он обернулся, и его лицо исказила гримаса боли. — Пока не начали бороться друг с другом.
Она закрыла глаза.
— Мы не боролись друг с другом, Марк. Мы боролись за две разные компании. Ты — за свою идеальную технологическую утопию. Я — за реальный, прибыльный бизнес. И в этой войне не могло быть победителей. Могла быть только Scorched Earth. Выжженная земля, если по русски...
Он подошел и опустился на пол рядом с ней, прислонившись к той же стене. Между ними оставался метр пустого пространства, но оно казалось непреодолимой пропастью.
— Что мы будем делать теперь? — спросил он, глядя прямо перед собой на противоположную стену, где когда-то висела маркерная доска с их гениальными идеями.
— Я не знаю, — честно ответила Анна. — У меня нет сил даже думать об этом. Все, к чему я прикасалась последние полтора года, рассыпалось в прах. И я... я не знаю, виню ли я в этом тебя, себя или эту проклятую идею совмещать бизнес и семью.
— Может, нам... попробовать начать все заново? — он произнес это так тихо, что слова едва долетели до нее. — Без бизнеса. Просто... как муж и жена.
Она повернула к нему голову. В ее глазах он увидел не надежду, а бесконечную, изматывающую печаль.
— С чего мы начнем, Марк? С ужина, за которым будем обсуждать, кто прав в выборе сорта сыра для салата? У нас не осталось ничего, кроме руин. Мы разучились быть просто Марком и Анной. Мы стали «гендиром» и «технарем». И эти роли прилипли к нам намертво.
Он понял, что она права. Они убили в себе простых супругов, позволив бизнесу съесть их любовь, их доверие, их способность слышать друг друга без оглядки на коммерческую выгоду или технологическую целесообразность.
Он потянулся к коробке, стоявшей рядом, и вытащил оттуда ту самую фоторамку. Их свадебное фото и свидетельство о регистрации ООО. Он снял заднюю панель, вынул оба документа и протянул ей свидетельство о регистрации компании.
— На, — хрипло сказал он. — Это твоя часть наших общих раскопок.
Она взяла бумагу, посмотрела на официальную печать и медленно, с невероятным усилием, разорвала ее пополам, а потом еще и еще, пока от их «Старлайта» не осталась лишь горстка клочков.
— Наше общее дело закончилось, Марк, — прошептала она, выпуская обрывки из рук. Они упали на пыльный пол, как пепел.
Он смотрел на их свадебное фото, на счастливые, беззаботные лица. Они казались ему теперь незнакомцами из другой, параллельной жизни.
— И что нам теперь делать с этим? — он показал на фотографию.
Анна долго смотрела на снимок, а потом медленно поднялась на ноги, отряхивая пыль с брюк.
— Я не знаю. Я... я поеду к маме. На несколько дней. Мне нужно побыть одной.
Он кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Он понимал, что эти «несколько дней» могут легко превратиться в навсегда.
Она взяла свою сумку и последнюю коробку и направилась к выходу. У двери она остановилась, но не обернулась.
— Прощай, Марк.
Дверь закрылась. Звук был тихим, но финальным, как удар молотка судьи. Марк остался один в полной тишине пустого лофта. Он сидел на полу, среди коробок и клочков их разорванной мечты, и смотрел на свадебную фотографию в своих руках.
Он не плакал. Слез больше не было. Было лишь тяжелое, давящее чувство полной и окончательной потери. Он потерял бизнес. Он потерял жену. Но самое страшное — он потерял веру в то, что они когда-нибудь смогут собрать осколки своего счастья воедино. Их амбиции оказались слишком дорогими. И расплачиваться за них пришлось любовью.
---
Прошло полгода. Шесть месяцев, которые для Марка слились в одно сплошное, серое, безвкусное существование. Он снял небольшую однокомнатную квартиру на окраине города, купил минимальный набор мебели и устроился наемным старшим разработчиком в крупную IT-компанию. Работа была стабильной, не пыльной, с четкими дедлайнами и такой же четкой границей между офисом и домом. В шесть вечера он выключал компьютер и уходил в никуда. В свою тихую, безликую берлогу.
Его новый мир был стерильным и беззвучным. Никаких споров о стратегии, никаких воодушевленных разговоров о будущем, никаких запахов ее духов или звуков ее голоса из соседней комнаты. Только тиканье часов и гул холодильника. Он научился готовить простые блюда, мыть за собой посуду и смотреть телевизор, не вникая в смысл происходящего на экране.
Иногда, по привычке, он ловил себя на том, что мысленно обращается к Анне: «Представляешь, на работе сегодня такая задача попалась...» И тут же осознавал, что представлять некому. Их общий мир рассыпался, и осколки больно впивались в него при каждом неосторожном движении памяти.
Он не пытался ей звонить. Она тоже не выходила на связь. Их молчание было самым честным диалогом за последний год. Все было сказано. Все было разрушено. Любая попытка заговорить грозила лишь ворошением пепла и взаимными упреками.
Однажды в субботу, бродя по торговому центру в тщетной попытке убить время, он увидел ее. Не ее саму, а ее отражение в стеклянной витрине бутика. Она стояла у стойки с кофе, разговаривая с кем-то по телефону, и улыбалась. Такая же собранная, элегантная, с новой, модной стрижкой. На ней был деловой костюм, и она выглядела... как дома. Как будто за эти полгода она не провалилась в ту же пустоту, что и он.
Марк замер, спрятавшись за углом, и наблюдал, как его сердце бешено колотится в груди. Он ждал, что увидит следы страдания на ее лице, хоть каплю той боли, что съедала его изнутри. Но он видел лишь уверенную, деловую женщину, которая строит новую жизнь. Без него.
Она положила телефон в сумку, взяла стаканчик с кофе и пошла прочь, ее каблуки четко отбивали ритм по мраморному полу. Она не выглядела счастливой. Но она выглядела... цельной. Собранной. Перевернувшей страницу.
В тот вечер он впервые за полгода достал из запыленной коробки то самое свадебное фото. Он смотрел на свои счастливые глаза, на ее беззаботную улыбку, и пытался понять, где же была та точка невозврата, тот миг, когда они свернули не туда. Может, когда она впервые назвала его «технарем» не в шутку, а с раздражением? Или когда он впервые мысленно назвал ее «продажником», обесценив ее вклад? Они так и не смогли найти общий язык между кодом и деньгами, между душой продукта и его коммерческой оболочкой.
Он положил фотографию обратно в коробку и задвинул ее под кровать. Прошлое было мертво. Настоящее было пусто. А будущее... будущего не было.
***
Анна действительно строилa новую жизнь. Она устроилась руководителем отдела маркетинга в крепкую, стабильную компанию, не связанную с IT. Работа была предсказуемой, с 9 до 6, с понятными KPI и без необходимости кого-то убеждать в своей правоте. Она сняла небольшую, но светлую квартиру в центре, завела фикус и стала ходить на йогу.
По вечерам, лежа в одиночестве в своей новой кровати, она тоже смотрела в потолок и вспоминала. Но ее воспоминания были другими. Она думала не о счастливых началах, а о яростных, изматывающих ссорах. О том, как его глаза темнели от неприятия ее идей. О том, как его упрямство хоронило одну возможность за другой. О том, как он публично унизил ее перед «Меркурием», выставив истеричкой и обманщицей.
Она не плакала. Она злилась. И эта злость была ее топливом, ее щитом от боли. Она строила свою новую жизнь на обломках старой, стараясь доказать в первую очередь самой себе, что она чего-то стоит. Что ее «коммерческая жилка» — это не порок, а дар. Что она может быть успешной без его вечного противодействия.
Однажды, разбирая старые файлы на облаке, она наткнулась на финансовую модель их первого года. Там были ее восторженные комментарии: «Мы сможем нанять еще одного разработчика!», «Смотрим на новое помещение!», «Марк, мы молодцы!». Она быстро закрыла файл, чувствуя, как по щекам текут слезы. Это были не слезы тоски. Это были слезы ярости на саму себя за ту наивную дуру, которой она тогда была. За ту веру в «общее дело», которая оказалась миражом.
Она стерла файл. Стерла и папку «Старлайт» целиком. Ей казалось, что так будет легче.
***
Судьба, устав наблюдать за их параллельным существованием, решила свести их в последний раз. Спустя девять месяцев после краха их компании в социальных сетях запустили вирусный флешмоб — публиковать свое самое старое и самое новое селфи. Марк, изредка заглядывавший в соцсети от скуки, пролистывая ленту, наткнулся на пост Анны.
Самое старое фото было с их свадьбы. Они стояли, обнявшись, залитые солнцем, и смеялись так искренне, что у Марка сжалось сердце. Самое новое... было текущим. Она сидела в том самом кафе в торговом центре, где он видел ее несколько месяцев назад. Она улыбалась в камеру, но ее глаза, такие же красивые и умные, были пустыми. В них не было того огня, той азартной искры, что была на свадебном фото. Была лишь усталая, отполированная до блеска уверенность.
И он понял. Они оба проиграли. Он сломался и ушел в себя, в свою тихую тоску. Она сломалась и построила вокруг себя идеальную, прочную, но безжизненную крепость. Ни один из них не был счастлив. Ни один не нашел того, ради чего все это было затеяно.
Бездумно, почти на автомате, он нажал кнопку «лайк» под ее фото.
Прошло несколько секунд, и на его телефон пришло уведомление: «Анна Светлова прокомментировала ваше фото: "И у тебя тоже"».
Он зашел в свой профиль. Самым старым фото алгоритм определил ту же их свадебную фотографию, которую он когда-то выложил с подписью «Начало самой большой авантюры в моей жизни». Самым новым — его корпоративное фото с бейджиком на груди, сделанное для пропуска в новую компанию. Он выглядел на нем спокойным, ухоженным и абсолютно, до самого дна, несчастным.
Под фото висел ее комментарий: «И у тебя тоже».
Всего три слова. Но в них было все. Признание того, что она видела его в торговом центре. Признание того, что она следила за ним. И самое главное — признание того, что она видела ту же пустоту в его глазах, что была и в ее. Это была не просьба о примирении. Это было констатация общего поражения.
Он закрыл приложение и отложил телефон. Он сидел в тишине своей квартиры и смотрел в окно на темнеющее небо. Они прошли полный круг. От безумной, слепой любви — через яростную, разрушительную ненависть — к этому... тихому, обоюдному пониманию того, что они сломали что-то самое главное, и починить это уже невозможно.
Он не ответил на комментарий. И она больше не писала.
Иногда, в самые тихие и одинокие вечера, ему казалось, что он слышит эхо. Эхо ее смеха в их первом офисе. Эхо ее гневных криков на кухне. Эхо последнего, тихого «прощай» в пустом лофте.
Он научился жить с этим эхом. Оно стало частью его нового, одинокого мира. Так же, как он был частью ее нового, отстроенного мира. Два параллельных измерения, которые когда-то столкнулись, породили вселенскую катастрофу и разлетелись в разные стороны, унося с собой осколки общей мечты.
Их история любви и бизнеса закончилась. Не громким скандалом, не подписанием бумаг о разводе, а вот этим — тихим, беспомощным пониманием в соцсетях и вечным молчанием, которое было громче любых слов. Они так и не узнали, что могло бы быть, если бы они выбрали что-то одно: или бизнес, или любовь. Потому что они выбрали и то, и другое. И в итоге остались ни с чем
Конец!
Первую часть можно прочитать по ссылке:
Другие наши рассказы доступны по ссылкам:
Друзья!
Вы можете скинуть ДОНАТ, нажав на кнопку ПОДДЕРЖАТЬ - это автору для вдохновения. Благодарим, желаем приятного дня или вечера, крепкого здоровья и счастья, наши друзья!)